Панически пытаюсь сообразить, что делать дальше. Не знаю. Не знаю… но я точно не останусь в этой порочной, вонючей, пропитанной похотью постели.
Осторожно убираю руку Дерика и кривлюсь от боли в мышцах. У меня был секс. Всё болит. Боже мой, я что, акробатические выкрутасы выдавала? Никакого порно. Никогда больше.
Голова трещит, Дерик сопит и что-то бормочет во сне, перекатываясь на мою половину кровати, когда я соскальзываю на пол. Где мои трусики?
Затихаю, выглядывая и проверяя, что он ещё спит. Я просто буду всё отрицать. Ничего не было. Раз я не помню, то это считается. Так же можно, верно?
Быстро подскакиваю на ноги, но меня немного ведёт в сторону. В глазах темнеет, но я стараюсь… стараюсь не рухнуть на пол от боли. Нахожу на полу свои вещи и много… много рубашек. Что мы делали с рубашками? Почему они валяются на полу вместе с полотенцем, двумя пустыми бутылками шампанского и разбитыми бокалами? Что здесь было? Не хочу знать. Не хочу, и точка. Всё. Ничего не было.
На цыпочках, держа всю свою одежду в руках, выхожу из спальни и тихо закрываю за собой дверь. Вроде бы пронесло…
– Реджина?
Подавляю визг и, сжимая губы, оборачиваюсь.
Шокированный Герман рассматривает меня. Чёрт, он выглядит превосходно, в отличие от меня. В обычных джинсах и светлой рубашке с короткими рукавами он выглядит просто как Бог. Но голова слишком болит, чтобы петь ему дифирамбы.
– Реджина Хэйл, ты рехнулась? – шипит он.
– Я… эм… ты меня не видел, идёт? Вообще, не видел. Никогда не встречались и не говорили… Герман, прости, ты меня не видел, – быстро шепчу и бегу на цыпочках в сторону своей спальни.
– Я бы не советовал. Там Дин, и он только заснул. Он всю ночь прождал тебя и уж точно заметит знакомую футболку, которую сам и подарил Дерику год назад.
Останавливаюсь и жмурюсь.
– Чёрт, что за дерьмо творится со мной? Пули не найдётся по старой дружбе? – хнычу, поворачиваясь к Герману.
– Пуля тебе обеспечена, если ещё кто-нибудь увидит тебя в таком… хм, голом амплуа.
Герман задерживает взгляд на моих бёдрах, скрытых только тонкой тканью футболки. Чёрт, в другой раз я была бы рада остаться без трусиков рядом с ним, но явно с сексуальной жизнью у меня уже перебор.
– Пошли за мной, Реджина, – произносит он, указывая головой направление движения, и я смиренно следую за ним.
Герман открывает ключом дверь ещё одной спальни и мягко подталкивает меня внутрь. Никого нет! Слава Богу! Спартанские условия роскоши тоже приемлемы.
Облегчённо бросаю все свои вещи на пол и сажусь на кровать.
– Чёрт, вот это я попала. Голова сейчас взорвётся, – шепчу, массируя виски.
– А теперь скажи мне, ты совсем рассудка лишилась, Реджина? Какого чёрта ты творишь? Тебе мало уже существующих проблем, нужно было ещё и сексом заняться с Дериком? Как ты, вообще, до этого додумалась? – зло шипит он.
– Нет… ничего не было. Ничего, вообще. Я просто… спала… спала я, – невнятно мямлю.
Герман наклоняется и двумя пальцами поднимает мои чёрные трусики.
– Спала?
Скулю и выхватываю из его рук своё нижнее бельё.
– Реджина…
– Я не знаю, что случилось. Не знаю, понимаешь? Я была одета, а проснулась раздетая. У меня не было с ним ничего… по своей воле точно! Он… этот наглый козёл просто использовал меня! Герман, помоги… вытащи меня из этого дерьма, – цепляюсь за его руку и умоляюще смотрю на мужчину. Он качает головой, раздосадовано вздыхая.
– Ты хоть представляешь, в какое дерьмо сейчас попала? Дин сообщил своим родителям, что отрекается от трона из-за тебя. Он выкинул такое, что все мы получили нагоняй из-за него. А ты? Где ты была? Развлекалась с Дериком, которого тоже никто не мог найти. Дверь спальни была заперта, а потом, когда Дин и я, не найдя ни тебя, ни его, услышали стоны и стуки кровати об стену в спальне Дерика, то… чёрт, ты понимаешь, что натворила?
– Боже… я… Дин догадался? Стоны? Чёрт… так гадко… чувствую себя грязной и униженной, как будто меня прилюдно поимели на площади. Чёрт… это не я… не я. И я не просила Дина ни от чего отрекаться. Он… голова болит. Так болит… Что мне делать, Герман? Что теперь делать? – стону и хриплю от боли.
– Дин не догадался, что это ты занималась сексом с его лучшим другом…
– Молчи, – сухо хнычу.
– Он намеревался немедленно покинуть Альору и улететь с тобой в Америку. Но из-за того, что тебя никто не мог найти, у нас была вся ночь для разговоров под шум из соседней комнаты. К твоему счастью, Дин решил дождаться тебя и всё обсудить. Мне пришлось подсыпать ему снотворное, чтобы он немного поспал, а я в это время нашёл бы тебя и Дерика, чтобы придушить обоих. Я догадался, куда ты пропала. Ты уронила вот это рядом с его спальней, – Герман достаёт из кармана джинсов заколку. О-о-о чёрт…
– А сейчас ты пойдёшь в душ и смоешь с себя запах одеколона Дерика, которым от тебя за версту несёт. Затем я принесу тебе лекарство, и ты честно, ничего не скрывая, выложишь мне всю правду, поняла, Реджина? В данный момент ты находишься в самом ужасном болоте, и стала врагом номер один для королевской семьи. Если ты…
– Я поняла. Всё расскажу, клянусь, только вытащи меня отсюда, – быстро киваю и соглашаюсь на все условия. Наверное, ночь выдалась очень «весёлой» для всех. А я ни черта не помню! Даже никаких козырей нет!
– Я закрою дверь на ключ. Так сюда никто не войдёт, как и не выйдет.
Герман выполняет свою угрозу, оставляя меня одну.
Боже мой, куда я попала?
Ладно, справлюсь, ведь я сильная. Да… сильная и голая. Отвратительно.
Забираюсь под душ и, злясь на себя, тру своё тело. Как я могла? Дерик? Фу… двойное фу за то, что все это слышали. Мерзость. Меня от самой себя тошнит. Гадко и противно. Переспать с человеком, который готовится уничтожить не только меня, но и Дина. Всех… фу… тройное.
Заматываюсь в полотенце и, кривясь от неприятного покалывания на покрасневшей коже, выхожу в спальню, на ходу вытирая волосы. Герман уже вернулся. Он протягивает мне бокал с мутной водой, и я замечаю рядом на столике сэндвич и яблочный сок. Неужели, я настолько предсказуемая? Фу…
Делаю глоток воды, и хоть горло больше не дерёт… я же не орала, правда? Мне было хорошо с Дериком? Что-то же должно вернуться в мои воспоминания? Почему ничего?
– Там таблетка от головной боли и похмелья.
– Спасибо, – слабо улыбаясь, возвращаю стакан Герману и подхожу к своей одежде.
Нет, это я больше никогда не надену. Никогда… козёл! Это Дерик виноват, что я ничего не помню! Ненавижу его! Боже мой, как же я его ненавижу…
От злости пинаю одежду и ударяюсь о туфлю мизинцем.
– Чтобы ты сгнил в аду! – кричу, прыгая на месте.
