– Джина, закрой рот. Не позволяй себе лишнего, – зло цедит Дерик, выступая вперёд.
– Да иди ты на хрен, сукин сын. Ты доволен тем, что происходит, верно? Ты всем доволен, ведь тебе это на руку! И вот это твой друг? – с презрением указываю на Дерика, обращаясь к побледневшему Дину.
– Покажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, слышал о таком? Так вот. Ты придурок, который верит предателю, врагу, который тебя уничтожит. Он уже тебя уничтожил, а ты ничего не видишь, ведь так страшно увидеть правду. Ты бежишь от неё и в данный момент стоишь за моей спиной. Ты прикрылся мной! Девушкой! Да какой ты мужчина после этого?! У тебя на уме только выпивка и секс! Повзрослей, Дин. Тебе тридцать лет вот-вот исполнится, а ума ни грамма. Заткнись, Дерик! Тебе слово я не давала! Закрой свой чёртов рот и не раскрывай его в мою сторону! – Тычу в него пальцем, замечая движение со стороны Дерика.
– Ты этого хотел? Довести меня? Ты довёл, козёл. Ты довёл меня, и теперь я ни черта не закрою рот, пока всё не выскажу. Ты… ты… я искренне желаю тебе упасть. Упасть так же больно и сильно, как ты это делал со мной. Каждый чёртов день! Ты это делал со мной! – Толкаю его в грудь, отчего Дерик отшатывается.
– Реджина, хватит…
– Заткнись и ты, Герман! Не лезь! Я думала, что у тебя есть сердце… есть оно, но нет… его вырезали при рождении. Вырезали в обмен на уплату налогов на твоё содержание здесь. Его нет. Ты его продал, чтобы сейчас нести с собой только боль и горе. Ты соткан изо лжи и предательства. Это у тебя в крови. Твоя кровь гнилая, как и ты сам. Ты…
– Джина, заткнись, иначе… – рычит Дерик.
– Нет, тебе недостаточно. Не затыкай меня и засунь в задницу своё «иначе», я им сыта по горло! Хочу, чтобы ты рыдал кровавыми слезами. Я желаю тебе этого! Хочу, чтобы на твоём теле было больше шрамов, которые будут гноиться, убивая тебя медленно и мучительно! Я хочу! Чтобы ты! Сдох! Ненавижу тебя! Если нужно, то я и душу свою продам за твою смерть! Ты и есть чёртова смерть для всех! Ты даже мать свою убил, когда появился на свет! И вот это будет со всеми, до кого ты дотронешься! Ты убьёшь и Дина, и Германа, и этих дурочек, которые влюбляются в твой внутренний ад! Ты темнота, отравляющая каждого! Но не меня! Ты слышал? Ты до меня не добрался! У тебя ничего не вышло! Надеюсь, что теперь ты меня услышал ясно! Сгори в чёртовом аду! Один! Никому не нужный! Использованный! Брошенный! Преданный! Отброс! – Замахиваюсь кулаками на Дерика, но меня хватают за талию. Визжу, дёргаясь и пытаясь освободиться.
– Реджина, всё… пожалуйста, не усугубляй, – быстро шепчет Герман.
Задыхаясь от спёртого воздуха, замираю. Он ставит меня на ноги в коридоре, но я ещё не закончила.
– Я не собираюсь смотреть на то, как ты погибнешь, Дин. И как он убьёт тебя, Герман. А это будет. Он несёт с собой смерть. Он этого хочет…
– Реджина, прошу…
– Нет. Больше я не буду заботиться о ваших чувствах, вы ведь о моих не заботились. Вы все превратили меня в какую-то шлюху. Из-за тебя, Дин, я стала самой доступной и вульгарной здесь. Из-за тебя, Герман, я теперь даже не смогу смотреть на яблочный сок. А из-за тебя… Дерик, я счастлива! – нервно прыскаю от смеха. На лицах мужчин написаны шок и ярость. Они смотрят на меня, как на врага. Пусть. Я их враг. Я им не союзник и уже задолбалась находить для всех оправдания!
