Да, забыл сказать, принесённый в жертву науке гном был без накладной бороды. Что это значит, забрали ли её перед экспериментом или вовсе не выдавали — я не знал, но на круглую и всю в буграх безволосую морду смотрел с некоторым интересом.
— Насколько растянуто? — уточнил гном.
— Минут на двадцать-тридцать.
— А, ну тогда ладно, подождём, — и Грукомин опёрся на трость, продолжив наблюдение.
Наконец я увидел, как на подбородке добровольца, всё так же висящего в захватах без сознания, начинает пробиваться какой-то пушок. Спустя минуту волоски заметно увеличились в размере и почернели, а затем медленно, но верно принялись расти в длину. В лаборатории стало тихо-тихо, все, затаив дыхание, впились взглядами во всё увеличивающуюся растительность на лице гнома.
— Наконец-то… — с придыханием произнёс Грукомин, зачарованно подходя и касаясь рукой ставшей курчавиться бородки. Но внезапно пучок волос остался у него в руках, а следом и другие волоски стали выпадать один за другим, и через несколько минут подбородок подопытного оказался столь же девственно чист, как и прежде.
— Неудача, — вздохнул Иквус, а гном вторил ему тяжёлым стоном. — Но в этот раз она смогла вырасти вдвое больше, значит, мы на верном пути.
— Верно, — насупившись и вновь принимая невозмутимый вид, согласился Грукомин, — прогресс виден, а следовательно, ваша работа продолжается, мастер. Что ж, до завтра.
— До завтра, — хором произнесли мы, а гном, проследив за тем, как стража отцепляет добровольца и уволакивает в коридор, неспешно вышел вслед за ними.
Посмотрев на лужу мочи, оставшуюся на каменной сидушке, Сева со вздохом прошёлся по ней заклятьем, буркнув:
— Слабоватый попался.
— И что теперь? — поинтересовался я.
— Теперь буду размышлять над рецептурой, — ответил Сева задумчиво. — Общее направление, похоже, действительно получилось нащупать, надо с дозировкой поиграть, но предварительно кое-какие расчёты сделать…
Видя, что мужчина и не думает уходить, я спросил:
— И что, ты и ночью будешь здесь сидеть?
— Были такие планы, — подтвердил собеседник, опять подходя к алхимическим шкафам, но я, догнав его, крепко схватил протянутую было к колбам руку.
— Слушай, давай на сегодня ты плюнешь уже на эту работу, а? Съездим в Салис, возьмём винца, посидим, поговорим как старые знакомые. У меня новостей столько! Да и тебе, думаю, есть что рассказать. Кстати, домовые твои такое учудили… Да и не только они. В общем, пойдём. Неделями, небось, носа отсюда не показываешь.
— Ну почему, — попытался увильнуть Сева, — вчера же был…
— Да что ты там был! А мы нормально отдохнём, выпьем, закусим. Культурно! Ну же, соглашайся.
— Ладно, — нехотя произнёс Иквус, — чёрт с тобой, пошли.
— Вот и славно, — заулыбался я.
А когда мы уходили из лаборатории, я всё-таки звезданулся в спешке ногой об стол, пребольно ударившись мизинцем, и с шипением заскакал на одной ноге. Так я и выскочил наружу, в мыслях матеря на чём свет стоит и гномов, и их архитектуру, и до кучи Иквуса с его маниакальной страстью заставлять мебелью все имеющиеся площади.
* * *
Колба с испорченным зельем от удара покачнулась, сдвинувшись с места, а затем, не удержавшись на краю стола, почти без всплеска канула в котёл, так неудачно оказавшийся прямо под ним.
В первые полчаса практически ничего не происходило, только цвет жидкости медленно менялся с одного на другой, пока окончательно не стал в ядовито-зелёным. Ещё через полчаса стенки котла не выдержали, буквально съеденные агрессивной жижей, и та, пролившись на пол, жадно вгрызлась в ставший вдруг мягким и податливым камень, проедая себе путь строго вниз.
И надо же было такому случиться, что через пару часов неустанного проедания камня на глубине километра жижа вскрыла находящееся под большим давлением месторождение природного газа, почти полностью состоящее из бесцветного и не имеющего запаха метана, который стремительно рванул по открывшемуся каналу прямо внутрь цитадели гномов, заполняя залы, ходы и галереи одну за другой.
Что послужило первопричиной взрыва — доподлинно неизвестно, но стоило искре возникнуть, как огненный вал прокатился по внутренностям изрядно изъеденной гномами горы, заставив ту мелко задрожать и затрястись. Когда волна вышибла бронированные двери оружейных складов, разом сдетонировали и они, буквально сотрясая землю на многие километры вокруг.
А далее гора медленно, поднимая тучи пыли, сложилась сама в себя, погребя некогда величественный гномий град Гардункар, впитавший мощь Казан-Бума, Наврота и Барагоста, а теперь точно так же, как и они, ставший просто историей. Так закончились дни гномьей расы, обрекая немногих выживших на жалкое и полное опасностей существование в этом недружелюбном мире.
* * *
Когда земля под караван-сараем затряслась, мы с Иквусом, хоть и изрядно налакавшиеся вина, но всё ещё пребывавшие в твёрдом сознании и крепком теле, мигом подорвались, покидая опасное во время, как мы думали, землетрясения помещение.
Калим, тоже пока бодрствующий, рванул вслед за нами, а Алладину, что спала на тюфяке, быстро закатали в одеяло и вынесли на плечах.
Оказавшись в толпе таких же полуголых, взбудораженных и толком не проснувшихся людей, мы остановились, тревожно вслушиваясь в далёкий гул. А затем кто-то заорал:
— Гора!
Передав задёргавшуюся в одеяле Алладину Калиму, мы с бывшим завхозом бросились к воротам Салиса. Распахнутые настежь, они пропускали через себя всё новых и новых людей, стремящихся высмотреть, углядеть, что же такое происходит там, в гномьем граде.
А потом чернеющая на фоне неба гора вздрогнула в последний раз и начала проваливаться сама в себя. Буквально через полминуты по ушам ударил громовой раскат, а земля подпрыгнула так, что многие не удержались на ногах. Повсюду послышались испуганные крики и стоны.
Остановившимся взглядом мы смотрели на вдвое уменьшившийся силуэт горы, а повернувшись к Иквусу, я увидел, как побелевшими губами он тихо бормочет:
— Синхромаготрон, линейный усилитель магических частиц, регистрационная заклинательная камера, счётчик Дамби, мои исследования, мои артефакты, мои записи…
Его голова медленно повернулась в мою сторону.
А я… я открыл было рот, но тут же закрыл обратно. Хрен я сейчас Севе докажу, что это сделал не я, не поверит. Поэтому смолчал и лишь развёл руками в ответ на его молчаливый вопрос.
— Недооценил я тебя, — справившись со ступором, сухо произнёс маг и процитировал: — “Посидеть, поговорить, вина выпить”… Ну спасибо, что хоть там не оставил.
— Друзей не бросаю, — ответил я, продолжая смотреть на поднимающуюся вверх тучу пыли, постепенно принимающую очертания гриба.
— И что теперь? — спросил Иквус, разом как-то обмякнув и сморщившись.
