Напряженные черты лица Тристана стали мягче. Его голубые глаза светились теплом, и, хотя в них читалась обеспокоенность, мне удалось разглядеть что-то еще. Что-то, что я с трудом могла распознать. Симпатия? Желание? Задавался ли он в тот момент вопросом, как это меня…
Его губы приблизились, и я задержала дыхание.
Это было нехорошо. Это было…
Он почти касался меня. Тепло его кожи гладило меня, когда он запустил руки в мои волосы.
– Ты очень классная, Эбби, – прошептал он и посмотрел мне в глаза. Затем отодвинулся от меня и с сожалением наклонил голову. – Ну хорошо. – Он увеличил расстояние между нами, потер руки, прежде чем убрать их за спину. – Тогда сделаем так, – согласился он. – Ты осмотришься тут, а я поищу Бастиана.
– Подожди! – Мне нужно было знать, что заставило его отступить. Такую защитную позу с руками на спине всегда использовал Бастиан. – Твои руки. – Я подошла к нему и прикоснулась к его локтю. – Почему ты их прячешь?
– Я привык скрывать от чужих глаз плетения на своей коже, – ответил он.
– Ты имеешь в виду эти темные узоры, которые появляются у Бастиана? У тебя они тоже? Почему?
Тристан повернулся ко мне и разглядел любопытство у меня в глазах.
– Это ярость в моем теле. Если честно, ощущается как голод. Сильный голод. Он причиняет боль, если его не утолить. Узоры можно увидеть, когда забираешь у кого-то плетения, или если теряешь контроль, или если эмоционально возбужден.
– Чем его можно утолить? – Мой голос звучал ослабленно. Такой же слабый, как его улыбка.
– Плетениями души. Когда я так близко к тебе, мне… хочется… – Он пожал плечами. – Вобрать в себя твои плетения.
Я скрестила руки на груди. Возможно, я не чувствовала свои плетения и даже не знала, что они есть, но мысль о том, что у меня хотят что-то забрать, мне не нравилась.
– Я не хочу этого.
Он кивнул.
– Ты уже говорила. Но тебе после этого станет легче.
– Ты не знаешь этого.
Он улыбнулся.
– Опыт говорит мне это.
– Опыт… с…
– …с плетениями души твоих одноклассниц, – признался он и слегка, будто признав вину, потер шею. – Они считают меня хорошим, потому что им намного лучше после…
– …после того, как ты их поцеловал! – вырвалось из меня, и я расширила глаза. – Это то, что ты делаешь, когда целуешь их? Ты… забираешь их душевные плетения?
– Это не причиняет им боль.
– Но они не знают, что ты с ними делаешь, верно?
– После этого они чувствуют себя лучше, – оправдывал он свои действия.
Я закатила глаза.
– Это ерунда! Грабитель банка не говорит, что ворует деньги только для того, чтобы хранилище стало пустым и чистеньким!
Тристан засмеялся.
– С такой точки зрения я, признаюсь, не рассматривал этот вопрос.
– М-да, тогда стоит начать, ведь меня ты не поцелуешь!
– Мне не нужно целовать тебя для этого, Эбби, – объяснил он мягким голосом и подошел ближе. – Я могу коснуться до тебя, погладить тебя, дотронуться до тебя своей кожей… для этого было достаточно возможностей… но ты должна подпустить к себе.
– Прекрати! – предупредила я его, схватила первую попавшуюся книгу с подоконника и вытянула перед собой.
Улыбка Тристана стала шире.
– А для начала я мог бы просто поцеловать тебя… не забирая твои прекрасные плетения. Как думаешь?
– Я еще раз говорю тебе, Тристан, – ты оставишь мою душу в покое, понял? Ты никогда не поцелуешь меня, не дотронешься до меня, понял?
– Никогда – это слишком окончательно. Ты уверена, что ты вдруг не…
– Я уверена!
Он ухмыльнулся, и мне даже показалось, он всерьез воспринял мои слова.
– Ну хорошо, Эбби, – прошептал он. – Но если ты вдруг поменяешь свое мнение… тогда у тебя есть потрясающая возможность… утолить желания обоих.
– Не лучше ли нам начать искать Кросса, Бастиана или кольцо? – предложила я, чтобы заставить его замолчать. Я не хотела представлять, что он там напридумывал. Тристан Тремблэй, может, и был дерзким парнем, к тому же не в моем вкусе, но искусством соблазнения владел великолепно.
Тристан ухмыльнулся.
– Ты уклоняешься от меня.
– А ты должен правильно расставить приоритеты. Или ты уже забыл, что увидел на видео? Не хочешь обсудить это с Бастианом?
Действительно, выражение лица Тристана при упоминании Бастиана снова стало растерянным.
– Верно, – пробормотал он и стал ходить туда-сюда. При этом он наступал на вещи Кросса и разбросанные по полу бумаги, будто не замечая их. Свет наступающего дня пробивался сквозь шторы и рисовал большие тени на стенах. – Я… – Он покачал головой. – А ты можешь отвлечь любого! – выругался он, улыбаясь мне. – Ну хорошо. Будь здесь. Я скоро вернусь.
Он протянул руку в тень, но, перед тем как исчезнуть, еще раз посмотрел на меня. При этом соблазнительно улыбнулся и подмигнул мне.
– Никогда – это не вариант, Эбби. Я знаю, когда-нибудь… ты тоже этого захочешь.
– Я захочу этого? – прошептала я в тишину, которую оставило после себя его исчезновение. Мой голос звучал незнакомо, и я прижала книгу сильнее к дико стучащему сердцу. Я пыталась вернуть то великолепное ощущение легкости, которое чувствовала после поцелуя с Бастианом. Это короткое ощущение счастья. Он действительно забрал у меня в тот момент частичку души? Он, правда, освободил меня от окружавшей меня боли? Или?..
Я положила планшет на стол и помассировала виски. Было ли это прекрасное чувство действительно вызвано не поцелуем? Я не хотела верить в это. Мне хотелось, чтобы лишь нежность Бастиана уносила меня на седьмое небо.
– Глупость! – выругалась я и опустилась на диван Кросса. – Бастиан Тремблэй больше не человек!
И почему он не выходит у меня из головы?
– Потому что он подцепил на крючок мою душу! – громко ответила я на свой же вопрос. – Потому что он хочет высосать из меня все, как, блин, вампир!
Последовав импульсу, я подняла один из валяющихся на полу листков Кросса и достала карандаш. Первые штрихи сами собой очутились на листе, и в этот раз я была довольна нарисованным. В этот раз я нашла выход, как запечатлеть глаза Бастиана Тремблэя. Черные струйки в его белках выглядели бы зловеще на чьем-то другом лице. Черная, как ночь, радужка эллиптической формы и вертикально расположенные зрачки. Это были нечеловеческие глаза. Но тем не менее самые прекрасные из всех, которые я когда-либо рисовала. Я обрисовала их самым запоминающимся лицом из всех, что я знала. С темными линиями на коже, темными полосами на лбу и губами, чувственными и одновременно нежными, которые управляли его сущностью. Я затаила дыхание, когда зажала карандаш в зубах, чтобы растушевать пальцем заключительные штрихи. Моя рука дрожала, таким настоящим казался рисунок. Мне казалось, я прикасаюсь к щекам Бастиана. Чувствую его ресницы кожей, его губы становились живыми под кончиком моего пальца. Я замерла, все казалось таким реальным.
