Отвлекаюсь от мыслей, когда замечаю, что девушка отходит к дереву и скатывается спиной по стволу на землю. Стараясь не напугать её больше, тихо подхожу и опускаюсь на колени перед ней. Лицо Миры искорёжено от боли и очередного доказательства того, что она не получит тех чувств, которых так ждала от отца, а от матери и подавно. Никому из них она неинтересна, как человек со своими мечтами и желаниями, как ранимый и нежный зверёк, упрятанный в роскошную клетку разочарования.
– Если она наказывает, то должна делать это с умом и идеальным планом. И пока она это не поймёт, я не собираюсь влезать в детские игры моей дочери. Взяла на себя ответственность, пусть разбирается сама, тем более с этими продажными девчонками. Она умеет не только оплачивать любые услуги, но и заставлять людей закрывать рты навсегда. Меня не волнует даже то, если она их убьёт, главное, чтобы научилась сама, как и куда прятать трупы, – шепчет Мира.
– Я слышу это с того момента, как родилась. И мне даже не больно… обидно. Просто обидно и…
– Мира, – тянусь рукой к её волосам, а она захлёбывается слезами. Позволяет мне погладить по голове, осторожно приблизиться и забрать телефон, шептать ей бессвязные обещания и горевать вместе о том, как жесток её отец к своему ребёнку. Не бьёт. Не дёргается. Как хорошо. Плачет горько и одиноко. Качаю её в своих руках, как раньше, и она успокаивается. Медленно. Хорошо так. Тихо. Она и я. Никого больше. Вот бы так всю жизнь. Без них. Только мы. Появляется надежда – выживем. Вытащу её отсюда. Заберу и спрячу. Не найдёт Эрнест её… буду любить всегда, где бы я ни находился. Даже мёртвым буду любить её.
– Дальше… говори дальше, – просит Мира.
– Остальное было просто. Я легко нахожу общий язык с такими же, как я. С отбросами и наркоманами. Умею готовить наркотики и находить их беспрепятственно. Пятнадцать мужчин. Я не думал о том, что будет с Флор. Ненавидел её всей душой. Винил себя за то, что был глух и слеп, и принял ложную доброту, вместо тайной защиты. Слепой идиот я. А потом всё было на видео. Ничего не чувствовал, только информацию из неё выкачал, – Мира отклоняется назад, и я убираю руки, понимая этот приказ без слов. Отползаю на несколько сантиметров назад и достаю пачку сигарет, на что она лишь усмехается.
– Я ведь говорила, чем ты пахнешь. Запретным, – шепчет она.
– Не против?
– Нет. Я хочу знать, что сказала Флор.
Кивая ей, зажигаю сигарету и ловлю себя на мысли, что не притворяюсь сейчас. Я вот такой, какой есть. Раздробленный. Отвратительный и воняющий табаком.
– После того как Саммер пыталась тебя накачать тем наркотиком и снять видео с тобой и теми ребятами, которых я перехватил. Она поняла, что я на твоей стороне, и не испытываю к тебе ненависти, и ты меня притягиваешь. Она пошла к Флор и выложила ей свой план по твоему уничтожению. Флор сказала о том, что их желания совпадают. Мишенью была ты, а я предполагаемым исполнителем. Саммер специально подстроила всё так, чтобы уехать и быть вне поля зрения, оставив Флор здесь. Они общались и выкладывали фото через аккаунт Беаты. Я взломал его, вот оттуда и узнал о причастности Флор ко всему произошедшему, как и о том, что никакого насилия не было. Договорённость. По их плану именно моими руками должны были посадить тебя. Они нашли парня, исписали его руки и тело такими же татуировками, что и у меня, одели, как меня, и выдали за меня в больнице. Там был подставной медбрат, который и рассказал мне отвратительные лживые факты о состоянии Флор, а наркотик, находящийся в моей крови, помог мне дополнить это несуществующими подробностями. Затем я принял его ещё вместе с алкоголем в баре. Здесь. И потом крышу снесло. Я не помню точно, что делал… как на автомате всё происходило. Только помню, как было больно внутри и страшно, как любил тебя… и всё. Саммер не успокоится… она вернётся и снова возьмётся за тебя, Мира. Я не позволю ей этого сделать, – затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым. Хочется так много сказать, а связного ничего не получается. Я долго ждал этой минуты, и теперь всё как будто валится из рук. Забывается. Стирается. Исчезает.
