357 Мерло-Понти. Феноменология восприятия. С. 385.
358 Shahinian S. The Tradition of Funerary Architecture in Armenia from the origins of Christianity to the late Middle Ages // Environmental Design. Journal of the Islamic Environmental Design Research Centre, 1, 1996. P. 73.
359 Казарян А.Ю. Кафедральный собор Сурб Эчмиадзин и восточнохристианское зодчество IV–VII веков. М., 2007. С. 42–43, ил. 24–25.
360 Об этом см.: Якобсон А.Л. Закономерности в развитии средневековой архитектуры. Л.: Наука, 1985. С. 105, 110.
361 Blair. Monumental Inscriptions. P. 85–86. О башенном мавзолее в Ладжиме, а также в Ресгете см.: Godard A. Les tours de Ladjim et de Resget (Māzandarān) // Athar-e Iran, t. 1, 1936. P. 109–121. А. Годар считает, что строительство башенных мавзолев первой трети XI в. в Радкане, Ладжиме и Ресгете было инспирировано либо лично амиром Кабусом, либо его сыном.
362 О надписях см.: Blair. Monumental Inscriptions. P. 88–89.
363 См., например, примечательные книги историка архитектуры Хорасана: Diez E. Persien, Islamische Baukunst in Churasan. Hagen, 1923, S. 51–55 (англ. издание – Diez E. Persia, Islamic architecture in Khorāsān. Prague, [s.n.], 1935); его же, Churasanische Baudenkmäler. Berlin, 1918. S. 72–73.
364 Corbin. The Man of Light in Iranian Sufism. P. 76–77. О зеленом свете и иконографии высотности см.: Bloom J. The Qubbat al-Hadhrā’ and the Iconography of Height in Early Islamic Architecture // Ars Orientalis. Vol. 23, 1993.
365 О реконструкции суфийского зикра и его форме см.: Шукуров. Образ Храма. С. 126–127.
366 Хмельницкий. Между Саманидами и монголами. Ч. 1. С. 175; а также: Памятники архитектуры Туркменистана. Л.: Стройиздат, 1974. С. 178. Это издание сопровождено прекрасными цветными и черно-белыми иллюстрациями.
367 Хмельницкий. Между Саманидами и монголами. Ч. 1. С. 275–277.
368 Хмельницкий. Между Саманидами и монголами Ч. 1. С. 158.
369 О теории sustainability в архитектуре см.: Williamson T.J., Radford A., Bennetts H. Understanding Sustainable Architecture. London, New York: Taylor & Francis Group, 2003. P. 21.
37 °Cводные сведения о типе башенных минаретов см.: Хмельницкий С. Между Саманидами и монголами. Архитектура Средней Азии XI – начала XIII в. Ч. I. Берлин; Рига, 1996. С. 138–151.
371 О значении и ценности архитектурного плана и специфического храмового ритма см.: Le Corbusier. Towards a New Architecture. New York: Dover Publications, Inc., 1986. P. 48–52.
372 Flood F.B. The Great Mosque of Damascus. Studies on the Makings of an Umayyad Visual Culture. Leiden: Brill, 2001. P. 1.
373 Williamson, Radford, Bennetts. Understanding Sustainable Architecture. P. 128–129.
374 Хмельницкий. Между Саманидами и монголами. Ч. 1. С. 141–143.
375 См. об этом весьма полезную статью: Andrews P.A. The White House of Khurasan: the Felt Tents of the Iranian Yomut and Göklen // Iran. Journal of the British Instittute of the Persian Studies, vol. XI, 1973.
376 Наши слова являются отсылкой к теории иконологии Э. Панофского, которая является очередной теорией видения в западной истории и теории искусства. Panofsky E. Studies in Iconology. Humanistic Themes in the Art of Renaissance. Oxford: Icon Edition, 1972 (Introduction). В предисловии к книге автор призывает обострить чувство взора читателя, вглядевшись в поднимающего шляпу человека. Все рассуждения Панофского о factual meaning, expressional meaning и, наконец, intrinsic meaning этого жеста, чем собственно и должна заниматься иконология. То есть наука о знаке по преимуществу, наука о символическом и аллегорическом значении жеста, знака, сцены: «Зарождение чистой формы, мотивов, образов и аллегорий, как проявлений лежащих в основе принципов, мы наделяем вслед за Э. Кассирером символической формой» (P. 8).
377 Rowe C., Slutzky R. Transparency: Literal and Phenomenal // Perspecta, Vol. 8. 1963, P. 1.
Глава IV
Сила орнаментального гештальта
Часть 1
В среде специалистов по искусству мусульман, а тем более вовсе не специалистов, орнаментальное искусство привычно называют арабеской. В классической работе об орнаменте О. Джонса и в Stilfragen А. Ригля орнаментальное искусство мусульман также именуется арабеской. Достаточно хорошо известно, что слово арабеска возникло в Италии и Франции XVI в. для обозначения восточного орнамента под названием либо rabeschi, либо arabesco от латинского Arabus, в Англии этот термин утвердился в это же время под названием rebeske work. Довольно быстро этот термин ассоциируется и в результате контаминируется со словом море(и)ск (moresque1). В результате появляется слово арабеска, под которым должно подразумеваться орнаментальное/декоративное искусство арабов. Термин арабеска этноцентричен даже сейчас, если разуметь под исламским началом орнаментального искусства непременно арабские регионы исламской ойкумены. Как мы увидим в этой главе, иранский по происхождению орнамент также основывается на этнической, а не коранической доминанте орнаментального образа. Кораническому саду был противопоставлен сад иранский, образ которого уходит в древнеиранские образцы крещатых в плане садов. Иначе говоря, иранский орнамент не имеет ничего общего с появлением в Европе арабески. В современной научной литературе слова «исламский декор/орнамент» и арабеска являются синонимами, переходя также на сходные мотивы в западно-европейском искусстве и архитектуре. Даже для столь серьезного исследователя как X. Белтинг орнамент, декор и арабеска подобны друг другу2.
Известный исследователь Бернард О’Кейн пишет о некорректности термина арабеска и считает, что известные персоязычные термины isllml и khata’I, имеющие прямое отношение к растительному орнаменту, по-видимому, появились именно в тимуридское время3.
Семантический и этимологический ареал слова арабеска, не годится к работе с искусством и архитектурой Большого Хорасана и Ирана. Сказанное сохраняет актуальность при условии превращения этого слова в отвлеченное понятие, характеризующее орнамент или декор вообще. При этом слово арабеска невозможно дифференцировать, мы не знаем, что скрывается под ним – декор или орнамент. Мы убеждены в том, что термин арабеска не должен использоваться при обращении к искусству и архитектуре Большого Ирана (Greater Iran). Мы солидарны с Риглем, Зедльмайром и Олегом Грабаром в необходимости повсеместного перехода на этнически нейтральный термин орнамент.
Об орнаменте в мире Ислама писали многие и много, сказано о нем вполне достаточно, однако исключительно в пределах вероисповедного мира мусульман. Так или иначе, орнамент оставался явлением, присущим теологическому или суфийскому взгляду на архитектуру и искусство собственно исламской культуры. Но вот парадокс – каждый раз даже во многих престижных изданиях орнамент упорно называют декором. После работ венской школы искусствознания (А. Ригль, Э. Крис, X. Зедльмайр), а также в недавней монографии О. Грабара, «воз и ныне там». Невнимание к теоретическим построениям, к выдвинутым идеям теоретиков и историков искусства не позволяет оценить значение и функции орнамента в должной мере.
