– Он стал спокойнее, да? – снова говорит Герман.
– Да, и это радует. Надеюсь, что больше такого с ним не будет. Он меня, действительно, пугал своим состоянием, – шёпотом признаюсь.
– Не тебя одну, но всё войдёт в свою колею. И я не вижу Жанну. Неужели, красотку не пригласили на такое событие?
Пихаю Гармана в бок, отчего он смеётся.
– Ревность – та ещё стерва, верно?
– Прекрати. Не порть настроение. Вот Сабина тоже скучает. Пригласи её на танец, – предлагаю, указывая на девушку, только вот она явно не скучает, а активно и весело болтает с Дином и Мег.
Игривое настроение Германа сразу же исчезает. Он поджимает губы и делает приличный глоток из бокала.
– Не хочешь рассказать, откуда у вас такая сильная неприязнь друг к другу? Неужели, это просто из-за отказа в сексе? – шёпотом спрашиваю.
Герман кривится и недовольно смотрит на меня.
– Я не опускаюсь так низко. Реджина, ты должна знать, что я ей не доверяю. Она чуть не убила тебя…
– Не она, а её отец, и он мёртв. Ты не думал, что ей тоже может быть паршиво? Мало того, Сабина практически не общается со мной. Она чуть ли не вычеркнула меня из списка своих знакомых, потому что ты ей чем-то угрожаешь. Это подло.
– Я ничем не угрожал ей. Только сказал, чтобы она тебя не расстраивала. Всё. Я с ней не общаюсь, – отрезает он.
– Почему? Я уверена, что причина не только в том, что случилось раньше. Она в чём-то крайне личном. Сабина настолько тебя обидела своим отказом?
– Она не отказывала мне. Я бы никогда не связался с такой, как она. Это я отказал ей. А что, Сабина рассказывает иначе? Вот же стерва, – злобно шипит Герман.
– Вообще-то, мне рассказала Эни, и именно о том, что Сабина тебя отшила.
– Она меня не отшивала. Я её отшил. Она была слишком пьяна и пыталась на меня забраться. Мне не нужна грязь. Конечно, я ей всё высказал и предупредил, чтобы она даже не приближалась ко мне со своими предложениями. После этого Сабина постоянно пыталась уколоть меня или как-то оскорбить. Мне неприятно находиться рядом с ней. Ясно?
– И всё же ты чего-то недоговариваешь, Герман. Могу предположить, что между вами явно ничего не закончилось…
– Раз уж так, то и вам с Дериком пора бы уже прекратить разводить детский сад и признаться друг другу в том, что…
– Не смей произносить этого, – угрожающе цежу.
– А что так? Ты же лезешь ко мне в сердце?
– Вот ты и сдал себя. Выходит, Сабина засела где-то намного глубже, да? – поддеваю его.
– Знаешь что, – Герман поправляет лацканы сюртука и вздёргивает подбородок, – не твоего ума дело. Я всё сказал.
– То есть лезть в мою личную жизнь для тебя нормально, лапать мой беременный живот тоже в порядке вещей, а вот как только дело коснулось твоих чувств к Сабине, то ты сразу же психуешь? Не находишь это нечестным?
– У меня нет никаких чувств к этой потаскухе, Реджина. Следи лучше за своими чувствами, которые всех нас достали. А, вообще, прекрати размахивать бокалом, ты уже и так на себя достаточно пролила. Женщины, вы ни черта не видите того, что лежит у вас под носом, – Герман красноречиво показывает взглядом на мою грудь.
– Но я не размахиваю… вот же чёрт, – с ужасом шепчу.
На ярком алом шёлке проступило два больших… нет, огромных, тёмных мокрых пятна.
– О Господи… Боже мой. – Приседаю и ставлю бокал, в панике рассматривая своё платье. Это катастрофа.
– Реджина? – Герман недоумённо смотрит на меня. Поднимаю голову и, закрывая руками грудь, встаю.
– Дай свой сюртук, – шиплю.
– Не дам. Это будет выглядеть невежливо. Я нарушу протокол. – Он делает шаг от меня.
– Ты что, придурок? Какой к чёрту сейчас протокол? Дай говорю сюртук! У меня молоко потекло! – кричу шёпотом на него. Он приоткрывает рот, и его взгляд сразу же опускается вниз.
– Не смотри, – ударяю его по плечу и оглядываюсь. Вроде бы никто не заметил.
– Дай сюртук. Я прикроюсь им и уйду. Оно продолжает течь, Герман, – скулю. Теперь чувствую, как грудь отяжелела. Она буквально окаменела от переизбытка молока. Почему только со мной всякая ерунда случается?
– Реджина, я не могу. Если я отдам тебе его, то это точно привлечёт внимание.
– Герман. Я тебе яйца выкручу и подарю их вместо торшера, – зло топаю ногой.
– Так, оставь мои яйца мне, идёт? Сейчас… я думаю, не бей меня. Ты привлекаешь внимание.
Бросаю взгляд по сторонам. И правда. Люди посматривают в наш угол. Вот же чёрт!
– Герман! – шёпотом ору на него.
– Ладно, сделаем так. Приклейся к моей спине, и мы выйдем отсюда паровозиком…
– Я тебе в зад сейчас целый паровоз запихаю. Дай сюртук, говорю…
– От того, что паникуешь и сжимаешь грудь, ты делаешь только хуже себе. Держи меня за руку, опусти голову и идём. – Герман залпом допивает шампанское и ставит бокал на пол рядом с моим.
– Готова?
– Нет. Они увидят. Не дай бог, Дерик заметит то, что мы так идём, и подвесит нас обоих. Он…
– Пошли. Не психуй. – Герман берёт меня за руку и становится спиной ко мне.
Прижимаюсь к нему, и мы, как два придурка, семеним мимо гостей. Боже, кажется, что так стыдно мне никогда в жизни не было. И всё же я поднимаю голову, когда ловлю шокированный взгляд Дерика, устремлённый на нас.
– Шевели задницей. Он смотрит. – Толкаю Германа в спину, и мы идём уже быстрее. Лавируя между гостей, мы, наконец-то, оказываемся в холле.
– Боже, почему никто не идёт спать? Уже поздно. Горшки звенят, – зло рычу, прикрывая грудь. У меня уже рука мокрая.
– А теперь дай сюртук. Дай мне, чёрт возьми, свой сюртук. – Пытаюсь стянуть его с Германа, но он упирается и тащит меня дальше под удивлёнными взглядами гостей.
– Ты рехнулась? – шипит он, закрывая меня собой.
– А ты глянь. Как думаешь, я могу сохранять спокойствие в этом состоянии? – Убираю руки и верх платья уже практически весь мокрый.
– О-о-о, я не знал, что бывает так много молока. Это даже немного эротично…
– Придурок! Дай мне…
– Джина!
Вздрагиваю, когда слышу голос Дерика.
Герман заметно бледнеет.
Выглядываю и вижу, что Дерик приближается к нам.
– Так, ты его задержишь, а я найду свободную спальню, чтобы прекратить это и пересидеть там. Не подведи. – Хлопаю опешившего Германа по плечу и проскакиваю мимо него.
– Джина!
Несусь со всех ног вверх по лестнице, расталкивая гостей. Так. Комната. Мне нужна комната. Срочно. Чёрт.
