– Подъём, мон шер. Завтрак, – слабо пинаю Рафаэля по вытянутым ногам и складываю руки на груди, ожидая, когда он полностью поймёт, где оказался и во что вляпался.
Он вздрагивает и на минуту мне кажется, что сейчас нападёт, но потом его глаза тускнеют, превращаясь в сухие серые камни. Его вид меня жутко раздражает, как и всю ночь вибрирующий мобильный, который он уронил на пол, когда заснул. Конечно, кто мог ещё задалбливать его сообщениями, как не эта дура Флор? Меня это так бесит и в то же время дарит силу и желание ещё больше унизить придурка, решившего обманывать меня.
– Завтрак, мон шер. Другого ты не увидишь сегодня, – указываю взглядом на собачью миску с какой-то кашей, которую нашла в бедной столовой.
– Ты прикалываешься? – Хрипит он, хмуро возвращая на меня глаза.
– Разве пёсики умеют разговаривать? Вряд ли. Так что приступай, живо. Надеюсь, у тебя было достаточно времени понять, что я не шучу в своих предпочтениях. И то, как ты провёл ночь, даёт мне повод увидеть – ты меня услышал. Давай ешь. Немедленно, – подталкиваю к нему миску и ожидаю, когда он выполнит мой приказ.
О, да, это ломает его. Отвращение, написанное на его лице, ни с чем не сравнится. Но мне плевать. Нечего было думать, что он умнее меня, что имел право трогать меня, обвинять меня и обнимать, словно ему это позволено. Нет, я для него – выгода, какой была и Саммер, так что пусть развлекается с этой дурой, ради которой обрёк себя на такое существование. Это будет ему хорошим уроком.
Рафаэль берёт миску в руки и запускает туда пальцы. Не сводя с меня злого взгляда, зачерпывает холодную и ужасную на вид кашу и закидывает в рот. Он меня ненавидит. Это прекрасно. Лучше пусть так, чем он будет считать, что может относиться ко мне иначе. Нет. Всё это недопустимо. И жалость нужно засунуть глубоко, наслаждаясь покорностью моей зверушки.
– Хорошо. Итак, запоминай наши правила. Тебе нельзя разговаривать ни с кем, только если тебя о чём-то спросят преподаватели, но это вряд ли. Ты никого не интересуешь. Ты будешь ходить рядом со мной. Куда я, туда и ты. Молча выполнять все мои желания, напоминая себе о причине твоего рабства. Запрещено ввязываться в драки, провоцировать их и выводить из себя моего парня. С Оливером я всё уладила. Он считает, что я завербовала тебя на сутки по причине твоего внедрения в наши планы, и у меня есть на тебя управа, которую ты не хотел бы обнародовать. Не волнуйся, я держу свои слова, и он не имеет понятия, что это такое. Кивни, если понял, – отбрасывая от себя миску, Рафаэль зло поджимает губы и вытирает пальцы о спортивные штаны.
– Пёсик, запомни – я не люблю, когда мне портят настроение. Ты меня понял? – Нагибаясь, цежу я.
Ты не хочешь признать, что попал, да? Не хочешь принимать мои условия, ищешь выход? Ничего, слышишь? Ничего у тебя не получится. Ты в моём мире, а лучше бы жил в своём и никогда бы не узнал, что унижать можно изнутри. Вытаскивать твою душу и выворачивать её, я слишком хорошо научилась это делать, а вот ты слишком плохо скрываешь свои чувства. Не причиняй себе боль, впереди у тебя её будет достаточно. Выживи.
Дожидаюсь, когда парень кивнёт, и довольно приподнимаю уголок губ.
– Теперь иди в душ и залижи свои раны. На всё у тебя пятнадцать минут. Не хочу опоздать на первую пару и поскорее желаю узнать реакцию всех на прошедший аукцион. Думаю, проводить его раз в две недели, это довольно забавно, и понравилось большинству. Мда, зачем я тебе это говорю, ты же глупая собачка. Давай, в душ, – выпрямляясь, указываю головой на дверь в его спальню. Рафаэль делает попытку подняться, а я, качая головой, цокаю.
– Неужели, у собачек такая короткая память, или они научились ходить на двух ногах? На четвереньках, мон шер, и подай голос, – издаю смешок, наслаждаясь, плещущейся яростью в его глазах.
