– Привёз тебе… прости, я заснул в полицейском архиве, – бормоча, передаёт мне стаканчик, но его выбивает из моих рук. Отскакиваю, а вот Джим не успевает, кофе проливается на его рабочую форму. Он хнычет, осматривая себя.
– За что? – Скулит он. – У меня даже сил нет на то, чтобы пошипеть от боли. Хотя кофе уже остыл, но всё же. Это неприятно. Он выскочил из моих рук.
– Если бы, – цокаю я, укоризненно смотря на Пирса, довольно ухмыляющегося своей проделке.
– Сейчас принесу тебе полотенце…
– Не нужно, Айви, я переоденусь дома и приму душ. От меня воняет. Я хотел позвонить Пэну, но мой мобильный сдох. Батарейка села, потом поехал в больницу и там ничего не было, кроме твоей матери и Генри. Они о чём-то спорили, так я узнал, что тебя выписали и ты дома. Возмущаться тоже не было сил, Тереза сделала это за всех. Она так отчитывала Генри, я потом над этим посмеюсь. Они выглядели, как семейная пара…
Пирс появляется за спиной Джима, и его голова резко дёргается вперёд, а рожок для обуви падает на пол после удара по затылку Джима.
– За что? Мне больно! – Повышает голос Джим, потирая голову.
– Следи за языком, иначе я тебе его в задницу засуну, – рычит Пирс.
– Между Генри и мамой ничего нет. У неё есть муж, – замечаю резко я.
– Чёрт, прости, Айви, не подумал. Несу всякую чепуху. Хм… а что у вас здесь случилось? Почему кресло сломано?
Оборачиваюсь к гостиной и передёргиваю плечами.
– Я потом напишу заявление. Наш дом перевернули вверх дном. Мой паспорт проткнули и порезали всю одежду. И это ваши добрые самаритяне-горожане, – фыркаю я.
– Чёрт… чёрт, они рехнулись. Я пришлю сюда парней, они…
– Ничего не сделают. Они даже Пэна в отделение не пропустили. Они наши враги, – перебиваю его.
Джим озадаченно приподнимает брови, а затем мрачнеет.
– Они будут следовать моим приказам. Сейчас я главный, так написал отец в факсе, который прислал вчера. Он уже возвращается домой, будет завтра ранним утром. Он поможет.
– Если я доживу до завтра, – хмыкаю я. – Ладно. Переходи к делу. Что-нибудь узнал?
– Да, я нашёл квартальный отчёт за тот период. Три самоубийства за три месяца. Пирс. Патологоанатом. Секретарь Генри. Пирс был вторым. И я изучил отчёт об осмотре трупа. Родственники отказались от вскрытия. Помимо выстрела в висок, под ногтями Пирса Уиллера были обнаружены пыль и грунтовка…
– Когда меня отравили, я мог царапать от боли стену, облокотившись о неё, – вставляет Пирс.
– А потом ты опустился на колени и карябал пальцами пол. Значит, это был грязный пол. В больнице, если там тебя убили, грязный пол только в архиве. По крайней мере, он там жутко грязный, – добавляю я. Пирс кивает мне, а я делаю взмах рукой, чтобы Джим продолжил.
– Также при осмотре тела Пирса на месте происшествия было отмечено, что его одежда была испачкана слюной. После анализа выявлено, что это слюна Пирса, но в ней были примеси. Химические примеси. Так как анализ пришёл уже после захоронения тела, то проверить, что это были за примеси, оказалось невозможным…
– То есть тебя точно отравили, – улыбаюсь я и тут же прекращаю это делать. – Прости. Я просто рада, что мы всё верно подметили и сделали вывод.
– Всё в порядке, Айви, – мягко улыбается мне Пирс.
– Помимо этого, при надавливании на грудную клетку Пирса было установлено, что он пил алкоголь и много. И ещё одна очень интересная вещь. Выстрел был произведён левой рукой…
– Я правша.
Повторяю слова Пирса Джиму.
– Я так и думал. Поэтому это точно убийство. На пальцах Пирса остался порох, что свидетельствует о том, что это якобы он выстрелил себе в висок. А левая рука не позволила ровно произвести выстрел, и он пошёл по касательной. Но пуля застряла в задней поверхности черепа, а при осмотре отвалился кусок, что свидетельствует об…
– Отторжении тканей. Это возможно в том случае, когда человек уже был мёртв, – заканчивает Пирс вместе с Джимом.
– И неужели никто не усомнился в том, что Пирса убили? – Шокировано качаю головой.
– Усомнился. Патологоанатом. Я нашёл его письмо в главное управление нашего штата о неверном заключении причин смерти и разрешении передать все доказательства убийства в полицейский участок и начать дело. Но буквально через несколько часов он же написал, что ошибся, так как был пьян. Далее следует его увольнение, а утром выловили его труп на берегу озера. Он оставил предсмертную записку, поэтому дело быстро закрыли.
– То есть его убрали, чтобы он не открыл рот, – шепчу я.
– Именно, Айви. Самоубийства следовали один за другим, а чуть ранее секретарь Генри наложил на себя руки. Об этом знали все. Он был обвинён в хищениях и финансовых махинациях. Ему грозила тюрьма, потому что дело об этом длилось год, искали доказательства, постоянно были слушанья. Люди отвернулись от него, и он наложил на себя руки у нас в участке, пока ожидал, когда его перевезут в тюрьму штата. Он ночью бился головой о стену, пока не проломил себе череп. Ужасная смерть, но и здесь я уже подозреваю, что это было убийство.
– И оно было выгодно только одному человеку. Генри Фьорду, – выдавливаю из себя.
– Айви, Генри очень уважаемый врач. Он порядочный человек, и он сам был в то время потрясён, узнав, что его секретарь воровал деньги. Он бы…
– Или же он просто подставил его. Послушай, – поворачиваюсь к Пирсу, – тот мальчик. Ребёнок, который пропал из больницы, должен был иметь отца. Насколько я знаю, то у Фьордов не было детей…
– Да, его жена была больна раком. Они узнали об этом, когда случился выкидыш. До этого она не могла забеременеть, – кивает Пирс. – Это было ещё тогда, когда я был жив. Рак обнаружили на ранней стадии, я только начал работать в больнице. Генри отправил её в другую больницу на обширное обследование, а сам остался в городе. Была зима. А мать того мальчика была уверена, что его отец проживает в нашем городе, точнее, находится в больнице и он обязан ему помочь. Иначе бы она его не привезла к нам, а она точно знала, что именно в нашей больнице ей обязаны помочь. Генри был там.
– Айви, что происходит? – Спрашивает Джим.
– Убийца – Генри Фьорд.
– Но…
– Нет, это он. Смотри. Мы нашли подделанные подписи Пирса в документах одного ребёнка. Также Генри мог воровать деньги, которые честно отдавал больнице Кристофер Паркер. Он был главой больницы, хотя сейчас им и остаётся. Почему секретарь занимался такими щепетильными делами, а не сам Генри или бухгалтерия? Потому что не видел в помине этих денег, а узнал о них, когда его обвинили и подделали снова документы…
– Но деньги нашли у него дома, когда следствие зашло в тупик.
– Ему их подбросил Генри, испугавшись, что будут последствия и на него падут подозрения. Тогда же…
