Спасибо, мужик, ты просто капитан-очевидность. Только вот ты и понятия не имеешь, как сложно и опасно это для неё. С воскресенья я избегаю любых встреч с ней.
Поднимаясь, прощаюсь с ним и даже не хочу благодарить за столь щедрое предложение. Мне плевать, если я не сдам нормативы, Эрнест уже всё давно оплатил и это лишь показательное выступление для Миры, и только. Мало того, её будут гонять и заставлять брать высокие барьеры, что тоже уже оплачено Эрнестом. Ведь у его дочери мало проблем, ей ещё нужно и шею свернуть, только бы доказать ему, что все деньги не ушли в никуда, и она что-то да умеет. Меня это бесит. Сильно бесит.
– Рафаэль, – меня окликает Марджори, и я оборачиваюсь.
Женщина поднимается со стула и снимает очки, откладывая их на стол. Она явно хочет привлечь моё внимание к обтягивающей блузке и узкой юбке, проводя по бёдрам ладонями.
– Да?
– Кхм, конечно, это противоречит здравому смыслу, и…о, господи, – она тушуется, покрываясь румянцем.
Давай быстрее, а?
– Что произошло? Тебе нужна моя помощь? – Сухо спрашиваю её.
– Хм, да. Да, очень нужна. Стол шатается немного, и я подумала, что ты, вероятно, мог бы…
– Так вызови служащих, они быстро тебе его заменят. Всего, – отмахиваюсь от Марджори, ловя боковым зрением расстроенное и ещё сильнее покрасневшее лицо, и тогда до меня доходит. Она пытается соблазнить меня, ещё помня о том, как я использовал её, чтобы пробиться к директору. Вот чёрт! Да меня сейчас вырвет! Я даже думать не хочу о сексе. У меня проблемы с этим… огромные проблемы. У меня ничего не работает. Вообще, даже утром нет привычного стояка… и если я что-то повредил в ту ночь, то заслужил это и не собираюсь обращаться к врачу. Пусть лучше так, чем ещё раз пережить ту боль за Миру.
Выхожу… нет, я выбегаю из здания администрации, не желая встречаться ни с кем из прогуливающихся во время перерыва, но, как назло, именно тогда я и оказываюсь на улице. Многие студенты сразу же начинают перешёптываться, кто-то показывает пальцем, а кто-то сразу же отворачивается от меня. Плевать. Учиться идите, сегодня понедельник.
Направляюсь к студенческому общежитию по пути прихватывая в столовой пару сэндвичей и бутылку газировки. Мне, действительно, придётся учиться удалённо в спальне… этой суки спальне, но и это моё наказание, которое я принимаю даже с радостью. Пусть всё напоминает о том, что я сделал с Мирой. Буквально всё.
Открывая дверь в свою спальню, включаю свет и бросаю еду на стол. Не знаю, как завтра мне встретиться с ней. Не знаю. Не могу и…
Стук в дверь прерывает мои мысли. Белч. Ну кто ещё может прийти ко мне во время занятий, чтобы проверить не подох ли я раньше времени. Только он. И нет желания открывать, но тогда Белч начнёт долбить в дверь и орать, как полоумный, или же снова откроет её дубликатом ключей, который сделал на всякий случай. Бесит.
– Да ты меня задолбал уже, Белч. Я жив и… – распахивая дверь и бурча себе под нос, замолкаю, когда в проёме вижу абсолютно не того, кого ожидал. Меня толкают, и трое парней оказываются в моей комнате, закрывая дверь на замок.
Злость. Ненависть. Желание мстить и убить их. Слова Миры. Её боль. Унижение. Страх. Сломанное психическое состояние. Всё это вмиг заполняет голову.
– Ублюдки, – шипя, нападаю на грёбаного Кровавого Валентина и опрокидываю его на спину. Убить! Убить к чёртовой матери! Едва только успеваю занести кулак, как двое парней хватают меня за руки оттаскивая.
