«В моих фантазиях только ты, Мира. Вряд ли это изменится. Когда ты рядом, даже на другом конце аудитории, то моё сердце бьётся спокойнее. А сейчас… будь осторожна, хорошо? Я почему-то очень волнуюсь за тебя и за то, что они могут ещё тебе сказать из-за меня. До встречи, девочка моя, я буду ждать тебя у ворот».
Вот и всё. Получилось коряво, но не могу же я её заставить прийти сюда и сесть со мной. Это глупо, но отчего-то мне не хватает осознания того, что Мира в поле моего зрения, и я смогу в любой момент закрыть её собой. Будет ли так постоянно? Я не знаю, потому что только сейчас понимаю, что обстоятельства имеют особую власть. Они выжидают удобного момента, чтобы напасть. Слова Белча я специально пропускаю мимо ушей, потому что думать об этом не желаю. Не сейчас. Не тогда, когда я счастлив внутри, в сердце. Не в эти минуты, когда я первый раз в жизни позволил себе расслабиться и эмоционально сблизиться с девушкой. Не сегодня, прошу. Только не сегодня. Эта гонка и постоянная борьба выматывают, не оставляя места для приятных вещей. А я думаю, что заслужил немного радости и её поцелуев. Я имею право ненадолго превратиться в обычного парня без криминального прошлого, о чём должен буду когда-нибудь сознаться и увидеть отвращение. Такому, как я, тоже нужна ласка и забота, потому что каждому нужна причина, чтобы идти дальше и искать силы сражаться. Каждому нужен человек, готовый стать спасительной соломинкой, чтобы не засохнуть.
Глава 63
Рафаэль
Выхожу из примерочной и вижу, как светится лицо Миры от увиденного. Её глаза вспыхивают от удовольствия и счастья, и до меня даже доносится её восхищённый вздох.
– Господи, он так идёт тебе, мон шер. Никогда бы не подумала, что тёмно-бордовый цвет создан только для тебя, – шепчет она, приближаясь ко мне.
И вот как мне сейчас сказать ей всё? Как снова испытать жуткий стыд, потому что я не могу позволить себе эту красоту, даже со всеми бонусами и выдуманными подписями главы сестринства? Вот как мне быть? Я хотел бы улыбаться и радоваться возможности, наслаждаться её мягкими ладонями на моей груди, поглаживающими лацканы пиджака, но не могу.
– Мы его берём. Я даже не могу представить Оливера в одежде такого оттенка, он его съест. А ты, мон шер, просто невероятный. Ты затмишь всех ребят, хотя с моим платьем тебе будет сложно тягаться, – она насильно поворачивает меня к зеркалу, а я вижу лишь цифры перед глазами.
– И роза будет смотреться идеально. Вряд ли кто-то из рябят выберет подобный крой и цвет. Он только твой, и все взгляды будут…
– Мира, – тихо произношу я, перехватывая её руки, вновь принявшиеся поправлять бабочку на шее.
– Не волнуйся, Рафаэль, это твой оттенок. Кто-кто, а я уж знаю всё об этом. Очень сложно подобрать нужный цвет, чтобы он идеально сочетался с кожей и глазами, а это…
– Мира, – повторяю я, и она поднимает воодушевлённый взгляд на меня.
– Да? Тебе не нравится? Но почему? Он же…
– Нет, мне нравится и цвет, и фасон, и то, что он сшит, словно по мне.
– Тогда что тебя останавливает? – Удивляется она.
– Цена, – выдавливаю из себя, а внутри всё опускается от признания.
– Так тебе же за него не нужно платить, мон шер. Я сказала, что…
– Да, ты сказала. Но это не для меня, понимаешь? Возможно, действительно, существует подобная услуга для университета. И мне это подтвердили в администрации, а вот Белч ничего об этом не знает. Я принимаю тот факт, что ты делаешь это для меня, но, прошу тебя, пойми меня. У меня нет возможности оплатить пять тысяч евро за костюм, две девятьсот за сорочку и пятьсот за бабочку. Я видел прайс, пока ты подбирала всё. И эти костюмы шьются на заказ. Значит, ты его сделала раньше. Девочка моя, ты замечательная, и если бы я мог, то, не думая, купил бы. Но не могу, Мира, не могу. Для меня это недопустимая роскошь, – шепчу я и беру её побледневшее лицо с потерянными и расстроенными глазами, смотрящими в моё и без того сжимающееся сердце.