– Представь, что это твоя эротическая фантазия, будет проще. И это ты будешь делать, когда мы наедине, как мой личный раб. Может быть, электрошокер приобрести или плеть, чтобы ты двигался быстрее? Жаль, не успела заказать поводок с ошейником, это было бы нонсенсом здесь, – добавляю я с самой гадкой улыбкой, на которую способна.
Парень переворачивается и без слов встаёт на четвереньки. Мой взгляд цепляется за сбитые костяшки его пальцев, и меня передёргивает от этого. Ничего не могу поделать со своей реакцией.
– Голос, Раффи. Голос, – напоминаю я. Поворачивает ко мне голову, и его губы трясутся в бессильной злобе на меня. И ура, он лает. Низко, практически рычанием, предостерегающим любого, но не меня. Я удовлетворена.
– А теперь, мон шер, в душ, – смачно ударяю его по ягодице и тут же слышу шипение. Какого чёрта я сделала? Это само получилось. Если бы он посмотрел на меня, то заметил бы удивление, перемешанное со страхом. Я не хотела этого, но рука сама замахнулась и оставила смачный шлепок на его заднице. Упругой заднице. Он без белья. Ну а чего я ожидала от отброса, не знающего ничего о личной гигиене?
Перебирая быстро ногами и руками, Рафаэль скрывается за дверью и громко хлопает ей. Затем снова грохот и, видимо, он немного недоволен. Надо же.
Хмыкаю от своих мыслей и направляюсь в спальню, чтобы снова расчесать распущенные волосы, капнуть немного духов и насладиться отборными ругательствами, приглушёнными звуками воды. Он думает, что не слышу. Прекрасно слышу и знаю о его чувствах. Хорошо. Это хорошо.
Собранные за аукцион деньги уже лежат на счету сестринства. В конце ноября или в начале декабря, ещё не уточнили время, мы будем участвовать в благотворительном балу в Женеве, куда отправятся только несколько самых выдающихся участников университета. Конечно, главы братств и сестринства там должны быть со своей парой, а остальных выберет администрация, точнее, они посмотрят, сколько заплатят их родители за возможность находиться среди богатых и знаменитых целый уик-энд, чтобы завести нужные знакомства. А до этого времени предстоит «Осенний бал» в начале октября, который курирую я.
Просматриваю сообщения от девушек, борющихся за место в сестринстве. Они все благополучно вернулись в свои комнаты и довольны, как и их «покупатели». Только с одной была проблема, и я её отчислила. Спрашивается, в чём её проблема? Нет, серьёзно, я дала ей прекрасную возможность проявить себя, доказать, что мне стоит хоть как-то иначе воспринимать Флор. Но увы, она всё сделала по-своему. Что ж мне не жаль. На самом деле я считала, что Флор уже давно рассказала Рафаэлю о наших общих генах, но она хранила тайну, пока не подошло время сбросить бомбу. Я не верю ей. Хотя вот она положительная героиня. Ложь.
Слышу грохот двери и, закрывая ноутбук, поднимаюсь с кровати и выхожу в гостиную. Парень стоит на четвереньках, опустив голову.
– Поднимайся и пошли, – вздыхая, направляюсь к двери и ожидаю, когда Рафаэль последует за мной.
Он хромает на правую ногу. Помимо этого, я слышу, его хрип. Не обычное человеческое раздражение, которое пытаются показать наглядно, а что-то другое. Но меня это волновать не должно, и всё же я оглядываю Рафаэля, когда сажусь в студенческое такси. Сейчас мне бы заставить его бежать за машинкой, чтобы полностью продемонстрировать своё отношение к нему, но что-то не так. Он садится рядом и сцепляет зубы, отчего его вспухшая скула дёргается, а ноздри быстро сокращаются. Ему больно. Видимо, вчера ему очень хорошо досталось, но он не желает, чтобы я видела его мучения. Терпит. Сколько ему, вообще, приходилось вытерпеть за всю свою жизнь? Никакого сочувствия. Во мне его нет, ведь меня тоже учила эта жизнь – никто недостоин жалости, которая превращает человека в слабака и разрушает его полностью. Взять, к примеру, Флор. Она никогда не будет среди нас, потому что именно это чувство вызывает во многих, но кто-то и в неё влюбился. Этот кто-то находится рядом со мной. Рафаэль.