– Я так рада, что ни черта не помню о том, что было между нами. Не помню ни того, как ты касался меня, ни того, как я себя при этом чувствовала. Я не помню тебя. И это лучшее, что было со мной за всю жизнь. Тебя в ней не было… и не будет больше. А ты запомнишь меня. Запомнишь вонь предательства, в котором виноват сам. Запомнишь боль и ненависть, потому что другого ты не заслуживаешь. А я запомню радость, оттого что мои воспоминания никогда не вынудят меня сорвать с себя кожу, на которой ты оставил отпечатки своих пальцев. Их нет! Никогда не было и не будет для меня! Как и всех вас! А теперь плевать, обвиняйте, убивайте меня, но я не стыжусь того, что стою сейчас обнажённая перед вами, ведь я честна. Мне скрывать нечего, а ваши шкафы переполнены трупами и их скелетами. Так задохнитесь от этого смрада все вместе, – произношу и, отталкивая Германа, лечу в свою спальню.
С грохотом закрываю за собой дверь и опускаюсь по ней на пол.
Зарываюсь пальцами в волосы, а в крови бушует адреналин. Наверное, я выкопала себе яму, но больше меня не будут использовать. Никогда не будут. В такой ужасной ситуации я ещё в жизни не была. Это хуже, чем брошенная невеста. Это хуже, чем все обвинения, вместе взятые. Это хуже, потому что я опустилась до уровня Дерика. Чёрт, так гадко.
Поднимаюсь на ноги и захожу в ванную. Бросаю на пол полотенце и набрасываю халат. Вижу своё изнурённое, покрасневшее лицо с безумными, горящими от ненависти, глазами. Дура!
Злясь, возвращаюсь в спальню и слышу грохот за дверью. Прислушиваюсь.
– Отвали от меня! – Крик Дина стихает, заглушаемый топотом ног.
Я не сожалею о том, что сказала, потому что всё так и есть. Дин только и умеет, что много говорить, но никогда не выполняя при этом обещанного. Он будет ужасным королём, и мне искренне жаль народ Альоры. Надеюсь, он поумнеет на старости лет. Плевать… меня он не волнует.
Грусть от своих же слов, возникающих в сознании разных картинок прошлого, подавляет. Я не должна винить себя. Не должна…
Мои вещи остались в спальне Германа. Мне нужно забрать их, хотя бы нижнее бельё. Возвращаться в пекло, которое я сама и устроила, ужасно глупо. Но мне нужно ещё покричать, у меня есть что сказать этому Дерику. Я выложу ему всю его подноготную, и тогда посмотрим. Боже, и я с ним спала! Отвратительно!
Тихо открываю дверь и проскальзываю в холл.
– Заткнись, я сказал!
Вздрагиваю от крика Дерика, раздавшегося из спальни Германа. Дверь немного приоткрыта, точнее, видимо, или замок сломан, или по ней кто-то так сильно ударил, что она не захлопывается теперь.
– Не тебе мне рот затыкать! Ты что творишь? Нет, ты не уйдёшь от этого разговора.
После слов обозлённого Германа дверь закрывается, и я снова подпрыгиваю. Надеюсь, Герман ему врежет!
Я слышу брань, а затем что-то разбивается о скрипящую от силы удара дверь. Она снова приоткрывается.
– Этого ты хотел? Этого добивался? Чёрт возьми, Дерик, ты рехнулся! – возмущается Герман.
Прислушиваясь, на носочках подхожу ближе к двери.
– Достаточно. Ты должен признать, что пора заканчивать с этим. Ты проиграл. Ты должен смириться, твой план – это дерьмо собачье…
Что? Герман что-то знал?
– Нет. Никогда. Я так просто это не оставлю. Она…
– Дерик, даже не думай о том, чтобы снова приблизиться к ней, ясно? Ты уже прилично натворил, и тебе следует всё объяснить Дину. Скажи ему правду. Он заслуживает того, чтобы знать, почему ты так поступаешь и какие цели преследуешь. Реджина была права, она верно оценила ситуацию, в которой ты становишься врагом. Дерик, очнись и прекрати всё это.
