В палату влетают медсёстры.
— Вон отсюда! — рычу, не поворачиваясь к ним.
Сто семьдесят ударов. Она задыхается.
— Навсегда или никогда? Одно слово! Скажи мне грёбаное слово, Шайди! — дёргаю руками, ситуация уже становится серьёзной. Пульс Шай повышается, и я вижу безумный страх в её тёмных глазах. Они блестят, но я не сдамся.
— Мистер Броуд! Вы должны выйти отсюда немедленно!
Меня хватают за руку, но я отталкиваю их.
— Навсегда или никогда? Навсегда или никогда, Шай? Навсегда или никогда? — повторяю я, как заведённый. Дёргаю всем телом и крепче сжимаю руками подушку, на которой она лежит. Меня пытаются оттащить от Шай.
— Навсегда или никогда? — кричу я. Мой голос сливается с сильнейшим писком аппарата. Сто восемьдесят три.
— Отвалите от меня! Шай, ответ! Дай мне ответ! Навсегда или никогда?
Уже несколько рук хватают меня за талию и тащат от неё. Я отпускаю пальцы от её подушки, чтобы не причинить боль Шай.
— Навсегда или никогда? Скажи это! Оттолкни меня или приблизь! Навсегда или никогда? — расталкиваю охрану, тянущую меня к двери. Медсёстры в шоке смотрят на меня. Кричат что-то, а я впился взглядом в её губы.
Неожиданно писк прекращается. Смотрю на монитор. Всё замирает. Сто три удара. Она приняла решение. Она это сделала.
— Навсегда или никогда? — шепчу, боясь сейчас услышать приговор.
— Мистер Броуд…
— Заткнитесь! Закройте рты! Шай, навсегда или никогда? Пожалуйста, — прошу я, дёргаясь в мужских руках.
От нервного напряжения меня всего колотит. Никто не понимает, что сейчас происходит. Решается моя судьба. Я смотрю на Шай и на монитор. Все показатели приходят в норму, и Шай на несколько секунд прикрывает глаза.
Давай… не бойся. Я же рядом. Всегда буду рядом.
Распахивает глаза, и они сверкают от той силы, которую она сейчас приложит, чтобы мне ответить.
— Навсегда…
— Я не слышу. Пожалуйста, скажи громче или прикажи им уйти, — прошу я. Боюсь, что это моя фантазия.
— Оставьте нас… всё в порядке. Оставьте, — Шай поднимает руку, и медсёстры хмуро смотрят то на неё, то на меня. Она подносит кислородную маску к лицу и делает несколько вдохов, а затем опускает её. Я понимаю, что меня уже никто не держит и медленно подхожу к койке.
— Навсегда или никогда? — повторяю я.
— Навсегда, — хрипло говорит она.
Боже.
Ударю ладонями по лицу. Мои руки дрожат. Провожу ими по волосам и улыбаюсь. Нет, я смеюсь от облегчения.
— Ты сумасшедший, — уже шепчет Шай.
Оборачиваюсь и вижу озадаченные лица персонала и охраны.
— Что вылупились? За дверь. Здесь вам больше делать нечего. Вон, я сказал. И, к слову, я имею на это право. Вон из палаты моей женщины. Вон, — указываю пальцем на дверь, и, видимо, со мной проще не спорить, потому что они все выскакивают за дверь.
Подхожу к ней и наклоняюсь.
— Вот и всё, Шайди. Ты моя. И с этого момента только попробуй меня оттолкнуть. Я буду обнимать тебя до тех пор, пока ты не сдашься. Я люблю тебя. Чёрт, я так сильно тебя люблю, — обхватываю её бледное лицо ладонями и прижимаюсь к её сухим губам своими. Она моментально кашляет, и я отрываюсь от её губ, забывая о том, что ей сложно дышать.