– Оливер, он…
– Это он выложил наши фотографии. Флор была с ним и подвела его к этому решению. Она же и обслуживала парней анально. План насилия ей подсказала мать, вспомнив о том, как раньше подставляли девушек и мстили им, а Саммер, зная о том, что с тобой подобное уже было, убедила её в том, что это твой самый главный страх. Она этим и воспользовалась. Я должен был стать тем, кто уничтожит тебя и откроет Флор дорогу к управлению сестринством. Ну а затем, предполагаю, Саммер быстро избавилась бы и от неё. Но теперь всё станет хуже, потому что ты до сих пор здесь и имеешь власть. Я ищу те видео, на которых была ты в ночь Кровавого Валентина и… подтверждение причастности Саммер к состоянию Беаты, чтобы она не добралась до тебя.
Хватит, больше не буду пугать её. Достаточно, остальное на моей совести и в моих руках.
Мира молчит, как и я. Только курю и смотрю на неё в ночи. Улавливаю каждую чёрточку её бледного лица, и узнать бы о чём думает, что планирует и как, вообще, себя чувствует.
– Я…я понимаю, что не могу надеяться на ответ, но хотя бы кивни, если я… – не могу сформулировать вопрос. Тушуюсь и осознаю, что абсолютный урод, раз хочу знать, как сильно я порвал её, и как долго она должна проходить реабилитационный период. Но не могу успокоиться, это же я сделал… Я, чёрт возьми! И мне страшно услышать правду.
Мира моргает и хмурится, не понимая, что я хочу получить.
– Ты была у врача? Я… чёрт, я не могу простить себе этого, понимаешь? Я… да я бы всё отдал, чтобы ты была цела и невредима, Мира. Я так корю себя за всё, это из-за меня случилось, из-за моих фантазий о лучшем мире и поиске его, о жажде выбраться из нищеты и не подохнуть на грязной улице. Лучше бы ты… я знал, что не должен был подходить к тебе, не прикасаться, не любить… – подскакиваю на ноги и выбрасываю сигарету. Ударяю здоровым кулаком по дереву и жмурюсь.
Я бы хотел ребёнка… не знаю, почему именно сейчас это в моей голове. Я бы хотел от неё ребёнка. Я бы хотел видеть Миру своей на всю жизнь. Я бы хотел просыпаться и засыпать рядом с ней. Я бы хотел семью. Я бы хотел другой жизни, и я смог бы их поднять, сейчас точно знаю, что смог бы. Только вот… насильник я и преступник. И она будет чужой женой и любимой. Не моей…
– Страшно. Было очень страшно, и я ничего не чувствовала, – тихо подаёт голос Мира, и я оборачиваюсь.
Молчи… не говори мне этого!
– Даже ненависти не было. Ничего. Пусто. Больно. Очень больно и как будто не со мной это. В тот раз, когда Оливер доказывал на их глазах свою власть надо мной, мне было противно. С каждым толчком его члена я застывала…
– Не надо…
– А ты… так больно было в груди. Больнее, чем от ран на коже, оставленных ремнём.
– Прости… – делаю шаг к Мире, а она смотрит перед собой, и лицо ничего не выражает.
– Я заплатила одной медсестре и сказала, что… так получилось. Жёсткий секс… переборщили. Она не спрашивала, за деньги можно купить всё, даже здоровье. Я его и купила, а вот выздоровление не смогла. Ненавижу, когда ко мне прикасаются. Ненавижу… это… пачкает меня снова. Кровь… она воняет, жутко воняет, и меня мутит от неё, – Миру передёргивает, и она моргает, поднимая на меня голову. Слышать невыносимо. Сам же хотел. Ещё хуже стало. Убью на хер их. Убью каждого, кто наслаждается нашей болью. Убью. Мне терять нечего, уже потерял главное. Её.
