— Ты что сделал? Ты ездил к юристам? — возмущённо повышаю голос.
— Да, чтобы понять, чем это грозит тебе на самом деле. Но я не называл имён. Не вдавался в подробности, потому что не знаю о них. Тебе переживать не о чем. Просто спрашивал о разных ситуациях, которые повергли меня в шок и очередной страх. Меня это злило. Я пытался быть терпимым и найти более щадящий вариант для нас с ней, но Лорейн не слышала меня. Вообще, не слышала. И я выходил из себя. Мне надо было куда-то выплеснуть свои эмоции, и я орал на неё, оскорблял, унижал, швырял её. Я был ублюдком. На самом деле я смирился с ситуацией и больше не видел никакого выхода, и тогда Рокси вызвал меня. Он силён, когда бьёт клюшкой по ногам.
Вот этого Мертон мне не рассказывал.
— Он что, ударил тебя? — недоумённо переспрашиваю.
— Да. Но я заслужил. Я не против был. Когда упал, так и хотелось остаться на полу и не вставать. Просто сдохнуть на месте. А потом он предложил мне выпить, затем ещё и ещё. Вытянул из меня всю правду о том, почему я так поступил. Но это была моя проблема, и мне стыдно за то, что я сам не смог её решить. Ненавидеть себя стало привычно. Я чувствовал себя ничтожеством, да и сейчас продолжаю так себя чувствовать. Ничего не добился, только угробил жизнь Лорейн. И в этом Маршал был прав. Я взял её нормальной, а вернул невменяемой. Это моя ошибка и моя вина.
— Но ты же её любил, верно? Как получилось, что девушка, которую ты выбрал, неожиданно стала не той?
— Любил. Не знаю, Шай, любил ли я её, или же это было привычкой. Мы всегда были вместе. Мы очень разные. Она богатая, а я бедный. Старался соответствовать ей, но понимал, что всё же я одинок. Ей никогда не было интересно, что я чувствовал, и как мне сложно. Она просто была рядом и то не каждую минуту. Наверное, так мне было удобно. Не знаю. Я говорил ей, что люблю, но не сердцем. Я знал, что должен это говорить. Но должен ли был? Как получилось, что она оказалась не той? Понятия не имею. Так случилось. Мы обсуждали наше будущее, говорили о детях и свадьбе. Но я не был готов. Это для меня были лишь разговоры, а не реальность. В какие-то моменты мне хотелось всё бросить, но чувство вины за то, что я забрал её лучшие годы, не позволяло мне сделать этого. И я снова жил в какой-то иллюзии, убеждая себя, что люблю её. И всё это продолжалось до тех пор, пока не встретил тебя. Ты была тем, о чём я никогда не думал. Я не мечтал о чём-то подобном и даже не предполагал, что однажды пойму то, где окажусь через десять лет. Рядом с тобой. Не могу точно сказать, что будет дальше, но не отпущу тебя. Ты часть моего сердца, наверное, оно пустовало и ждало именно тебя, чтобы ты там осталась навсегда. Я это понял именно в тот момент, когда пришёл в ту ночь к тебе. Я испытывал ужасную боль, и мне хотелось орать от неё. Словно сам стал куском сгоревшего бревна, и всё погасло внутри меня, как только вышел из твоей квартиры. И я начал считать минуты. Понял, как ты это делала. Боль. Это был способ не чувствовать её, а быть занятым подсчётом времени с того момента, когда я заснул внутри. Я раскаиваюсь за всё, что тогда сказал. На самом деле я считаю, что ты очень добрый и отзывчивый человек, но кому-то надо играть роль Круэллы, и этот непосильный труд ты взяла на себя, чтобы не чувствовать боли из-за прошлого и не доверять больше никому.
— Очень интересное заключение о моих планах, — цокаю, допивая смузи, и поворачиваюсь к экрану ноутбука. Он прав, но ему об этом незачем знать. Да я никогда и не видела в себе доброго и отзывчивого человека. Скорее, я, замкнутая в себе стерва, которая просто появилась на свет не в то время и не в той семье.