– Но… но… Белч просто не узнавал, а я узнала. И здесь висят уже готовые костюмы, Рафаэль, они же…
– Мира, пожалуйста, пойми меня. Всё это прекрасно, но не для моего кармана. Ты делаешь всё это для меня и для того, чтобы твоё окружение не высмеяло меня. Можешь не отвечать, я это знаю. И мне очень неприятно, мне больно сейчас и стыдно, ведь я не в силах порадовать тебя даже выбором костюма. Прости, но я не беру его, как и любую другую вещь, которая здесь продаётся. Я не клиент этого салона, и никогда им не буду, – потираю большими пальцами её щёки. Опускает взгляд. Кусает нижнюю губу и слабо кивает.
Отпускаю девушку, она отходит на шаг и с грустью смотрит на меня в этой одежде.
Знаю, что ты хочешь, чтобы я подходил тебе, милая моя. Но это невозможно. Я не из твоего круга. Я не из твоего мира. Я не из твоей жизни. Я залётный. Я потерянный. У меня горло стягивает от понимания того, что ты уже сейчас видишь, какая между нами пропасть. Прости меня… прости… но быть кем-то другим, я не желаю.
– Что ж тогда нам здесь делать нечего. Я буду ждать тебя у выхода, сообщу сама о том, что нам ничего не подошло, – произносит Мира, направляясь к шикарному белоснежному креслу рядом со стеклянным столиком, где для нас принесли чай и закуски.
– Мира…
– Всё хорошо. Я всё поняла, Рафаэль. Переодевайся, – бросает она, даже не поворачиваясь. Подхватывает свою накидку и закрывает за собой дверь в примерочную, если можно назвать так отдельную комнату с телевизором, диваном, креслами и обслуживанием.
Вот бывает так, смотришь на вещь, и тебе её очень хочется. Очень. Но нет у тебя денег на это. Да, для тебя это немыслимые цены, от которых дурно становится. И ты всё равно хочешь. У тебя есть фея-крёстная, в лице девушки, перед которой ты не желаешь выглядеть жалким оборвышем. Ты легко можешь закрыть глаза на все предрассудки и воспользоваться её деньгами. Наверное, многие бы плюнули на гордость и сделали бы самую ужасную вещь – затянули бы себя в болото наркотической зависимости и унижения. Не я, увы. Я не из таких людей. И мне очень жаль, что деньги в любом мире играют такую огромную роль. Они стали ценнее, чем чувства, чем качества, чем навыки. Они правят не только миром, но и разумами, поступками и убивают людей. Я не хочу быть на их месте, даже если это будет означать конец. Продавать себя… не для меня это. И мне, честно, страшно, потому что Мира может не понять меня, и…я боюсь разочароваться в ней и в её словах.
После вчерашнего дождя в воздухе застряла удушливая влажность, октябрьское солнце слепит на секунду, и меня передёргивает от холода внутри. Поправляю шарф на шее и нахожу взглядом Миру, стоящую неподалёку от входа у небольшого фонтанчика. Направляясь к ней, опасаюсь, что увижу в её глазах отвращение или чёткие слова: «мне с тобой стыдно стоять рядом».
Мира оборачивается, когда до неё доносятся мои шаги, и я гипнотизирую её грудь в тёмно-синей водолазке. Как жаль, что нет возможности дотронуться до неё и услышать, как бьётся её сердце. Жаль, что нет у меня таких способностей – понимать чувства людей, особенно девушек, на расстоянии. Жаль. Конечно, жаль, что первое препятствие мы встретили так рано.
