Эбби вздыхала и прижималась к его плечу. Она спала уже несколько часов. Сон был глубокий, но беспокойный. Бастиан знал почему. Ее плетения находились в движении. Синие плетения воспоминаний безуспешно пытались выйти на первый план, пробираясь сквозь черную паутину плетений души, но у них не было шансов.
Он мог помочь ей. Ярость в нем требовала этого уже несколько часов, но даже сейчас, когда темные струйки на его коже продолжались на щеке Эбби, он старался держать себя в руках. Он не страдал от голода. Только поэтому мог находится так близко к ней. Так близко, как не был ни к одной девушке после Скай.
Бастиан сделал глубокий вдох и сжал кулаки. Он должен был сам напоминать себе, что есть весомая причина держать дистанцию. Не пускать ее в свое сердце.
Тем не менее он нежно поцеловал Эбби в висок, прежде чем сполз с дивана. Она бормотала что-то, возражая, что он опустил ее голову не на свое плечо, а на диван. Во сне ее руки искали его, затем она наконец-то вытянула ноги и свернулась калачиком, как ребенок.
Бастиан тоже был измучен. Постоянное самообладание рядом с ней расходовало много сил. Постоянная борьба против гнева была напряженной, и, хотя он хотел бы оставаться рядом с Эбби дольше, прыгнув через тень в другую комнату маленького домика, он почувствовал облегчение. Здесь он не был так близко к ее плетениям, и его желание забрать их немного остыло.
Он прошелся взглядом по семейным фотографиям, висевшим на стене. Эбби на них было не больше трех лет. У нее была та же улыбка, что и у мамы. А ее волосы были темно-коричневого цвета, а не фиолетовые, как сейчас. Хотя Бастиану и нравился нынешний цвет. Он хорошо сочетался с темными плетениями души. Его взгляд перешел на отца. Джек Вудс. Кто был этот мужчина, чей труп так и не был найден?
Кем он был, раз оставил в беде свою прекрасную и, если верить этим снимкам, счастливую дочь?
Бастиан потер лицо. От усталости его кожа чесалась, он, зевая, вытянул руки и ноги.
– Почему Кросс думает, что ты еще жив? – прошептал он. – Ты действительно смог бы сплавить кольца вместе?
Бастиан отвернулся от фотографий и осторожно прошел через крохотную спальню в кухню. Большинство семей именно там проводили большую часть своего времени. Кухня была маленькой, это бросилось ему в глаза, еще когда они только вошли в дом. Шкафы, покрытые лаком цвета яичной скорлупы, столешница, выложенная светло-коричневой плиткой. Все очень просто. Прежде всего в сравнении с кухней в его доме. На маленькой решетке над плитой висели ковши и маленькие кастрюльки.
– Хэй, – прошептала сзади Эбби. – Что ты тут делаешь?
Он повернулся и улыбнулся ей. Она выглядела заспанной, но очень милой.
– Не хотел тебя будить.
Она махнула рукой и поправила волосы.
– Все в порядке. Мы здесь не для того, чтобы спать.
Бастиан кивнул.
– Я немного осмотрелся. Нет ничего, что показалось бы мне странным.
– Я тоже думала об этом. Иначе полиция давно нашла бы это.
– Может быть, – согласился он и вытащил наугад первый ящик.
– Столовые приборы, – Эбби назвала то, что увидела. – Я не знаю, что мы могли бы найти в кухне. Там один лишь хлам, – размышляла она, садясь. Отчет о несчастном случае лежал на столе, но от него не было пользы. Она хотела просмотреть его еще раз, но внезапно включился экран планшета.
– Бастиан, – насторожилась она и подвинула планшет к себе. – Ты видел это?
– Что? – Он подошел к ней и встал сзади, чтобы посмотреть через ее плечо.
– Пришло письмо.
Я открыла папку. Письмо содержало только фотографию.
– Папа, – произнесли мои губы, и я склонилась над экраном. Я сощурила глаза, чтобы сфокусировать взгляд. – Папа, это ты? – прошептала я, держа планшет у самого носа. Я не знала, о чем мне думать и что чувствовать. Мой мир задрожал, как при землетрясении, я начала задыхаться.
– Это… твой отец? – удивился Бастиан, но я проигнорировала его. Мои мысли носились в хаотичном порядке. Сходство присутствовало, но отец был моложе.
Твой отец жив, так громко в моей голове звучали слова Кросса, сказанные им в безумии, что мне хотелось закрыть уши.
– Эбби? – Голос Бастиана звучал обеспокоенно. – Это твой отец? – спросил он и слегка прикоснулся к моему плечу.
Я пожала плечами.
– Он выглядит старше, – неуверенно призналась я.
– Смотря когда был сделан этот снимок, если твой отец не погиб, он должен быть старше, – метко заметил Бастиан.
Мужчина, попавший в объектив камеры наружного наблюдения, выглядел так знакомо, но одновременно чуждо. Этот мужчина, мой папа, переходил улицу и смотрел прямо в камеру. Что это был за перекресток? Куда он шел? И, если это был действительно он, почему он оставил меня?
– Думаешь, Кросс считает этого человека моим отцом? – спросила я и провела по дисплею пальцем, чтобы он не погас.
– Ты веришь, что это твой отец?
Я пожала плечами.
– Он может быть им, но я не уверена. Если есть хоть малейшая возможность, что это он, я должна найти его. Что, если у него была черепно-мозговая травма? Что, если он потерял память? Не знает, что у него есть семья? Что у него есть я? Что, если он захотел бы вернуться ко мне, но просто не знает о моем существовании?
– Успокойся, Эбби, – просил Бастиан, забирая у меня планшет.
– Я не могу, – вырвалось из меня, я нервно встала. – Это убивает меня!
– Давай-ка посмотрим, кто отправил Кроссу эту фотографию, – пробормотал Бастиан и закрыл фото. – «Моран-Тек»? – Он поднял голову. – Моран? Визионер, который хочет отправить человека на Марс? – слышала я его голос.
– Понятия не имею. Ты меня спрашиваешь? Откуда мне знать, с кем знаком Кросс, а с кем нет?
Бастиан не отреагировал. Он задумчиво потер лоб.
– Маргарет-Мод знает кого-то из «Моран-Тек», если я правильно помню, – размышлял он. – Я имею в виду, она была на похоронах некоторое время назад. – Он сжал губы. – Я должен был внимательнее слушать ее.
– Вы не очень близки, так?
Бастиан покачал головой.
– Нет. Я же тебе рассказывал, как погиб мой отец. Как плетения вырвались из него, потому что на нем не было кольца, – пояснил он чуть слышно. – Маргарет-Мод тайно сняла с него кольцо, – продолжил он и сжал кулаки. – Она хотела нанести на него любовную гравюру и даже не подозревала, что… произойдет.
Эту часть истории Бастиан рассказал мне вчера, и сейчас, когда я увидела, что его тело было полностью затянуто плетениями, я знала почему. Воспоминания доставляли ему боль. Делали его слабее. Опаснее, в том числе для меня.
– Она забрала кольцо у твоего папы? – повторила я, и волоски на моей шее встали дыбом. Не от того, что Бастиан изо всех сил боролся с гневом, а потому, что он, очевидно, упустил какую-то существенную деталь.
