Настороженно обернулся, умолкнув, и тот доктор, Маркиян Тарасович Жовнеренко. Судя по тому, что выяснили уже, один из лучших специалистов страны, занимающийся проблемами онкологии щитовидки.
Но, и несмотря на последний обнадеживающий факт вроде, это все Денису кардинально не нравилось. Их поведение…
— Где моя жена?! — отрывисто и резко потребовал он ответа у всех разом.
Операция, по сообщениям того же Степана, закончилась два часа назад. Так что Денис хотел… Нет, пожалуй, впервые в жизни Шустов нуждался! Испытывал жизненную потребность увидеть другого человека. Просто увидеть, убедиться, что все… хоть в некоторой степени нормально… За руку взять, сжав тонкие пальцы, которые так часто в его ладони дрожали, стиснуть, чтоб кожу ее своей прочувствовать, согреть… До боли, до разъедающей грудь жгущей щелочью, муки, которую не гасили ни сигареты, ни крепкий кофе, он хотел Талу увидеть. Жену свою…
Забавно вышло. Не думал никогда, вот вообще… Сам себя удивил. Кривая ухмылка, которую больше в голове ощутил, чем в состоянии был сейчас отразить, лицо исказила скорее.
Документы сделали, когда Шуст выехал. Павел выдернул из дома директора центра регистрации, тот все оформил тихо, получив и оплату, и внушение про молчание, прислал ему уже на телефон фото свидетельства о браке, как подтверждение. Сегодня Тале должны были переоформить все паспорта, права и карты. Все, чудо, добегалась, больше ни шанса. Шустов уроки усваивал с первого раза.
Лялька сдавлено поперхнулась, кажется, вообще, цветом со стенами сравнявшись, и пялилась на него, как на исчадие ада. Ну-ну, близко, по сути. Доктор же нахмурился. Сашка просто кивнул и отошел в сторону, видимо, с одного взгляда поняв, что Шустов в настроении убивать всех подряд и отсвечивать не стоит. Ну вот, умный же потому что.
Степан тоже кивнул, только вперед ляльки при этом выступил, хоть и нервируя из-за этого как будто… Сознание мимоходом факт отметило. Интересно. Но не до того.
— Кто вы такой, молодой человек? — устало и тоже довольно отрывисто уточнил врач.
Гришка сбоку аж фыркнул. Забавно, да. Давненько их с другом не причисляли к «молодым». Правда, учитывая то, что сам доктор был убелен сединами и старше на двадцать пять лет, понятно обращение.
— Где Тала?! — рявкнул, тем не менее, вообще не настроенный на разговор, пока чудо свое не увидит. Да и терпение… где-то на трассе кончилось, все резервы исчерпал.
Жовнеренко насупился, словно намекая, что в упрямстве Шустову не уступает и нечего тут кричать. Ну-ну, ты себе даже еще не представляешь, мужик.
— Послушайте, я понятия не имею, кто вы, но Талу я знаю с шестнадцати лет, и у нее точно никакого мужа нет… — начал было врач.
— Перепроверьте свою информацию, Маркиян Тарасович, — решительно прервав, посоветовал Шустов, дав моментально понять, что он-то как раз очень серьезно и тщательно относится к сбору данных.
И чуть подался вперед, уперев ладонь в дверь кабинета этого профессора, видимо, у которой они торчали.
— Где. Моя. Жена? — повторил давяще, властно, чуть повысив голос.
Ясно дав понять, что его терпение, и без того истрепанное этой ночью, приказало долго жить. И то, что он Тале готов все простить, остальных вообще не касается и индульгенций не гарантирует, даже за хорошо проведенную операцию.
— Она в послеоперационной, — как-то нервно сглотнул Жовнеренко.
Шустов кивнул.
— Ведите.
— Молодой человек, к ней сейчас нельзя, — нет, все-таки Сашка, побледневший вслед за лялькой, был куда умнее вот этого профессора медицины. Философ… умел улавливать смысл жизни сходу, в корень зрит.
— Кто сказал? — глядя прямо в глаза врача, мягко уточнил Денис, чуть вперед подавшись… и сжал ладонь, которой упирался в дверь, в кулак. Хрустнул суставами.
Гриша придвинулся сбоку, ощутимо напрягаясь. Собирался его держать после ночного залета с Клином? Любопытно посмотреть будет.
Остальные же, наоборот, как к стенам раздвинулись.
Но до Жовнеренко и сейчас не дошло.
— Послушайте, я ее лечащий врач. Я лечил еще ее мать, и точно знаю, что для Талы сейчас лучше…
Все! Вот это все было лишним. Бешенство, так и не утоленное даже убийством Клина, рвануло из глубины, вновь выпуская на свет божий из него монстра!
Стремительно подняв вторую руку, сгреб врача в охапку за ворот халата.
— Ее мать умерла от этого гребанного рака! По-вашему, меня успокоить должно было это ваше заявление или в чем-то убедить?! — рявкнул Денис, с размаху ударив другим кулаком по двери. — *****! — ругнулся, когда дешевое полотно ДСП проломилось, кулак провалился в дыру.
Со спины сдавленно пискнула лялька. Но врача впечатлило, похоже, как-то будто сдулся весь, поник, вздрогнув, обвис в его руках.
Умом понимал, что надо бы не передавить, хватит еще инсульт, а это вообще сейчас лишнее, только монстр тот самый так и ревел в груди, требуя крови и… Талы. Он должен был ее увидеть!
Выдохнул. Хрустнув шеей, Денис брезгливо эту хлипкую дверь осмотрел, стены, уже стертый линолеум, хоть и заметно, что ремонт старались обновить, навести марафет. Убожество! Какого черта Тала моталась сюда?! Он бы ее в столице в лучшую клинику уже отвез или в Германию, а не вот это… Поморщившись, встряхнул руку, с пренебрежением глянув вокруг. Отпустил врача, беря эмоции хоть под какое-то управление мозга.
— Мы возместим, — тихо заметил Гриша, видно, решив чуть пригасить общий накал.
Но Шуст молчал, продолжая в упор смотреть на доктора, который с ним взглядом почему-то не решался встречаться. И ему это, охренеть, как не нравилось…
— К ней нельзя… — опять тихо заикнулся.
— Я хочу поговорить со своей женой, ***! И я с ней поговорю…
Ругнуться не успел, потому как Жовнеренко что-то вообще лицом поплыл.
— Тала в коме, — пролепетал так, что Шусту пришлось перестать дышать, чтобы услышать. Или горло само отказалось работать?..
В голове, будто граната рванула… Что, бл*?!
— Мы решили, что это будет лучшим выходом в ее ситуации…
Глава 22
«Пожалуйста, не умирай,
Или мне придется тоже.
Ты, конечно, сразу в рай,
А я не думаю, что тоже.
Хочешь сладких апельсинов?
Хочешь вслух рассказов длинных?
Хочешь, я взорву все звезды,
Что мешают спать?
Земфира «Хочешь»
Ему хотелось орать благим матом! И крушить все, что только достать сможет, до чего дотянется… Шуст и ревел в голове, в груди клекотало на разрыв просто! Но сам он стоял молча и неподвижно в общей палате реанимации…
