Представим себе, сколь впечатляющую картину являет скрытый порядок глубины той поверхности, которая создается в результате наслоения на кирпичную кладку полихромной облицовки, активность которой возрастает с хулагидского времени. Мы можем говорить о неявной для простого зрения восприятия транспарентности различных слоев архитектурного тела267. Внешнее несоответствие двух или нескольких неоднородных слоев какой-либо поверхности называется стерео-транспарентностью. В нашем случае на слой кирпича накладывается слой полихромной облицовки, что технологически и в цветовом отношении носит явно неоднородный характер. Концептуальное основание стерео-транспарентности исходит не из физической прозрачности порядка неоднородных планов. В данном случае важен именно концепт, который помогает снять тормозящие факторы непосредственного восприятия транспарентности. Лучше всего это понимают и мастера архитекторы, и зрители при виде разрушенной оболочки постройки (развалины Биби Ханум).
Проблема стереотранспарентности должна быть поставлена и при восприятии глубины внутреннего архитектурного пространства. Неоднородность светоцветовой и сводчатой плотности интерьера разрешается реальной и символической ролью купола, доминирующего над внутренним пространством268. Та же постепенно меняющаяся градиентность цвета интерьера в постройках Кавам ал-Дина, его постепенно изменяющаяся окраска, а также разнообразие сводов, принимающих тот или иной цвет и форму, преподают яркий пример стерео-траспа-рентности внутреннего пространства. При всей плотности и неоднородности цветосветовых и сводчатых характеристик интерьера существует возможность восприятия его транспарентной глубины.
Полезно привести круг значений термина kajak (کجگ ), что поможет нам понять возникновение конструктивного элемента для освоения внутреннего пространства, тем более что этого еще не было сделано. Из существующего семантического ряда выделим следующее – маленький (женский) лук (kamāncha) – которым женщины взбивают хлопок, где само слово лук (kamān) одновременно и метафорически обозначает арку, свод. Семантическое сближение слов лук, свод, арка позволяет взглянуть и на архитектурные формы по-новому.
Легко представить себе ситуацию, когда взятую для архитектурно-строительных нужд форму маленького лука разворачивают по вертикали относительно тетивы. Это и есть визуальный и одновременно семантический прообраз щитового паруса, в архитектурных целях превратившегося в ромбовидную фигуру. Несложно вообразить форму иранского изобретения щитового паруса во время собственно стрельбы из лука, когда тетива и древко лука под силой натяжения стрелка растягиваются в противоположных направлениях, образуя подобие ромба.
Но и это еще не все. На основании сказанного мы можем говорить о существовании визуальной и достаточно прозрачной этимологии архитектурно-пространственного элемента. Щитовой парус визуализирует этимологический контекст своего имени, поясняя сведущему человеку языковое происхождение собственной формы; такому человеку нет нужды обращаться к словарям или разъяснениям, сама именованная форма и, что немаловажно, ее функции являются источником необходимого этимологизирования. Мы вновь возвращаемся к обсужденной в другой работе идее об архитектурно-языковой данности культур, которая поддается выявлению в результате дефрагментации имплицитно заложенной и именованной формо-мысли269. Форма щитового паруса дефрагментирует, то есть упорядочивая, сводит воедино свою же праформу и перверсию подлежащих этимологизации значений.
Сказанное имеет самое непосредственное отношение и к категории образа. Образ дефрагментирует поле возможных значений, имен, форм и воплощений, то есть других образов. Особенно хорошо это видно в двух образах средневекового мира – образе Храма и образе Совершенного Человека. Следовательно, исходя из парадигмальных и внутриположенных координат храмового и богочеловеческого образа, каждый образ обладает дефрагментирующей силой не просто притяжения, а стяжения иных образов. Образ, таким образом, есть не просто категория умозрения, а, прежде всего, дефрагментирующая сила, сила, обладающая своим полем притяжения соседствующих и, на первый взгляд, весьма далеких образов.
Внутреннее пространство гератского зодчего становится в результате вытянутее и много светлее за счет увеличения числа световых проемов, их высоты и ширины, как на уровне зоны перехода к куполу, так и световых проемов в стенах. Основным же достижением тимуридской архитектуры, возглавляемой непревзойденным талантом Кавам ал-Дина Ширази, является организация нового сферического образа внутреннего пространства. На нем мы и остановимся подробнее.
Пугаченкова выявляет стереометрический образ внутреннего пространства, основанного на пересекающихся арках и пространственных щитовых парусах. Приведем исчерпывающую характеристику нововведений Кавам ал-Дина Ширази словами несравненного знатока тимуридской архитектуры:
«Архитектоника интерьера строится на последовательном нарастании криволинейных элементов, подчиненных строгим стереометрическим закономерностям – от глади высокой панели через смежные подпружные арки и угловые паруса к сложнопространственной системе щитовидных парусов, над которой как бы парит невесомый звездчатый купол. К этому добавляется сталактитовая лепнина в заполнении чрезмерно западающих межпарусных пазух. Наконец, общий эффект возрастает благодаря применению богатейшего в своей узорности и красочности декора: в основании – яркие мозаики панели, а выше – сложнорастительный орнамент многоцветный росписи на плотном золотом фоне. Пластичность конструктивных линий, как бы взмывающих от основания к легкой и небольшой звездчатой чаше купола, вносит элемент уравновешенности подвижных архитектурных форм. И если предшествующие архитектурные памятники Среднего Востока не уступают мавзолею Гавхаршад богатством декора, то ничего подобного в смысле общего воплощения пространственной архитектурной темы они не дают. Гениальный мастер создал творение, положившее начало целому стилю пространственных решений интерьера, развитие которых будет продолжаться около двух столетий»270.
Криволинейность и стереометричность надо понимать не только как факт конструктивных опытов иранцев, но и как результат действия мятежного дискурса иранцев в области архитектуры. Пугаченкова не знала про «охватывающую форму» Зедльмайра, но само ее описание дает исчерпывающую картину этой архитектурной формы. Первенство в логике эволюции архитектурной мысли следует отдать иранцам. Создать сферическое пространство интерьера, разработать для этого специальную конструктивную систему пространственных сложнощитовых парусов, пластически обогатить интерьер объемной лепниной (сталактиты), мозаиками и росписями и одновременно окончательно закрепить крещатый план мечетей, мавзолеев и медресе – все это завоевание зрелой архитектурной мысли иранцев. Можно сказать, что архитектурный опыт Кавам ал-Дина Ширази привел к разработке идеального сферического образа интерьера, устремленного вверх и вширь, как на уровне конструктивных частностей, так и посредством разработки зримой пластики.
Действительно, предложенная Кавамом Ширази система окончательно отделила стены от купольной части. Если ранее своды и купол являлись прямым и естественным продолжением стен, то теперь за счет выведения пересекающихся подпружных арок по продольной оси и их среза создается новое и независимое подкупольное пространство. Создается такое впечатление, что арочно-сводчатое пространство вспучивается изнутри, в интерьере и, прорывая его границы, оказывается снаружи. Нечто подобное в это же время происходит и во внутреннем пространстве миниатюры. Собственно, благодаря этим конструктивным инновациям толщина стен уменьшилась, а интерьер стал значительно светлее за счет появления достаточно больших световых проемов. Повторим еще раз: Кавам ал-Дин Ширази сумел обобщить и придать окончательную форму тому, что так или иначе, но уже существовало ко второй половине XIV в.
