– Так. Послушай меня… – опускаюсь на колени и поправляю чёрную юбку.
– Реджи, он умер… они хотят, чтобы я улыбался. Они хотят, чтобы я шёл рядом с ними… зачем? Я никто. Я…
Даю ему смачную пощёчину и обхватываю его лицо.
– А ну-ка, соберись. Никто от тебя не требует веселья. Ты обязан подняться, взять свою задницу в руки и проводить отца в последний путь. Он твой отец. Он тот, ради кого ты изменился, благодаря кому ты живёшь до сих пор. Он достоин твоего присутствия. Ты слышишь меня?
Глаза Дина слезятся. Он плачет. Воет и пытается сбросить с себя мои руки, но я крепко удерживаю его.
– Я взяла твоё присутствие на церемонии под свою ответственность, Фердинанд, и отвечаю за тебя. Ты помнишь об этом? Помнишь, что я простила тебя за всё? Помнишь, что все приняли тебя обратно? Помнишь, что отец гордился тобой? Неужели, из-за своей слабости ты готов разрушить свою жизнь? Неужели, всё это намного важнее того, что сделал ты сам? Нет. Нет. Слушай меня.
Он цепляется за мои пальцы, пытаясь оторвать от себя.
– Если ты сейчас не приведёшь себя в порядок, не спустишься вниз и не встанешь плечом к плечу рядом со своей матерью и кузеном, то покажешь, что вера твоего отца в тебя была пылью. Ты хочешь его оскорбить? Ты хочешь этого?
– Нет…
– Вот. А если ты забьёшься в угол и будешь пить, то подтвердишь все опасения. Ты предашь любовь Ферсандра. Предашь свою мать. Предашь меня. Я в тебя верю, Дин. Ты сможешь. И твой отец никогда не прекращал верить в тебя. Он слишком тебя любил, чтобы сейчас ты всё это растоптал. Давай. Вставай. Я помогу тебе. Мы сделаем это вместе. – Помогаю Дину подняться на ноги и веду его в душ.
Раздеваю Дина, а он плачет. Моё сердце скорбит вместе с ним, но концентрируюсь на цели своего визита. Я держу все свои эмоции под контролем, хотя порой хочется снова дать ему подзатыльник. Но жалость берёт своё. Мне плевать на наготу Дина, на то, что это довольно щепетильная ситуация. В горе нет ничего зазорного. Брею, причёсываю и одеваю его, как ребёнка, с угасшим от потери отца взглядом. Завязываю галстук и закрепляю траурную ленту у него на плече.
– Ты справишься, – целую Дина в лоб и провожу ладонью по его волосам.
Помогаю встать и придерживаю за локоть. Дин, опираясь на меня, идёт рядом. Калеб во всём чёрном озадаченно смотрит на нас.
– Он готов, – шепчу я.
– Реджи… – Дин хватает мою руку и умоляюще просит его не бросать.
– Помни, он до сих пор верит в тебя, Фердинанд. Ты его сын. Ты его часть. Сегодня ты достойно простишься с ним, – тихо говорю ему на ухо и целую в щёку.
– Реджина, дорогая.
Оборачиваюсь на голос Клаудии.
Потрясённо охаю. Моё сердце сжимается от гордости за неё. В чёрном костюме и шляпке, с макияжем и укладкой, она выглядит истинной королевой. Именно той, кем бы я хотела стать когда-нибудь. Сильной. Уверенной. Матерью.
– Я соболезную вам.
Клаудия берёт мои руки в свои и сжимает их.
– Спасибо тебе, милая моя. Спасибо, что ты рядом. Ты должна быть с нами. С семьёй.
У меня в горле встаёт ком.
– Я буду с вами. Вот здесь, – выдавливаю из себя и прикладываю одну руку к груди.
– Но сегодня вы нужны не только стране, но и Дину. Пожалуйста, поддержите друг друга там. Дерик… он…
– Мои сыновья будут рядом со мной. Я поведу их так, как хотел мой муж.