– Я прикончу тебя, мразь поганая! Ты захлебнёшься в своём дерьме, Карстен! – Ору я, дёргаясь в крепком захвате, пока черноволосый подонок в тёмном дорогом костюме не поднимается на ноги и не отряхивает себя.
– Вау, какая встреча, Рафаэль. Какой тёплый и добрый приём ты нам устроил, – растягивая слова, он медленно подходит ко мне. Я не боюсь их. Ни одного. Я их уничтожу. Отомщу.
– Думаю, мне тоже следует тебя поприветствовать так же. Как вы считаете, братья мои? – Расстёгивая пиджак и, отбрасывая его от себя на кровать, Карстен гадко ухмыляется.
– Поддерживаем. Ведь мы пришли с миром, а с нами так… как это слово, – произносит русоволосый.
– Невежливо, – коряво помогает ему белобрысый.
Я знаю, что он собирается делать. Напрягаю живот.
– Конечно, все вы смелые толпой. А один на один, ублюдки, выйти очко треснет. Вы лишь умеете прикрываться деньгами своих семей, и ничего из себя не представляете. Ну, чего ждёшь, Кровавый Валентин с сухими яйцами, бей, ты же это намереваешься сделать? – Цежу я с нескрываемым отвращением, смотря в его чёрные глаза, в которых кипит наслаждение. Насильник грёбаный, я убью его. Клянусь, убью за то, что он сделал с Мирой. Из-под земли его достану пусть даже ценой своей жизни.
– Марать руки о тебя, Рафаэль? Это же не по-мужски, – неприятно смеясь, он кивает своим напарникам, и один из них резко хватает мою рубашку, разрывая её. Эта секунда, в которой русоволосый ослабевает хватку, позволяет мне дёрнуться изо всех сил и повалить на пол Карстена. В этот раз мой кулак смачно проходит по его лицу. Радость. Удовольствие видеть, как ему больно. И плевать на то, что меня снова хватают и лупят по животу. Плевать на то, что желчь собирается в горле, и я задыхаюсь.
– Плохо, Рафаэль, очень плохо, – меня хватают за волосы и, откинув голову назад, заставляют посмотреть в блёклые глаза белобрысого. Плюю ему в лицо и получаю ещё один удар под дых. Справлюсь. Дышать пока не могу. Откашливаюсь и пытаюсь подняться. Хватают. Поднимают, и Карстен снова появляется передо мной.
– Вот не хочешь говорить по-хорошему, да, шваль уличная? Не хочешь? Надеюсь, после этого ты станешь тише, – его слова гаснут перед той болью, когда огонь от зажигалки проходит по ещё свежей ране на груди. Орать хочется. Вопить во всё горло от тошноты и мучений. Сцепляю зубы. Ни звука.
– Ещё, – приказывает Карстен где-то в тумане из моей агонии. У меня нет сил бороться. Нет сил двигаться или влупить им. Терплю, пока рвота не вырывается из горла с сиплым стоном. Меня бросают на пол, пока желудок выворачивает наизнанку. Всё тело покрывается липким потом от боли. Хватаюсь за порез, воняющий сожжённым мясом.
Прости меня… прости… Мира… прости… я выдержу. Ради тебя. Выдержу.
– Вот теперь ты в своей среде, да, хороший мой? – Меня пинают и переворачивают на спину. Открываю глаза, и всё перед ними плывёт. Сука, как больно!
Оттаскивают к кровати и сажают, прислоняя спиной к ней. Но я радуюсь… псих… я радуюсь тому, что рассёк этому козлу губу. Радуюсь его крови. Ничего, будет больше. Будут реки этой крови.
– Что тебе надо от меня, тварь? – Хриплю я.
– Выносливый засранец, да? Не то что Кай. Тот был таким слабым, никчёмным и молчаливым. А этот просто находка. Вот где надо искать преступников, нашего Карателя, среди них, среди тараканов улиц. Отлично, – хлопает по щеке, а я отворачиваюсь.
