Привилегии, вскоре полученные митрополитом для Православной церкви от нового ордынского хана Узбека в 1313 г., были беспрецедентными. Православные служители – граждане Золотой Орды даже по уголовным делам были неподсудны ханскому суду. Петр стал центральной политической фигурой во Владимирской Руси. Ибо он был «Всея Руси». А это куда круче «великого князя». Князь княжит только в своей земле. Митрополит – везде пастырь стада Христова. И его титул, сохранившийся еще с киеворусских времен, давал ему право претендовать на лидерство на землях всей Руси. Ведь у раздробленной страны – одна вера, один язык, одинаковые воспоминания и предания, а значит, единение Руси возможно только с помощью Церкви. Узбек был не глуп, сам весьма религиозен, а потому, возможно (а по факту (Борисов) – так и вышло), сделал русским подачу: вот какие льготы у духовного владыки Руси, и за кого будет он, тот, скорее всего, и станет светским правителем Великого княжества. Когда говорят, что монгольские правители везде давали примерно равные права духовенству – это верно только формально. Например, имущество Грузинской Церкви тоже было формально неприкосновенно. Однако разорённые баскаками князья стали предъявлять долговые расписки. И процесс пошёл. То есть Церковь тоже стали грабить, только руками бедных местных феодалов. И никто их не наказывал, ибо только так они могли заплатить дань в ханскую казну. Самое нехорошее, что разорила их система баскачества, когда в казну сдавалось меньше половины собранной жадными временщиками-откупщиками суммы, но крайними оказались разорившиеся крестьяне, феодалы и церковь, за которую никто не заступался. Это было и в других вассальных странах, просто грузинскими историками сей процесс был описан наиболее педантично и подробно. Русский же Митополит стал совсем другой – влиятельной и могущественной фигурой. Во Владимирской же Руси шла ожесточенная борьба за титул «Великого князя Владимирского» между гордячкой Тверью и Москвой. Естественно, каждый из двоих соперников пытался заручиться присутствием митрополита в лагере своих сторонников. А уж добиться переноса митрополичьей кафедры из Владимира в свой город! В свою богатую вотчину! Соединив её мощь и статус Церкви! Ведь это давало основание для прямого присоединения митрополичьего титула к своему княжескому. «Великий князь Всея Руси»! Такой титул автоматически делал бы его носителя общенациональным светским лидером. Вот и пришлось Петру выбирать. Он еще не стал промосковским деятелем ни в 1311, ни в 1313 годах. Но то, что с Тверью у него отношения или не складывались, или были напряжёнными, было очевидно. И всё это особо ярко проявилось с провалом похода тверской рати на Нижний Новгород в 1311 году.
Заносы тверской политики
Первый и такой важный этап противостояния остался за русской Митрополией. И этим довольно быстро стали пользоваться Москва и её сторонники в Новгороде. Младшие братья Юрия и Ивана помирились со старшими, видя, что Москва устояла. Новгородцы в 1311 году ходили походом на шведов, в котором на территории сегодняшней Финляндии дошли до реки Кумо, осадили и сожгли город Ванай и разорили множество селений. Однако сам Михаил уклонился от участия своей великокняжеской дружины в кампании. Из-за чего снова вызвал неудовольствие новгородцев, которые стали обвинять его в неисполнении договорной грамоты [171]. Что являлось прямым нарушением [172] его договорных обязательств выбранного и утверждённого Новгородом князя. И новгородцы опять сравнили его с предыдущим князем Андреем Александровичем. Главным предприятием которого совместно с новгородцами была кампания против шведов как раз за 10 лет до этого, при взятии шведской крепости Ландскрона [173]. Ландскрона (швед. Landskrona, «венец земли») – крепость, основанная в 1300 году шведами на Охтинском мысе при впадении реки Охты в Неву. В 1301 году взята русскими войсками и полностью разрушена. После войн русских со шведами во второй половине XII – первой половине XIII века в Центральной Финляндии и в районе Ладоги и Невы, совпавших с разгромом немцев и датчан в Чудском («Ледовое побоище») (1242), Раковорском (1268) и Псковском (1269) сражениях, крестоносная экспансия была приостановлена на несколько десятилетий. Новая серия русско-шведских столкновений началась лишь в 80-х годах XIII века. В 1283 году шведы, пройдя через Неву, совершили набег на новгородские земли, но на обратном пути были перехвачены новгородцами на реке Неве. На следующий год новый отряд шведов был разгромлен новгородцами в устье Невы. 1292 год ознаменовался взаимными набегами русских и шведов. Третий шведский крестовый поход 1293 года ознаменовал начало нового этапа боевых действий. Официальной целью похода было обращение «язычников» в христианскую веру, реальной же – укрепление шведского господства в Юго-Западной Карелии. В результате похода был основан город Выборг, долгое время бывший центром шведского господства. Вскоре под его власть попало 14 карельских общин. Город перехватил оживлённый торговый путь по реке Вуоксе, шедший из Балтийского моря в Ладожское озеро, и угрожал устью Невы, представлявшей для русских главный выход в море. Из-за внутрирусских междоусобиц новгородцы смогли организовать поход на Выборг только зимой 1294 года, но и тогда они сумели выделить для него сравнительно небольшие силы, в результате чего поход окончился неудачей. В 1295 году шведы попытались закрепиться на другом конце Вуоксинского водного пути, захватив город Корелу, находившийся на втором устье реки Вуоксы, впадающей в Ладожское озеро. Таким образом, шведы не только укрепляли своё господство на Карельском перешейке, но и отрезали финские племена от прямого сообщения с Новгородской республикой. Наученные горьким опытом, новгородцы немедленно выслали войско, овладели городом и перебили весь гарнизон, из которого спаслись только два человека. Потерпев неудачу в Приладожье, шведы решили перенести остриё удара на берега Невы. Захват главного выхода русских к морю ставил под шведский контроль всю торговлю и экономическую жизнь Великого Новгорода и в целом Северной Руси. Новгородцы в те годы не имели никаких укреплений в устье Невы. От ближайших крепостей (Копорья, Ладоги и Корелы) до устья Невы было два-три дня пути, а от Новгорода путь занимал более недели. Это была война, начало которой стало неожиданным для русских, а в учебниках она почти не освящена. Хотя проигрыш повлёк бы для России катастрофические результаты.
План шведов заключался в том, чтобы в течение летнего сезона под прикрытием крупного войска построить сильную крепость, гарнизон которой будет способен выдержать нападение новгородцев в течение зимы, когда основная часть шведского войска вернется в Швецию [174]. Шведское правительство понимало, что основание шведского города на Неве, затрагивающее жизненно важные интересы Новгородской республики, должно было вызвать намного более мощное противодействие русских, чем предыдущие действия шведов, поэтому походу предшествовала серьёзная подготовка. Были собраны корабли и воины из многих областей Швеции, было заранее закуплено большое количество продовольствия. Для участия в походе был нанят опытный мастер-фортификатор из Италии, которому должно было помогать множество мастеров-строителей из Швеции. Во главе похода встал Торгильс Кнутссон, фактический правитель Швеции [175]. Предполагается, что в походе участвовало 30–50 крупных кораблей и 1100 воинов (скорее всего, в это число входят только «благородные»). Никогда ещё в устье Невы не входил такой крупный вражеский флот.