Киваю Клаудии. Она отпускает мою руку и приобнимает Дина, уводя туда, где начинается шествие.
И в этот момент, когда Клаудия подходит к Дерику, которого я вижу впервые за всё это время, берёт его под руку и целует в щёку, моё сердце разрывается от любви. Именно в эту секунду я абсолютно точно понимаю, что люблю их. Каждого по-своему, но люблю. И не стоять сейчас рядом с мужчиной, который для меня важнее кислорода, больно. Их осталось трое. Было четверо, когда они стояли когда-то на балконе в бальном зале. Ферсандр ушёл. А если я потеряю Дерика? А если это будет Клаудия или Дин? Боже мой… Ферсандр умер. Люди умирают. А я так и не научилась с ними прощаться.
Слёзы вырываются из глаз. Прислоняюсь ладонью к стене и горько плачу. Мне не место среди них. Мне не место рядом с моей семьёй. Мне не место рядом с любимым мужчиной. Я их недостойна. Это чудовищно больно.
– Леди Реджина…
Вздрагиваю и открываю глаза.
– Я в порядке. В порядке. Всё… я… в порядке, – бормочу, ища на юбке карман, но его нет. В джинсах всегда есть карманы, и там у меня салфетки были, а здесь нет.
Калеб подаёт платок, и я благодарно киваю ему, вытирая слёзы.
Он внимательно смотрит на меня, а мне стыдно, что я позволила себе расклеиться прямо сейчас. Так не вовремя.
– Прости, это нервы. Такой день. Будь с ними рядом. Ты им нужен, – мямлю я.
Неожиданно он опускается на одно колено передо мной. Всхлипывая, недоумённо смотрю на него.
– Калеб?
– Я буду служить вам верой и правдой. Буду оберегать вас и защищать с этой минуты и до конца моих дней. Вы моя королева, леди Реджина. Вы для меня королева Альоры.
Его слова приводят меня в полный шок. Я охаю, а он уже поднимается и, прикладывая руку к груди, кивает, а затем широким шагом идёт в сторону дверей.
Глава 29
Траурная месса длилась полтора часа. Мне пришлось идти пешком до церкви одной, и уже там встретиться с Ингой и Мег, Германом и Полье, другими знакомыми, приглашёнными на первую прощальную церемонию. Их запланировано несколько до вечера. Затем сами похороны и траурный ужин. А также в городе будут накрыты поминальные столы за счёт королевской семьи. Сегодня даже для туристов многое сделано бесплатно в знак памяти о Ферсандре Прийском.
Когда в церковь вносят гроб с телом Ферсандра, то все присутствующие поднимаются с мест. Я прижимаю к себе спящего Нандо и наблюдаю за тем, как входит Дерик. Он не смотрит по сторонам. Он словно ничего не видит. Моё сердце изнывает от желания поддержать его. Следом за ним идут Клаудия и Дин.
Вся церковь забита людьми. В основном это даже не альорцы, а политики, послы и другие высокопоставленные люди из разных стран. Нечестно. Для меня это дико, ведь Ферсандра они не особо-то и знали. Для них это ещё одна галочка в списке того, что нужно сделать для авторитета. Гадко.
Пока длится служба, я не свожу глаз с первого ряда, где сидит королевская семья. Если Дин прижимается к своей матери, то Дерик держится особняком. Рядом с ним никого нет, да и он не позволил бы себе показывать свои чувства настолько открыто, как Дин. Дерик держит всё в себе, а это плохо.
Наступает время для прощания с Ферсандром и высказывания соболезнований королевской семье. Мы выстраиваемся в очередь. Мег и Инга хлюпают носами, даже некоторые мужчины вытирают глаза. Мы с Нандо подходим к Ферсандру, хотя мой сын ещё ничего не понимает. Он просто смотрит на меня, ожидая кормления, но не кричит. Я бы хотела, чтобы он осознавал, что в данный момент мы в последний раз говорим прощай Ферсандру.
