Все свечи стоят практически на том же месте, что и раньше. Вот это гостиная, где я представляю, как дверь открывается, и я вхожу в неё. Приятно пахнет едой, и я прохожу в столовую, затем в кухню, а там Рейден, стоя у плиты, улыбается мне, спрашивая, как прошёл день. А я молча иду к нему и обнимаю. Он всё понимает без слов и целует меня в макушку, сжимая в своих руках. Он предлагает выйти на террасу и поужинать там. И я с радостью следую за ним. А дальше… дальше всё исчезает, когда моя нога переступает черту.
Поднимаю голову и вижу одинокую фигуру, сидящую у океана. Она не двигается. Голова опущена, а пальцы сжимают волосы. И мне хочется остановиться. Не идти вперёд, а просто оставить всё так, как есть. Но хватит. Я решилась уже давно, и сегодня та самая ночь, в которой я буду честной. А потом меня не станет.
Звук моих шагов привлекает внимание Рейдена, и он поднимается. Резко. Быстро подскакивает на ноги и оборачивается. В темноте, только при тусклом свете уходящей луны, я вижу его бледное лицо и сильнейшую ненависть.
— Уходи, — низким голосом говорит он.
— Нет. Я пришла для того, чтобы не дать тебе сегодня сгореть одному. Я это сделаю, но не ты, мотылёк, — опускаю сумку и глубоко вздыхаю.
— Я не хочу слушать тебя. Ты обманывала меня всё время. Я не прощаю тебя. Уходи с моей земли, — зло шипит он, делая ко мне шаг.
— Я не обманывала, а защищала тебя от самой себя и того, во что могу превратить тебя. Дай мне сказать, в последний раз, я за этим пришла. Ты всё поймёшь и дальше уже сам решишь, стоит ли твой пепел такой, как я. Но я знаю — не стоит. Поэтому послушай меня…
— Хватит! Не хочешь уходить сама, тогда уйду я! Не смей преследовать меня, Миранда! Ты мертва! — повышая голос, Рейден проходит мимо меня, но я не позволю ему так с собой поступать.
— Я всю жизнь заботилась о Скай. Запрещала себе лишнее. Я была ребёнком, который добровольно запер себя дома, потому что на мне была ответственность за сестру, а приёмы, которые посещали они, я терпеть не могла…
— Закрой рот! Меня это не волнует! Твоя правда мне больше не нужна! — кричит он, оборачиваясь ко мне.
— Когда мне было шестнадцать, в доме стали чаще устраивать странные праздники. Обычно это было на уик-энд. Скай уже спала, а меня заставляли переодеваться несколько раз за вечер и устраивать модное дефиле для неприятных людей, смотрящих на меня. Они говорили, что так я помогу сестре обрести будущее. Да я и не хотела сопротивляться, потому что боялась перечить. Меня так воспитали. За всё следовало наказание, и обычно наказывали именно Скай, запирая её и лишая еды…
— Не говори мне ничего! Я ухожу!
Но я иду за ним.
— Я окончила школу и поступила в финансовый колледж. Я не посещала вечеринки, устраиваемые ребятами из класса, ни с кем не дружила, потому что у меня была Скай, и всё. Но на одну из таких вечеринок родители приказали мне поехать, ведь это статус. Выпускной бал, а после него вечеринка у одной из девочек, дочери конгрессмена, с которым дружил отец…
— Закрой рот! Нет! Я не слушаю тебя!
— Но мне не понравилось там. Меня пытались клеить, а отношений у меня не было. Никогда не было. Я не видела в этом ничего хорошего. И я ушла. Меня должен был ждать шофёр, но он куда-то исчез. И я решила, что до моего дома не так далеко, всего полчаса ходьбы, и пошла туда одна. Мама звонила мне и требовала сказать, где я нахожусь. Я сказала…
— Прекрати. Я предупреждаю тебя, что вызову полицию, если ты не уберёшься отсюда, — Рейден указывает на меня пальцем, но меня уже не остановить. Я возвращаюсь в своё прошлое. Он двигается к моей машине, а я за ним.
— Прошло всего минут десять, когда я увидела свет фар. Подумала, что это отец прислал шофёра. И это было последнее, что я помнила. Меня усыпили, прижав тряпку к носу, и затащили в машину. Мне было восемнадцать, когда я попала в рабство. В самое ужасное рабство, которое могло со мной произойти. Меня продали, — я замолкаю. Рейден останавливается, и его плечи напрягаются под лёгкой рубашкой.
— Рабство? — шёпотом переспрашивает он, оборачиваясь ко мне.
— Когда я очнулась, то не была связана. Не была прикована наручниками, а просто лежала на кровати в незнакомом месте. Я была напугана. Так напугана, что даже двигаться какое-то время не могла. А потом я начала искать свои вещи. Осмотрела комнату, которая была самой обычной спальней с дорогой мебелью. Мне казалось, что меня заперли здесь, потому что я в чём-то провинилась перед родителями, и они так наказали меня. Через какое-то время я проверила дверь, которая была открыта. Выйдя из комнаты, я направилась по коридору. Оказалось, что я находилась в очень роскошном доме. Я увидела тень, затем парня, который ждал моего появления. Красивого парня. Он представился. Его звали Валентайн. Я испуганно пятилась к двери, умоляя его не делать со мной ничего плохого. Но на его лице не было ни капли жалости, а только предвкушение удовольствия. До меня дошло, что это похищение. Я кричала, грозилась тем, что с ними сделают мои родители, а потом снова наступила темнота. На следующий день всё повторилось. Опять та же комната, та же кровать. Тот же безумный страх. На окнах решётки, и дверь была уже заперта. Не нужно говорить, как я билась в неё, швыряла всё, что попадалось мне под руку, и снова бросала угрозы о том, что они не понимают, с кем связались. А потом я устала. Я была голодна. Воду пила в ванной из-под крана, ведь никто за два дня ко мне не пришёл. Я поняла, что это похищение с требованием выкупа. Я корила себя за глупость, плакала. Я верила в то, что родители за меня убьют. Верила до последнего, — замолкаю, вновь ощущая себя, сидящей на полу в ванной комнате и дрожащей от ужаса и страха. Той маленькой, ещё такой маленькой девочкой, которая практически никакой жизни ещё не видела, кроме дома и заботы о сестре, школе и дополнительных занятиях в стенах золотой клетки.
— И вот ко мне пришли. Я услышала шаги, но не было сил даже подняться. Я так хотела есть, казалось, что умираю без еды и нормальной воды. Звук шагов затих, и дверь закрылась. Я выползла обратно и увидела поднос с едой, шикарное вечернее платье, косметику, бельё и туфли. Платье было ослепительно белым и настолько красивым, что я поразилась тому, как оно сверкало даже при тусклом искусственном освещении. Я очень хотела выйти отсюда и поняла намёк похитителей. Я готова была это сделать ради свежего воздуха и возможности сбежать. Еда стала живительной силой, от которой я заснула прямо на полу и очнулась, услышав звук сигнала машины. Вместо подноса с едой, лежали часы и записка о том, что я должна быть готова к восьми. Меня ждёт новая жизнь, лучше, чем я знала. Боже, я поверила. Дура такая. Поверила тому, что тот парень просто понял то, насколько мне страшно, и этими словами обещал меня спасти. Лжи всегда проще верить. Я оделась и ждала, когда мне откроют дверь, постоянно прислушиваясь к тишине и ожидая спасения, — сглатываю и обхватываю себя руками, чувствуя, как ледяные, страшные воспоминания разрывают последнюю нить с настоящим. Я превращаюсь в Миранду, загнанную жертву роскоши и богатства.
