Пример:
Купол versus Колонна
О колонне в средиземноморском пространстве от архитектуры Египта и Греции до архитектуры Европы писал Г. Бандманн145. Тектоника такой колонны является «внутренней силой», говорит автор, полагаясь на письменные источники. Если поначалу колонна ассоциировалась с древом жизни, продолжает Бандманн, то через определенное время – надо понимать, в христианской среде, – смысл колонны изменяется, отныне она означает человеческую фигуру146. Автор также справедливо упомянул свободностоящие колонны, означающие, как он полагает, специфический культовый образ147.
Мусульмане немедленно столкнулись с культом колонн и с гипостильным залом, который был адаптирован к архитектуре мечети. Среди историков искусства популярен вопрос о значении колонн в исламском цивилизационном пространстве, а также о судьбе ордерной системы. Один из возможных ответов на этот вопрос гласит – колонна в арабском регионе исламских земель мечети является райским образом148. Как мы видели выше, колонки в интерьере, а затем и угловые портальные колонны, вместе с куполом в раннеиранской архитектуре Мавераннахра (мавзолей Араб-Ата в зоне октагона) являются формой-выражением древней идеи купольного Храма-Цветка.
Один текст саманидского времени дает нам основания полагать, что колонна (и колонны арабского гипостиля) ассоциировались с земным образом, имеющим определенную райскую коннотацию. В сочинении Абу ал-Касима Самарканди «Савад ал-‘Азам» начала X века рассказывается о пророке Мухаммаде, который во время проповеди (хутбы) в доме-прамечети имел обыкновение сидеть опершись спиной о колонну149. С увеличением паствы пророк Мухаммад повелел соорудить ему кафедру (минбар). Как только он пересел на трехступенчатый минбар, раздались стенания – это вскричала та самая колонна. Автор текста замечает, что колонну в этом случае можно сравнить с коровой, потерявшей теленка, – столь тяжела была ее утрата. Пророк обнял колонну и обратился к ней с вопросом: хочет ли она стать плодоносным деревом, дабы правоверные до конца времен вкушали его плоды; либо же оказаться в раю.
Храмовая колонна, таким образом, не подобна райскому дереву, она и есть это древо, служащее храму в форме колонны.
Древние иранцы с особым вкусом эксплуатировали колонны (столбы) и колонные залы. Самый яркий пример тому Персеполь. С раннего времени существования иранского творческого духа он испытывал существенные влияния со стороны греческой и египетской культур150. Торжество колонного пространства в персепольской Ападане говорит именно об этом, иранцы были заражены архитектурными идеями греков и египтян. И все же иранская иконоцентричная идея оправдывала себя во множестве рельефов того же Персеполя, своеобразной ордерной системе, где доминировали фигуративные мотивы. Кроме этого, показательно известное противопоставление дворцово-колончатого пространства Ападаны (apadana) и собственно иранского сводчатого пространства места хранения огня (ayadana)151. Термин возник в Бехистунской надписи Дария I. В этой же связи небезынтересно, что ayadana противостоят храмы негативных божеств (daivadana)152. Отдельно стоящие колонны или минареты также не редкость на территории Большого Хорасана (например минарет Джам) и мусульманской архитектуре Индии153.
В пространстве Большого Ирана неизбежен переход от колонны к своду и куполу, и это произошло в Исфагане во время инновативной трансформации гипостильной мечети арабского типа в крещатую в плане мечеть сугубо иранского типа с доминированием множественных сводов и куполов (ил. 106, 107). Сказанное не означает того, что все колонны после этого исчезли. Дело в другом: идея распространенных в пространстве сводов и куполов оказалась много более ценной и продуктивной по сравнению с колонным пространством. Гипостиль в пространстве Большого Ирана навсегда утратил свою привлекательность, хотя нельзя отрицать появление колонн в зимних помещениях больших мечетей Большого Ирана, что оправданно с конструктивной точки зрения. Два примера будут вполне показательны – это соборная мечеть Исфагана, о которой шла речь выше, и мечеть Биби-Ханум в Самарканде.
Нам приходится еще и еще раз сказать о непрерывном пространстве идей, форм и образов на всем протяжении присутствия иранских по происхождению мастеров от Бухары и Самарканда до Шираза и Багдада, будь они керамистами, миниатюристами или архитекторами. После восстания Абу Муслима (700–755) в Хорасане и прихода к власти династии
Аббасидов следует говорить о возникновении непрерывного пространства между Хорасаном и центральными районами халифата – Багдад, Самарра, Ракка. В первую очередь непрерывность этого пространства ознаменована ценностями интеллектуального порядка (теология, философия, различного рода научные дисциплины, искусство и архитектура). Пространственная непрерывность не означала, что вырабатываемые ценности существовали в режиме сходства, нет, много примеров свидетельствуют и о существовании режима различия. Можно в этой связи вспомнить различия, существовавшие между философией перипатетизма у Авиценны и в Багдаде, о чем мы подробно говорили во Введении и в главе I. Различие прявило себя и в разработке иранской мечети.
Перед нами два массивных столба, покрытых стуковым орнаментом, один столб происходит из мечети Нух Гунбад (Балх), а другой – из Самарры (ил. 103, 104). Старинный город Балх, столица Тохаристана и бывшей Греко-Бактрии после исламского завоевания именуется «матерью городов» (umm al-bilad).
Поражает даже не стилистическое, а почти буквальное стуковое оформление на обоих столбах. В обоих случаях между пятой арок и столбами проложены импосты, орнаментальная обработка которых практически идентична. То же самое можно сказать и о капителях дорического ордера, орнамент которых вновь совпадает. Аналогична и обработке тулова столбов, они покрыты насечками.
Капитель в Балхе появляется за тем, чтобы через посредство абаки указать на арку, а та на один из девяти куполов. Вслед за Аристотелем, о влиянии идей которого на искусство и архитектуру Хорасана мы говорили в главе I, на этот раз обратимся к понятию taxis – порядок154. Таксис, по Аристотелю, распадается на схематическую, но не шаблонную, а динамичную форму (schemata), состоящую из троичности, на которую она распадается – например капитель-арка-свод или купол; а также сети (взаимоотношений) – например девяти ячеистую сеть архитектурной композиции Нух Гунбад в Балхе, а также в других аналогично построенных объектах саманидского времени. Существеннее всего, однако, другое: начиная с династии Саманидов троичная schemata становится преобладающей и из отдельных примеров обращается даже не в порядок, а в основной и предельно динамичный алгоритм в иранской архитектуре.
Самарра появилась на месте христианского монастыря во время правления халифа Ал-Му’тасима (794–842), по чьему велению его подданные покупали во множестве тюркских рабов на невольничьем рынке в Самарканде. Исследователи старого поколения от Э. Кюнеля до Р. Эттингаузена и О. Грабара уверенно писали о восточном происхождении орнамента; а также считали, что знаменитый орнамент из Самарры был добыт в результате упомянутой транспортировки тюркских рабов из Мавераннахра155. Спрашивается, как, каким образом тюркские рабы могли преподать арабам специфику машрикского орнамента? Для этого, кроме ограненного долгими годами таланта, следует знать и математику для необходимых расчетов, а также обладать навыком геометрически вычерчивать различные орнаментальные формы. Издревле у мастеров-орнаменталистов и архитекторов существовали тетради (daftar) с опытными образцами, некоторые из них дошли до нашего времени.