— Прости, бабочка. Но меня сейчас переполняют эмоции, и я хочу тебя целовать. Я хочу трогать тебя. Хочу поверить в то, что ты моя. Моя, понимаешь? Только моя, и я буду любить тебя. Мы исчезнем, когда ты захочешь. Я всё брошу ради тебя. Но не тебя. Боже, бабочка, ты сделала меня самым счастливым мужчиной на этой планете. Слышишь меня? Счастливым, а не разбитым, не раскаявшимся, не ощущающим боль. Спасибо, что выбрала меня. Спасибо, — целую её лицо, и она хрипло выдыхает.
Глажу её щёки и вижу слабую улыбку.
— Ты безумный мотылёк, Рейден Броуд. Ты самый…
— Да, самый лучший для тебя. А ты лучшая для меня. Я люблю тебя. Люблю тебя, и не надо говорить мне в ответ это же. Просто прими мою любовь и меня всего.
— И тебе не страшно?
— Ни капли. Я не боюсь будущего, потому что ты со мной. Я не думал раньше, что из-за одного человека начну сходить с ума от боли одиночества. Это намного страшнее, чем всё, что ты скрываешь и планируешь. Не дам тебе сбежать без меня. Я пойду с тобой. И хватит думать о том, что я испугаюсь. Не думай за меня. Не решай за меня. Оставь это мне. Я справлюсь, понимаешь? Дай мне свободу действий в своей жизни. Позволь мне заботиться о тебе так, как я хочу. Позволь мне любить тебя. И, к слову, ты уже дала согласие на всё, что я буду делать. Да, я буду тебе приказывать. Буду с тобой ругаться и спорить. Я тот самый, и у меня есть власть над тобой. Смирись с этим. Ведь ради этого я готов умереть, — осторожно целую её губы и моментально отклоняюсь.
— Ты должен знать последствия. Они будут некрасивыми…
— Мне плевать. Прими тот факт, что, кроме тебя, мне ничего не нужно. Не уговаривай меня отказаться от тебя, я этого не сделаю. А убежишь без меня, клянусь, найду тебя, даже если мне придётся потратить на это несколько жизней. Я найду тебя и поймаю снова. Ты моя. Повтори это.
— Я твоя… и ты меня поймаешь… мне придётся сжалиться над тобой и… выполнить своё обещание. Навсегда. Я согласна… ты мне нужен. Очень нужен… я хочу быть с тобой.
Вот что окрыляет мужчину. Женщина, а не «Ред Бул». Именно женщина даёт силы и отнимает их. Она управляет нашими желаниями и сердцами. Не нужно врать, что это не так. Всё так. И не стыдно признаться в этом. Мне не стыдно, потому что всё, что можно было сделать плохого, я уже сделал. Пришло время доказывать, что Шай не ошиблась во мне.
Глава 31
Шайди
В моей жизни было достаточно страха и боли, чтобы опасаться повторения. Я скрывалась от них в искусственно созданном коконе холода и бесчувственности. Это помогало двигаться и идти к цели. Но в один момент я поняла, что моя цель изменилась. Я хочу узнать, а что такое быть счастливой женщиной. По-настоящему любимой и той, о которой заботится мужчина. Не разрушает её. Не смеётся над ней. Не использует её. А просто молча дарит тепло, которое согревает разбитое сердце и собирает его по кусочкам. Рейден стал пластырем для меня. Он медленно залатал моё сердце и заставил его биться критически быстро, настолько, чтобы в этот момент вновь вспомнить, как же может быть страшно от одной мысли, что больше никогда не увижу его. Вероятно, в отношениях с мужчиной я до сих пор нахожусь на уровне восемнадцати лет. Такая же пугливая и практически ничего не знающая о них. Я видела только жестокость, но никак не слово на букву «Л» в их глазах. Не ту, что испытывает ко мне Мертон, а иную. Она удивительная. Она ярко горит в зрачках Рейдена, словно показывает какое живое и горячее у него сердце. Наверное, я сошла с ума, раз решилась на подобное. Но мне теперь не так страшно, как раньше. Я, наконец-то, приняла тот факт, что больше мне не нужно корить себя за чувства к нему. Это словно груз с души сбросить, хотя я точно не хороший человек. И почему-то ему это очень нравится.
