Сознание в который раз возвращается ко мне, и я открываю глаза. Дождь стучит по стеклу, мой взгляд, ещё немного расфокусированный, переходит на тёмные, яркие и такие сочные тёмно-карие глаза. Больше не чёрные. Не совсем чёрные. В них есть краски. В них есть жизнь. В них так много всего…
– Дерик…
Он улыбается мне и кивает.
– С возвращением, американка. Признаюсь, ты меня довольно сильно напугала. Давай, всё же немного сбавим обороты, да?
Я не могу улыбнуться. Губы едва двигаются.
– Не чувствую… ног… и…
– Да. У тебя переломы и много повреждений, но это ничего. Ты окрепнешь и встанешь на ноги. Мы будем учиться ходить с тобой снова. Ты и я. Главное, не убегай от меня, иначе я начну седеть намного раньше. Вряд ли ты будешь рада видеть меня таким…
– Прости меня… я… не знала… прослушка там была… я…
– Тише-тише. Не думай об этом, Джина. Всё закончилось. Та дверь закрыта, открывается новая. Нандо в полном порядке. Мы понесли минимальные потери. Скоро ты увидишь всех, но не сейчас. Отдыхай. Тебе нужно набраться сил, потому что я буду с тобой ругаться. Может быть… не сегодня. Но ссориться мы будем, а для этого тебе нужно окрепнуть. Наберись сил и потом покричи на меня. Отдыхай… я буду рядом…
Когда вижу сына с двумя выросшими нижними зубами, то я плачу. Мне сложно дышать. Я не могу двигать ногами и одной стороной тела, вообще. Я снова плачу, дотрагиваясь до его щеки, и сил больше нет. Ладонь падает на постель. Я плачу. Плачу оттого, что беспомощна. Плачу, видя сожаление в глазах Сабины. Плачу, когда Дерик забирает Нандо и держит его на руках. Плачу, когда он подносит его ближе, чтобы я могла его поцеловать. Просто плачу… не так я бы хотела жить.
Дерик подносит ложку с супом к моим губам, а в горле ком. Столько дней прошло, и я до сих пор не могу принять того, что у меня так много повреждений, мадам Горади мертва, мать Дерика скончалась в больнице, Кристин изгнана из страны и осталась одна. Все жалеют меня, а это душит.
– Джина, – Дерик тяжело вздыхает и убирает ложку.
– Ты должен… меня ненавидеть… я же…
– Нет, – резко перебивает мой шёпот. – Нет. Ты ошибаешься. Я не должен ненавидеть никого. Я должен быть в эту минуту здесь с тобой. Вот всё что я должен.
Перевожу взгляд с его решительного лица. Больно внутри оттого, что он находится рядом со мной и делает ужасные вещи. Переворачивает, моет и кормит меня. Когда просыпаюсь, вижу рядом его. Засыпаю, он тоже здесь. В основном он рассказывает про успехи Нандо: как он ползать начал, что сегодня ел. Конечно, остальные тоже посещают меня, но, кроме печали, в их глазах ничего нет. Единственный, кто сохраняет позитивный настрой – Дерик. Это странно. Даже немного пугающе для меня.
– Я убила… я соврала… я не смогла…
– Убила не ты, а она. Соврала, а я не поверил. Ты смогла защитить сына, Джина. Ты пожертвовала всем, ради него. Посмотри на меня.
Нехотя поворачиваю голову.
Его мягкая улыбка вынуждает меня ненавидеть себя. Я потеряла ребёнка. Он не выдержал такого удара. Не выдержал такой матери. Я потеряла веру в хорошее. Я потеряла себя в этом обездвиженном теле. Я потеряла…
– Я мог бы поверить тебе, если бы ты не была со мной рядом, когда мне было плохо. Мог бы поверить каждому твоему слову, если бы не знал тебя. Я мог бы поверить всему, что ты сказала, если бы не любил тебя. А я люблю тебя. Люблю именно за то, что ты всегда делаешь, а не пытаешься. Ты не пытаешься казаться кем-то, ты всегда остаёшься собой. И вот это всё показало мне, как я тебя люблю. Люблю, слышишь? Мне плевать, что будет дальше. Я знаю, что ты дышишь. Дышу и я. Я вижу твои глаза, и у меня есть причина открывать свои. У нас будет много детей. Такое случается. Я не виню тебя. Я тебе благодарен за всё, что ты мне отдала. Сейчас моя очередь показать тебе, что я хочу быть с тобой в любом состоянии. Ты моя королева и всегда такой для меня будешь, не важно, как сложно мне будет добиться твоего согласия. Я добьюсь, потому что девушка, прыгающая с лестницы и желающая бороться за жизнь, это моё будущее. Моё всё. Альора будет процветать, когда ты снова впустишь в своё сердце её и меня. Позволь мне быть рядом с тобой. Не отталкивай меня, Джина, – он целует меня в щёку. Собираю все силы и касаюсь его лица.
– А если я останусь калекой, Дерик? Если я не буду ходить и…
– Ты всегда будешь собой. Я не намерен останавливаться, так помоги мне. Я хочу видеть, как ты идёшь ко мне в последний раз свободная. Я хочу встретить тебя у алтаря и надеть на твою голову корону. Я хочу быть твоим королём, как ты меня и называла. А для меня ты королева. Всегда моя королева. Моя жизнь. Помоги мне в этом. Помоги мне снова. Спаси от одиночества, потому что там так больно. Без тебя больно. Спасёшь меня снова, американка? – Он улыбается мне.
– Я люблю тебя…
– Я знаю. Тебе не нужно это говорить. Теперь я это знаю. Ты научила меня видеть правду. И я признателен тебе за то, что ты верила в меня. Сейчас моя очередь. Мы справимся. У нас всё получится. – Он прижимает мою ладонь к своим губам, и я верю ему. Этот мужчина изменился, ради меня. Этот мужчина вышел из своей темноты на свет и дарит его мне.
– Ты уверен, что это хорошая идея? Холодно, – держась за шею Дерика, спрашиваю его.
Он хитро улыбается, держа меня на руках, и продолжает идти.
– Знаешь, когда я очень сильно испугался своих чувств? Именно здесь. Первый раз. Мне так хотелось дотронуться до тебя, и это злило. Хотелось утянуть за собой на глубину и вдыхать кислород с каждым поцелуем. Хотелось постоянно смотреть на тебя и запереть в этом месте. А сейчас оно нам поможет.
Опускает меня на песок.
Мои ноги отказываются двигаться. Улучшения есть, но всё происходит очень медленно. Прошло уже три месяца, а я всё ещё не могу ходить. Меня это сильно угнетает. Инвалидная коляска, стыд и желание прятаться от людей. Даже за Нандо я не успеваю, поэтому Сабина всегда рядом, чтобы успеть его схватить, пока он доползёт до лестницы.
Горячая вода полностью покрывает моё тело. Дерик держит меня на руках и медленно плывёт, а затем встаёт на ноги.
– Вот так. Будем тренироваться здесь, пока не станет теплее. Попробуй расслабиться, Джина. Отдайся мне…
– Сейчас ты, вообще, можешь делать со мной всё что захочешь, – усмехаюсь я.
– Уверена? – прищуривается он.
Бросаю взгляд на свои ноги и хмыкаю.
– Абсолютно.
Поворачиваю к нему голову, и он впивается в мои губы. Дерик не целовал меня так очень давно. Он терпелив и ко мне, и к моим капризам, и слезам от отчаяния. Он массирует мои ноги, поднимает меня и держит, чтобы я стояла. Дерик так много делает для меня, что сейчас я растворяюсь в его силе, когда-то пугающей меня.
