– Рафаэль, ты меня…
– А сколько сейчас? Мы долго спали? – Перебиваю её, меняя тему.
– Около трёх часов дня.
– Завтра у нас ночной рейс, и нам лучше не выходить до него. Ну а сегодня первое января, так что, может быть, прогуляемся?
– Ты с ума сошёл? У тебя колено болит, и мы останемся здесь.
– Всё нормально. Мне нужно купить мазь и полотенца, а то так ты всю мою одежду намочишь. Да и это безопасно. Людей будет полно вечером, и нас сложно будет опознать. И я слышал, что в Париже очень красивые ярмарки. Хочу что-то сладкое.
Да, я понимаю, что это может быть опасно, но считаю верным такое предложение. Нельзя сидеть здесь всё время. Мире нужен воздух, и я тоже хочу погулять немного. Не думаю, что Грог мог выдать нас, а найти двух беглецов среди толпы многочисленных гостей и жителей Парижа будет крайне сложно. Так что сегодня самое удачное время, чтобы выйти на улицу. Завтра уже нельзя. И мне, действительно, нужна мазь, обезболивающее, как и нам обоим еда в дорогу.
– Хорошо, раз ты считаешь, что это не повредит, то я согласна, – кивает Мира.
– Тогда ешь, я пока выброшу мусор. Дождёмся, когда стемнеет, и поедем в центр, – довольный своей уловкой и улыбкой на её лице, завтракаю обедом.
Мира вызывается помыть посуду, отчего я, сообщив ей, что она одноразовая, и нет смысла её мыть, а можно просто выбросить, снова стараясь не смеяться. Получаю очередной обиженный взгляд, когда она указывает на кастрюлю, которая тоже летит в мусорку. Со смехом отскакиваю от неё, намеревающейся врезать мне, и успеваю выскочить с пакетами в спальню.
К шести вечера мы уже были готовы оправиться в город. По дороге мы заходим в аптеку, и я покупаю необходимые лекарства. Сразу глотаю пару таблеток, запивая водой под неодобрительный взгляд Миры. В метро не так много людей, как было накануне, и мы спокойно приезжаем в центр, оказываясь на ярмарке.
Мы идём, не спеша, обнявшись, и я чувствую себя обычным человеком сейчас, ничем не отличающимся от всех тех, кто проходит мимо нас. Мы смотрим уличные представления, доходим до Эйфелевой башни, целуемся рядом с ней и направляемся дальше. Пока я покупаю глинтвейн для себя и Миры, она отходит к другому прилавку, разглядывая печенье. Я всегда стараюсь держать её в поле моего зрения. Расплачиваясь, забираю напитки, и мы встречаемся.
– Я уже устала. Может быть, домой? – Отпивая глинтвейн, спрашивает она.
Ага, так я и поверил. Она за меня волнуется и заметила, что я стал сильнее хромать.
– Уверена?
– Да, хочу помыться и вытереться полотенцами, а потом забраться в постель, – её игривое настроение, скорее всего, продиктовано алкоголем, но плевать. Мы влюблённые. Молодые. Свободные. Счастливые. Почему нет?
Возвращаемся обратно на свою станцию и заходим в супермаркет, чтобы купить чёртовы полотенца. Пока Мира их выбирает, изучая состав и возмущаясь по поводу лживых бирок, я отхожу в другой отдел, чтобы купить хлеб и всё для бутербродов на завтра. Рейс у нас вечером, поэтому весь день нам придётся провести в арендованной квартире.
Мы входим домой с покупками, а Мира продолжает загадочно улыбаться. Наверное, не стоило ей пить весь глинтвейн.
– Ты не купил сладкого, – напоминает она, когда я разбираю еду.
– Переживу.
– Но у меня кое-что есть для тебя, – Мира достаёт из-за спины пряник в форме рождественского чулка и протягивает мне.
– Где ты его взяла? Только не говори мне, что украла.
– Нет, там бесплатно раздавали. Да, бесплатно. Мальчик подошёл ко мне и дал его, – улыбаясь, отвечает она.
– Надо было взять все, раз уж бесплатно. Ты в душ?
– Ага. Я недолго.
Мира скрывается в ванной, а я кручу пряник с биркой от производителя, упакованный в полиэтилен. Когда это начали бесплатно раздавать дорогие пряники? Она обманула. Купила его и не хочет, чтобы я знал об этом. Но я сделаю вид, что съел её ложь, и даже открою его.
Отрываю бирку и распаковываю пряник. Отламываю кусочек, запивая водой. Вкусно.
– Я всё, – Мира с раскрасневшимися от горячей воды щеками выскакивает из ванной в одном полотенце.
– Ты очень быстро.
– А ты до сих пор одет. Пошли, – она тянет меня за руку, и я отламываю ещё один кусочек и подношу к её губам.
– Врунишка, – журю её, пока она жуёт.
– Да, правда, Рафаэль. Это бесплатно дали, я сама удивилась, но мальчик такой миленький был.
Закатываю глаза и укоризненно смотрю на неё.
– Да и вряд ли он дорогой. Там их полно. Ведь продавалось. Может быть, какая-то рекламная акция. Вот, даже фирма незнакомая, – Мира берёт в руки бирку и разворачивает.
– Рафаэль, – с её лица моментально сбегает вся краска.
– Что?
– Вот… это… вот, – её руки заметно начинают подрагивать, когда она протягивает мне бирку.
Хмурясь, читаю то, что там написано. От руки. Знакомым почерком.
Чёрт…
«Ты думал, я не найду тебя, Эль?»
Глава 36
Мира
– Одевайся. Быстро, – низким голосом произносит Рафаэль и комкает бирку в своих руках.
Я уже всё поняла. Это предупреждение, которое передали именно мне, чтобы Рафаэль знал о том, что он на прицеле. И это точно не почерк моего отца или же Грога. Это другой враг. Оскар. Ублюдок Оскар, осевший в моей памяти, как самый противный кусок дерьма.
Срываюсь с места и бросаю на пол в ванной полотенце. Надеваю на себя всё, что оставила здесь, и собираю волосы в хвост. Вылетаю обратно в комнату, замечая, что Рафаэль швыряет вещи в рюкзак Белча. Опускаюсь на колени и помогаю ему.
– Это из-за того, что мы гуляли? – Надрывисто спрашиваю его.
– Нет. Нас невозможно было вычислить среди нескольких тысяч людей сразу же. Наше месторасположение уже давно было известно. Они лишь выжидали время, чтобы обнаружить себя.
– Это Оскар?
– Да. Нам придётся купить билеты в другую страну или же сесть на поезд. Сменим направление. Если ему известно о том, что Грог снял нам квартиру, то известно и то, что мы планируем свалить с этого материка в ближайшее время. Возьми воду, – Рафаэль поднимается на ноги, кривясь, видимо, от боли в ноге. Мне удалось рассмотреть его травму. И боюсь, что это не просто ушиб, у него или трещина, или смещение сустава, потому что колено сильно опухло.
Несусь на кухню и хватаю две бутылки воды. Бросаю в рюкзак, и Рафаэль затягивает его.
– Выключи свет, – лечу к стене и щёлкаю по выключателю на кухне. Всё погружается во тьму.
– Они следят за входом в дом, поэтому выйти через дверь не получится. По его плану, я уже должен был заметить записку и запаниковать. Если мы выйдем сейчас, то они готовы.