— Ты держишь людей на расстоянии, чтобы не поддаться соблазну доверять им. Твой страх — опасение, что каждый человек, который тебе нравится, вновь разобьёт твоё сердце, поэтому ты и предпочитаешь заставлять их ненавидеть себя, считая, что так оградишь себя от очередного разочарования.
— Когда мы перешли от тебя ко мне, Рейден? У меня нет никаких страхов, — огрызаюсь я.
— Тогда тебе не составит труда сказать, что ты ко мне чувствуешь, правда? — он издевается надо мной, зная, что я не собираюсь отвечать на эту глупость.
Передёргиваю плечами и заставляю себя считать палочки на диаграмме.
— Видишь, ты боишься признаться мне в том, что я тебе дорог так же, как ты и мне. И вероятнее всего, ты меня тоже любишь.
Издаю возмущённый вздох и поворачиваю голову к нему.
— Рейден, я никогда и никому не скажу слово на букву «Л». Понял? — цежу я.
— Скажешь, когда будешь готова. Я никуда не спешу и могу подождать. У нас с тобой целая жизнь впереди, — Рейден пожимает плечами и откидывается на стуле.
— Откуда ты можешь знать, что будет с тобой через год, мотылёк? Я буду не против, если ты снова встретишь «ту единственную», чтобы капать на мозги ей своими доводами о её чувствах. Думаю, кто-то на это купится. Да и если учесть, что ты так часто и быстро влюбляешься, для тебя не составит труда попридержать свои признания мне, чтобы отдать их той, кто, действительно, это оценит.
Рейден приподнимает уголок губ и придвигается ко мне. Выпрямляется, вынуждая меня откинуться в кресле. Его лицо очень близко. Кончик его носа касается моего.
— Я точно знаю, с кем буду я, а где не важно. Я буду с тобой. Что касается слов «я тебя люблю», то ты скажешь их мне в тот день, когда подойдёшь к алтарю, чтобы выйти за меня замуж. Даже раньше сознаешься в этом, я уверен. Ты боишься даже себя любить, потому что тогда увидишь невероятную женщину моими глазами, ради которой я готов умереть. Но продолжай играть, бабочка, если тебе это удобно. Меня это только сильнее заводит. Ты та единственная в моей жизни, и я полюбил тебя по-настоящему. Запомни мои слова — ты моя, и я тебя не отпущу. Вероятно, безумие Лорейн передалось мне, но в твоём случае я буду доказывать тебе каждую секунду жизни свои чувства, чтобы ты прекратила бояться их. Любовь — это неплохо. Любить кого-то это лучшее, что может случиться с человеком, особенно когда чувства взаимны. Я не отрицаю, что порой, может быть, больно, но ради любви можно всё преодолеть. Это то, что подарит и тебе, и мне новый контракт на счастье. И он будет навсегда, — Рейден быстро целует меня в нос и выпрямляется.
— Спущусь вниз и поищу Пенни. Скажу ей, что на сегодня она мне не нужна. Люблю тебя, Шай, скоро вернусь и начну воплощать в жизнь все свои грязные идеи с твоим участием. Обожаю твою букву «О», она идеально будет смотреться на моём члене, — подмигивая мне, расслабленный выходит из моего кабинета, закрывая за собой дверь.
Какого чёрта это сейчас было?
Глава 26
Шайди
Я сижу в оцепенении после слов Рейдена. И даже не из-за его выдающегося органа между ног, а об упоминании церкви и алтаря. По спине проходит холодок. Он же не может быть серьёзно настроен, чтобы говорить подобное, верно? Я предполагаю, что это была шутка. Точнее, мне было бы предпочтительнее так думать, но я не верю своим выводам. Рейден сказал это совершенно серьёзно, и теперь я обязана как можно быстрее оттолкнуть его, объяснить, что между нами не может быть никаких отношений, кроме рабочих. Я не имею права. Я…я никогда не выйду замуж. Никогда. Только через свой труп. Пусть меня убьют лучше, пусть посадят, но никогда в жизни в здравом уме я не подумаю об этом. Это запрещено. Это самое нерушимое табу. И я должна решить всё сегодня. Мы расстанемся, и я заставлю его возненавидеть меня.
