Она незамедлительно сделала лёгкий жест рукой в воздухе, и тонкая паутинка проклятья рванула ко мне. Дёрнув пальцем, я точечным всплеском силы перебил простенькую вязь, и до меня долетели только тающие в воздухе ошметки.
— Ой! — воскликнула девушка, прижав руки ко рту. Похоже, запускать проклятье в её планы не входило, но тело сработало автоматически, адресовав заклинание мне.
— Без “ой”, - спокойно произнёс я. — Ещё раз повтори, только постарайся держать при себе. Если не можешь, просто не доводи рисунок до завершения.
— Моего запаса поддерживать долго не хватит, — призналась Алла, закусив губу.
— Ничего, мне долго и не надо, там плетение — первый курс академии максимум.
Посмотрев пару секунд на пульсирующую в воздухе вязь, подпитываемую жгутом силы из пальца девушки, я кивнул и разрешил развеять.
— Некоторое подобие дезориентирующего проклятья, — резюмировал в слух, откинувшись обратно, — сам подобным часто пользуюсь. Только твоё сильно попроще, но действительно, его можно будет обнаружить только если сразу привести специалиста типа меня. Через пару часов там и следа не останется.
А затем, резко подавшись вперёд, так, что собеседница невольно отшатнулась, жёстко и требовательно спросил:
— Мокрухой баловались?
— Чем? — глупо открыла рот она.
— Убивали, спрашиваю? Тех, кого грабили? Хозяев, охрану?
— Нет, — резко замотала головой девушка, — никогда. Воровать — одно, жизни лишать… Мы не такие.
“Не врёт”, - я вновь расслабился. То, что они не перешли эту черту, говорило в их пользу.
— Хорошо. Можешь пока вернуться к Дину. Думаю, вам есть что обсудить.
* * *
Я в очередной раз, валяясь на кровати, продумывал план побега. Был полдень, и солнце, стоящее в зените, нещадно жарило, накаляя воздух снаружи. Благо хоть внутри дворца было более-менее. В такое время я старался особо не высовываться, так и не привыкнув окончательно к местной жаре.
Вдруг мне почудился какой-то шум снаружи, а затем громкая, но плохо различимая ругань. Подскочив, я сквозь полупрозрачную ткань занавески выглянул в окно, пытаясь понять, что там происходит, и внезапно увидел здоровенного верблюда на дорожке прямо у дворца, что, повернув голову вбок, невозмутимо жрал придорожный кактус. Посмотрев чуть правее, обнаружил и пропылённого наездника, что как раз ругался с Калимом, яростно тому что-то доказывая.
Перепалка между неизвестным и начальником стражи накалялась, мужчины становились всё громче, и наконец я услышал, как Калим буквально проорал:
— Султанзаде, ну как вы не понимаете, нельзя вам во дворец, это крайне опасно! Вы просто погибнете, там всё опутано смертельной магией!
Зарычав, непонятный султанзаде (это ещё что за титул?) развернулся, толкнув плечом начальника охраны, заметался по мощёной булыжником дорожке. Внезапно остановился, поднял голову, повернувшись ко дворцу, и громко и яростно прокричал:
— Выходи! Ты… Чёртов колдун!
Произнёс он, правда, немного другую фразу, но я перевёл её именно так, основываясь на интонациях, с которыми она была произнесена.
Приглядевшись вновь, я понял, что незнакомец весьма молод и богат. Впрочем, “султан” в титуле “султанзаде” уже давало понять, что не простой гражданин пожаловал.
Он был один и, вероятнее всего, также неожиданен для Калима, как и для меня, а значит, это не могло быть продолжением заговора, так что, не долго думая, я собрался на выход, потому как парня явно привела сюда какая-то нужда, а возможно даже, что это была уже настоящая весточка от Ниике, а не то фуфло, которое мне пытался впарить мой главный охранник.
Когда я появился в дверях дворца, этот султанзаде всё ещё мерил шагами территорию, но завидев меня, тут же бросился вперёд, сжимая кулаки. От нападения его остановили только мои резко выписавшие в воздухе вязь проклятья руки, замершие в атакующей позиции. Пусть он и не видел самого проклятья, что, подрагивая, зависло между нами, но всего остального ему хватило, чтобы остановиться от меня в паре метров, зло буравя взглядом.
Сбоку напрягся Калим, который громко произнёс, тем не менее, благоразумно к нам не приближаясь:
— Это султанзаде Мегреб, двоюродный брат госпожи.
— Родственник, значит… — пробормотал я, внимательно разглядывая юношу, которому на вид было лет шестнадцать-семнадцать.
— Какой я тебе родственник, чёртов колдун?! — выплюнул тот. — Если бы моя любимая сестра не упросила меня, я бы с удовольствием посмотрел на твою голову на пике, когда её через пару дней повезли бы отсюда янычары!
Внутри меня от такого известия всё буквально перевернулось, но внешне я постарался остаться невозмутимым.
— Что ж, сначала им бы пришлось добраться до меня, а это не так легко.
— Трем сотням личной гвардии султана с парой сильных стихийных магов? — скривил язвительно губы парень. — Не льсти себе, колдун.
— Ого… — ответил я, и впрямь весьма впечатлённый размером воинского подразделения, высланного по мою душу. Неприятно впечатлённый, если честно. — Не недооценивают, однако, раз такую силищу отправили.
— Просто султан не любит ждать и как можно быстрее хочет видеть голову того, кто околдовал его дочь, да ещё и задурил голову браком, якобы благословённым богами, — и снова этот Мегреб растянул губы в улыбке, но уже в презрительной. — Богов давно нет, так как может благословить то, чего не существует?
На последнее мне нечего было ответить. О том, что ритуал подставной, я и так знал. А вот первое заявление обдало меня словно ушатом холодной воды.
— Что ты там сказал про дочь? — уточнил я у султанзаде. — Ниике же не султана дочь, а его брата…
Невежливо заржав, юноша сказал мне:
— Ты даже не знаешь, кого охмурил? У султана нет братьев, давно уже нет, есть только сестра — моя мать.
— Вот же… — грубо выругался я. Это не меняло моего отношения к Ниике и всей ситуации в целом, но меняло саму ситуацию, и посыл такого войска становился вполне понятен. — А сама Ниике где?
— В башне, колдун, из-за своего упорства, потому как отказывается отречься от вашего брака и подчиниться воле отца.
— И что с ней будет?
Мегреб в который раз неприятно улыбнулся.
— Всё просто. Если она не хочет признать брак недействительным, значит, станет вдовой, а затем выйдет замуж уже за того, кто угоден султану.
— Ясно. Но почему же тогда ты мне помогаешь? — напоследок взглянул я ему в глаза.
— Я не помогаю, — вскинул подбородок парень, — лишь выполняю просьбу сестры. Тебя это всё равно не спасет, но совесть моя будет чиста.
Глава 4
Когда этот “султанадзе”, как я его про себя называл, уехал, а вернее сказать, гордо удалился из дворца на пару с таким же гордо задравшим голову верблюдом, я искоса посмотрел на застывшего нёподалеку в задумчивости Калима и, поморщившись от внезапно разболевшийся головы, спросил, не удержавшись и почти не скрывая в голосе язвительности и горечи:
