Звонок на урок вырвал меня из разглядывания, и я напомнила себе, что должна была еще вскрыть шкафы. Время шло. Если Кросс и вправду сбежал с кольцом Бастиана, с каждым часом он будет выигрывать расстояние. Он будет отдаляться от нас, и Бастиан…
Последний раз взглянув на рисунок, я сложила его пополам и спрятала. Затем я открыла шторы, чтобы пустить свет в комнату, потому что тени нагоняли на меня страх. Спешно я обыскала письменный стол Кросса, нашла пару скрепок и ручку, от которой я бесцеремонно оторвала прищепку. Вооружившись этим набором, я вернулась к неожиданно массивному канцелярскому шкафу и посвятила себя замку. Я засунула прищепку от ручки и скрепку в замок, надавила и попыталась шаг за шагом открывать отдельные штифты замка. Прищепка снова и снова выпадала у меня из рук, мне приходилось начинать сначала.
– Открой уже эту штуковину! – выругалась я, и, будто мои слова как-то повлияли на это, замок тут же открылся. – Да! – крикнула я и опустилась на край стоящего сзади стола. – Да-да-да!
Я бросила прищепку и аккуратно открыла дверь.
– Что у нас тут есть хорошего? – прошептала я, вытерла вспотевшие руки о школьную юбку и приблизилась к шкафу.
Темная кожаная папка лежала под целой кучей распечаток. Рядом другие папки разных цветов и вручную начерченная таблица. Я осторожно взяла таблицу в руки и попыталась разобраться, о чем шла речь.
– 100P до 70P = А, – прочитала я и сморщила лоб. – 69Р до 60Р = В.
Что это значит? Это являлось доказательством? Наконец мне все стало ясно, и я выругалась.
– Да это же чертов шифр! – пробурчала я и бросила записку. Когда другие цветные папки оказались лишь сборниками математических задач, я практически опустила руки. – Здесь нет ничего интересного!
Я в смятении вытащила все документы из шкафа и, не углубляясь, пролистала лишь верхние страницы. Распечатка из брачного агентства заставила меня сморщить нос и только усилила мое подозрение, что кольцом Кросс хотел впечатлить женщину. Затем мне на глаза попалась коричневая кожаная папка. Я отложила «Сердцем к сердцу» – распечатку из брачного агентства в сторону, откинула кожаную обложку и выложила все содержимое на стол.
– Что это такое? – спросила я себя и села на офисный стул. От того, что я увидела, у меня пробежали мурашки по телу, и я долго не решалась перевернуть первую страницу, чтобы просмотреть остальную стопку. Я закусила губы, чтобы подавить всхлипы, так как воспоминания от увиденного нахлынули на меня огромной волной.
– Пожалуйста, офицер, говорите тише, – попросила социальный работник из отдела по делам несовершеннолетних и сочувственно посмотрела на меня. – Эбигейл не должна услышать, о чем мы говорим.
Я опустила взгляд, потому что они все смотрели на меня. Социальный работник, которая представилась как Хелен, офицер, который забрал меня из школы и привез сюда, в полицейский участок, и два патрульных в темной униформе. Мне не хотелось чувствовать на себе их взгляды. Они сочувствовали, но держались на расстоянии. Возможно, мне это только казалось, потому что я чувствовала себя одиноко. Хелен сказала, что мои родители сорвались на машине в пропасть. Машина упала в воду и…
Я всхлипывала, мне казалось, что слизь в горле вот-вот задушит меня. Бумажный платочек в моих руках промок насквозь и разорвался на куски, но я не решалась достать из коробочки другой. Не решалась, потому что, если бы я пошевельнулась, все стало бы реальным. А так для меня это был просто кошмарный сон. Сон, в котором ты не можешь даже пошевельнуться от страха. И это означало, что, если я потянусь за бумажным платочком, будет ясно, что я не сплю. Тогда все станет настоящим.
Поэтому я сидела, сжав в руке салфетку, не вытирая слез, стекавших по щекам, и шмыгала носом, пытаясь разобрать, о чем говорили взрослые.
– Мы должны взять ее на полное попечение, так как она круглая сирота, – шептала Хелен.
– Сейчас так будет лучше. Надежды найти отца живым практически нет. Должно быть, течение унесло его, – я слышала глухо рассудительный голос офицера.
– Такое не пережил бы никто, – добавил другой полицейский. – Стоит только посмотреть на груду металла, что осталась от машины…
– Вот поэтому мы и возьмем временно опеку над девочкой. Я определю ее в приют Святой Анны, где ее разместят на время.
Я снова всхлипнула. Как бы я ни пыталась прекратить дрожать, мне это не удавалось. Во всяком случае, перспектива переночевать в приюте Святой Анны, чтобы это ни значило, только усиливала дрожь. Я не хотела идти с Хелен. Я хотела домой. К Эдди Спаркл, моему розовому блестящему медвежонку с огромными глазами и мягким плюшевым мехом. И к маме с папой.
Платочек в моих руках просто растворился, и я бросила его на пол. Он даже не издал звука, когда приземлился на серый линолеум. Это было хорошо, потому что во снах не было никаких шумов. Потому что все там было не по-настоящему.
У меня вновь появилась надежда. Может, все это происходило не в реальности. Может, если я потянусь к коробочке с платками, я проснусь и…
Я всхлипнула последний раз и соскользнула с неудобного пластикового стула вперед. Затем я подняла руку и потихоньку начала протягивать ее над бледно-зеленой столешницей. При этом я коснулась открытой папки. Мне не хотелось еще раз видеть фотографии, но мой взгляд сам упал на документы. «Отчет о несчастном случае» – было написано толстыми буквами наверху. Чуть ниже: «Дорожно-транспортное происшествие с летальным исходом». Затем снимки машины и моих родителей.
– …дадим знать, как только достанем труп отца, – говорил офицер, когда кончики моих пальцев дотронулись платочка. Я достала его из коробочки и быстро оттянула руку назад. Движение не осталось незамеченным, все посмотрели на меня. Хелен сочувственно улыбнулась, но, когда я почувствовала сухой платок между пальцев, я поняла, что я не проснусь. Я так сильно сжала руки, что мне стало больно пальцы. Я могла двигаться. Это был не сон. Этот платок был настоящим. И слезы, которые обжигали мое горло и стекали по щекам, тоже были настоящими. Как и фотографии в этой ужасной папке.
Я почувствовала себя как в тот момент, когда очнулась ото сна, который таковым не являлся, но разрывал меня на части. Как тогда передо мной лежал отчет о несчастном случае, о ДТП. И как тогда фотографии искореженного автомобиля, лежащего между скал в воде, сжигали меня изнутри. Я дрожала, когда поднимала верхнюю страницу. Фотографии моего отца, матери, визитная карточка отцовской кузницы. Я не знала, дышу ли я вообще, когда поднимала пожелтевшую карточку. Картон в руках ощущался мягче, чем в моих воспоминаниях, но золотой блеск букв остался прежним. Мне было интересно, смягчилась ли бумага с годами. Джек Вудс Украшения — стояло печатными буквами на визитке. Ювелир в восьмом поколении. Я вспомнила слова Кросса: Твой отец не был кем попало. Он был кузнецом.
– Папа, – прошептала я, у меня создалось впечатление, что вокруг меня образовалась ледяная корка. Мне стало тяжело дышать, по всему телу пробежали мурашки. Зубы сами начали стучать друг о друга.
