– Жители городка, в котором жил жрец, боялись его. Прежде всего их пугало его возвращение. Они узнали, что его амулет являлся источником его могущества, и решили отнять его. Они пытали его, и тогда, чтобы спасти свою жизнь, он рассказал им все о могуществе этой драгоценности. Он утверждал, что тот, кто будет обладать виталинаурумом в достаточном количестве, сможет контролировать человеческое бытие и возвращать мертвых к жизни. Именно поэтому совет старейшин, состоявший из одного из моих предков, одного из предков Оуэна и предка Скай, принял решение расплавить амулет и разделить металл, чтобы предотвратить возможное повторение происшествия. Но было вовсе непросто расколоть амулет.
Такси повернуло ко въезду в Даркенхолл, и Бастиан замолчал. Но мне очень хотелось знать, что было дальше. Я вышла из машины, держа в руках бумаги, и обошла машину, встав на сторону Бастиана. Я с нетерпением ждала, пока он оплатит поездку. Когда водитель уехал, я близко подошла к Бастиану.
– И тогда? – Я должна была держать себя в руках, чтобы от напряжения не начать наматывать жвачку на палец.
Бастиан снял очки и посмотрел на меня.
– Они собрали самых умелых кузнецов Англии, и только одному из них удалось расплавить виталинаурум. Он разделил его под самым жарким огнем, который только мог разжечь в своей печи, и выковал три отдельных кольца. Каждый из членов совета перенял на себя ответственность за хранение одного из колец, а вскоре после этого они впервые увидели мир теней. Тогда их охватил вечный голод.
– Ты говоришь о чувстве, которое ты… – И все-таки я намотала жвачку на палец и вытянула ее в длинную нить, после чего снова засунула в рот. Что-то очень важное в моей голове пыталось выйти на поверхность, однако я не могла понять что. Я была в большом восторге от Бастиана.
– Чувство, которое прямо сейчас подводит меня к черте самообладания. Да, я говорю о нем, Эбби. – Бастиан взял меня за плечи и посмотрел в сторону школьного двора. – Я почти истратил твои плетения. Я… должен усмирить гнев внутри, если хочу предотвратить свое… приближение к тебе.
– Что это значит? – Мне стало плохо, потому что я догадалась, о чем он говорил.
– Я должен поддаться ярости и утолить голод, – прошептал он.
– Как?
Бастиан показал на окна тренировочного зала.
– Так, как я обычно это делаю, – сказал он и убрал волосы со лба. – Я должен это сделать.
Я сглотнула слюну.
– Зачем? На тебе же нет кольца?
– Нет, но с тех времен, когда наши предки соприкоснулись с виталинаурумом, сила и мощь этого элемента заложена в наших генах. К сожалению, гнев тоже. – Он пожал плечами. – Поэтому Тристан тоже может прыгать сквозь тени. Поэтому и он порой должен вбирать в себя плетения.
– Поэтому он целует девушек, – прошептала я и почувствовала себя глупо, потому что вообразила, будто он проявлял ко мне интерес. Я недоверчиво посмотрела на Бастиана. – Ты тоже так делаешь?
Воспоминания о нашем поцелуе в комнате страха не выходили у меня из головы. Я знала, что мои покрасневшие щеки выдадут мои мысли, но мне было все равно.
Бастиан взял меня за руку, и я тут же захотела вырваться, но он держал меня крепко.
– Нет, – сказал он. – Обычно я так не делаю. Я не играю чувствами людей, потому что я помогаю им. И они мне.
– А что было со мной?
Бастиан грустно скривил губы.
– Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться тебе, Эбби. То, что я сделал, было ошибкой.
– Значит, ты сожалеешь о поцелуе?
Бастиан засмеялся, и, хотя от воспоминаний его кожа на секунду потемнела, взгляд его оставался нежным. Он поднес руку к моей щеке, и я увидела, как темные плетения распространялись по кончикам его пальцев.
– Бастиан, нет, я… – От страха я затаила дыхание.
– Тссс. – Его глаза встретились с моими, умоляя о доверии. – Если я говорю, что совершил ошибку, это не значит, что я сожалею о поцелуе, Эбби. – Он тихо посмеялся, но я почувствовала дрожь в его груди. – Я сожалею только о том, что в тот момент ты отняла у меня кольцо, потому что я потерял контроль, а поцелуй был… средством достижения цели. – Он улыбнулся мне. – И об этом… я действительно сожалею.
О боже! Мои колени были мягкими, как масло, а сердце дико колотилось в груди. Я не знала, что ответить, но это, очевидно, было и не нужно. Бастиан рассмотрел то, что меня окутывало и улыбнулся.
– Тебе идет пурпурный, – прошептал он, и его большой палец погладил мои губы.
– Пурпурный? – Я растерянно осмотрела себя, потому что ничего из того, что было надето на мне, не было пурпурного цвета.
Конечно, она не могла видеть пурпурный цвет плетений сердца, которые расцвели от его слов. Которые так тянулись к нему, словно хотели большего.
И, хотя ощущать это было сумасшествием, все в Бастиане кричало и хотело дать ей больше. Больше поцелуев, больше близости, больше пурпура.
Но в данный момент ему не хватало самоконтроля. Он уже сейчас еле справлялся с яростью. Ему нужны были плетения, чтобы утолить страшнейший голод. Плетения, которые не имели значения, которые будоражили не так сильно, как плетения Эбби. Такие, которые он мог бы с легкостью контролировать.
Бросив в последний раз взгляд на ее прекрасные плетения сердца, так соблазнительно опутанные темными плетениями души, он сделал шаг назад и опустил руки.
– Я должен уходить, прежде чем ярость возьмет надо мной верх, – сказал он и почувствовал, что Эбби не одобряла то, что ему необходимо было сделать.
– Значит… ты возьмешь сейчас себе… плетения? – Ее голос звучал так, будто она до сих пор не до конца верила в происходящее.
– У меня нет выбора. Если я этого не сделаю, я буду опасен для тебя.
– Почему?
Бастиан провел рукой по волосам и покачал головой. Он был в отчаянии.
– Потому что меня не манят ни одни другие плетения так, как манят твои, Эбби. И если гнев одолеет меня, он заберет твои плетения. И я не смогу ничего сделать, чтобы предотвратить это. И я не знаю, смогу ли в этот раз закрыть врата твоей души прежде, чем все плетения будут поглощены.
– Что тогда произойдет? – ее голос едва было слышно.
– Я не знаю. До тебя я еще не встречал человека, который состоит практически из плетений души. Я боюсь, ты можешь умереть. И я, предположительно, тоже. Твои плетения такие сильные, что они вырвутся из меня наружу.
Бастиан огляделся, но на школьном дворе был пусто. Он завел Эбби за угол и поднял футболку. Он показал ей шрам, проходивший под сердцем, точно такой же, как и на его бедре.
– Черт, – шокировано прошептала она, уставившись на светлые шрамы, выступавшие под его черной переливающейся кожей. – Как это произошло?
– Это были плетения, – признался он. – Однажды я уже терял контроль. Мой отец умер по той же причине.
