– Город Натбуш! – ревела публика, тряся в воздухе кулаками.
– Въезжаем в Натбуш! – кричал Мики.
Кричали все.
Кричал Линкольн.
И сам Тедди кричал, а его кулак месил воздух вместе с остальными.
– Въезжаем в Натбуш!
Линкольн
Мики подошел к краю эстрады к кучке поклонников, и тут Линкольн его окликнул.
– Боже, Лицевой. Только не говори мне, что уже уходишь?
– Нет, – заверил его Линкольн. – Мне просто нужно перезвонить. – Он помахал телефоном, который завибрировал у него посреди отделения, – несомненно, это Анита отвечала на то видео, что он прислал ей недавно.
– И что думаешь?
– Здорово. Да просто замечательно.
Мики пожал плечами:
– За сорок-то лет можно наловчиться, правда? – Но Линкольн видел, что он обрадовался комплименту.
– Я одного не понимаю – как ты не оглох.
– Что?!
– Я говорю… – начал Линкольн, потом до него дошло. – А, ну да. Так… почему ты сказал Тедди, что тут будет, а не мне?
– Я не говорил. Он сам догадался. Серьезно – с ним все в норме будет? А то выглядит он не очень.
– Поди знай.
– Я тут пробую вытащить его потусить со мной на Кейпе пару дней, а он не хочет.
– Знаю. – Линкольн глянул на часы. – Долго у вас перерыв?
– Полчаса. Аните от меня привет.
Раз он не сообщал Мики, кому звонит, Линкольн сказал:
– Я, может, и не ей звоню, между прочим.
– Ага – но нет, не может.
Снаружи стемнело, а прохлада в воздухе чувствовалась уже осенняя. Половина всей публики из “Рокеров” теперь курила на узком тротуаре, поэтому Линкольн направился на Участок для лагерных встреч, практически заброшенный – сезон-то кончился. После грохота музыки тишина казалась сверхъестественной.
Анита ответила после первого же звонка.
– Линкольн.
– С ума бы не сойти, а? – сказал он. – Группа у него по-прежнему называется “Большой Мик на кастрюлях”, как и в Минерве.
– Линкольн.
Теперь он расслышал в ее голосе настойчивость.
– Постой, ты что, не получила видео, которое я послал?
– Что-то прилетело, но я еще не смотрела. Твой отец в больнице. Похоже, с ним все будет в порядке, но он нас напугал.
– Что случилось?
– Мы ужинали, как внезапно он весь одеревенел, будто палец в розетку сунул. А потом обмяк и залопотал что-то совсем бессвязное. В общем, мы отвезли его в больницу…
– Мы?
– Мы с Анжелой.
– С Анжелой.
– Это его пассия. Ну, то есть, судя по всему. Она не очень говорит по-английски.
– И на каком же языке тогда она разговаривает?
– По-испански, конечно.
– Но папа же не говорит по-испански.
– Понятное дело. Что для тебя важно? Здоровье твоего отца или с кем он живет?
Линкольн открыл было рот, чтобы ответить, но телефон вновь завибрировал. Он почти ожидал, что это звонит сам Вава – в решимости, как обычно, перетянуть одеяло повествования на себя, но этот номер был местным.
– Линкольн? Ты еще тут?
– Извини. Другой звонок прилетел.
– У меня важнее.
– Я уже понял. Прости. У меня что-то земля из-под ног уходит.
– Мне продолжать?
– Я слушаю.
– В общем, врачи еще берут анализы, но первоначальный диагноз – преходящее ишемическое нарушение мозгового кровообращения, они это называют микроинсультом. Очевидно, такие инсульты у него уже какое-то время.
– Ты это узнала от женщины, которая не говорит по-английски?
– Нет, от твоего отца. Речь от таких ударов нарушается ненадолго. Когда приехала неотложка, он уже мог связно выражаться. Может сказать “велик”, когда имеет в виду “замок”, но как-то разобраться можно.
– Дай ему трубку тогда.
– Сейчас он отдыхает. Врачи говорят, спать будет, наверное, до утра. Инсульты изматывают, даже такие крохотные. Но вот в чем штука. Каждый, он как клапан, который стравливает напряжение, но оно затем опять накапливается. Очевидно, грядет удар побольше.
– Когда?
– Неизвестно.
Линкольн вздохнул.
– Прости меня, пожалуйста, детка. Не должно это было пасть на твои плечи.
– Я просто рада, что рядом оказалась. Однако он устроен тут хорошо, никакой непосредственной опасности нет. Мы с Анжелой сейчас едем в дом.
– Вы с Анжелой. (Его телефон завибрировал снова. Звонивший раньше, очевидно, оставил сообщение.) Старый мерзавец.
– Линкольн.
– А что я сказал?
– Я знаю, что ты сказал, но ты к нему до ужаса несправедлив. Ему же всегда лишь одного хотелось – быть важным.
– Хочется ему, только чтобы все было по-его.
– Ну, и так тут вокруг со всеми. – На это он не ответил, и она продолжила: – Извини, я выразилась так, будто имела в виду тебя, а тебя я в виду не имела.
– Точно?
– Очень даже.
Он помолчал.
– Я в последнее время заикался о том, что люблю тебя?
– Я знаю, что любишь. Никогда в этом не сомневаюсь.
– Очень хотелось бы, чтоб ты была здесь.
– В данную минуту мне тоже.
– Это хорошо. Ты хотя бы меня Анжеле предпочитаешь?
– Ты лучше, да. Постой – ты мне видео слал?
– Посмотри. Оно тебя взбодрит. – Линкольн понимал, что пора уже ее отпустить, но ему не хотелось. – Видела б ты Мики на сцене. Он как ребенок.
– Вот как?
– Из нас всех он один, похоже, живет так, как и собирался.
– Утверждаешь, что сам прожил не ту жизнь?
– Нет, вот только я к коммерческой недвижимости не так отношусь, как Мик к рок-н-роллу.
– Он не женат. У него нет детей. Тех детей, чье образование оплачено твоей пахотой.
– Нашей пахотой.
– Мы сделали, что нужно было сделать. Оба.
– Само собой. Ладно, сейчас заткнусь.
– Заканчивай свои дела на острове и возвращайся домой. Ты же вернешься, правда?
– Конечно же, вернусь.
– Хорошо. Я соскучилась. Твой отец – тоже.
– Ты считаешь?
– Он тебя любит.
