– Мамочки, какой ужас, Айви. Мне так жаль… так жаль, я даже не знаю, что сказать тебе. Я в шоке, – Сью-Сью поражённо качает головой.
– Кстати, мой незнакомец сказал, что такого быть не может, потому что Генри Фьорд потерял жену пятнадцать лет назад. Рак вроде бы. Он очень любил её и страдает по сей день, – шепчу я.
– Ох, это правда. Она покончила с жизнью из-за этой чудовищной болезни.
Шокировано распахиваю глаза.
– Да ладно?
– Ага. Её нашли повешенной в их доме, в спальне. Генри вернулся домой и увидел это. Он так страдал. Он отошёл от дел на год, чтобы справиться с потерей. У них даже детей не было общих, потому что они всё это время боролись с заразой. Двадцать лет боролись, болезнь вроде бы уже отступила, но потом вновь появилась и она сдалась. Генри усыновил двух мальчиков из другого города после её смерти, чтобы как-то продолжить жить. Они сейчас живут в новой части города. Бедный Генри, но сейчас я так возмущена тем, что Тереза встречается с ним. Это же может разрушить карьеру Пэна. Если пойдут слухи об их связи, то всё. Нам придётся уехать отсюда. Все в курсе, что твои родители не развелись, а просто взяли долгий тайм-аут из-за разногласий. И я ещё жалела Терезу. Боже мой, – причитает Сью-Сью.
Нам приносят наш заказ, и мы молчим, пока Прю расставляет тарелки и приборы. Она, прищурившись, рассматривает меня и это жутко раздражает. Она специально долго обслуживает нас, чтобы услышать новые сплетни, но мы упрямо сохраняем молчание, пока она не уходит.
– Нужно поговорить с Терезой и выяснить всё. Пусть оставит тогда в покое вашего отца и продолжает встречаться с Генри. Это нечестно по отношению к двум мужчинам и вам, детям. Отвратительно, – кривится Сью-Сью.
– Я ему сказала, что лучше ему держаться подальше от неё. На самом деле я выражалась крайне грубо, но я была так зла. Ты не представляешь, как мне было больно и обидно за отца. Не верю, что она могла так поступить. Она всегда жила в своё удовольствие, ни о чём не думала, не переживала и ей даже не было стыдно. Ни капли, – взволнованно делюсь я.
– Ничего, Айви, мы это решим. Я поговорю с ней. Обещаю тебе. Сегодня она работает, я после своей смены поеду к ней в больницу и всё обсужу. Она не разрушит жизнь Пэна. Никогда. Иначе я ей отомщу. Никто не причинит боль моему Пэну, – на лице Сью-Сью появляется яростный румянец, а я переполнена гордостью за неё. Я рада, что она думает о брате и о его чувствах. Она будет защищать его, и я даже уже не против, чтобы они поженились. Мне нравится, когда женщина оберегает своего мужчину от боли.
Хотя мы обе переживаем практически об одном и том же, но кусок в горло лезет. Мы молча кушаем каждый свою порцию, пока разговоры вновь не стихают. Я уже с опаской оборачиваюсь на звук колокольчика на двери. Я ожидала увидеть брата, который переварил мои слова или догадался, что мой незнакомец это Пирс, но это не Пэнзи. В дверях стоит незнакомый мужчина в тёмно-коричневом костюме и бордовом галстуке. Его светлые глаза с презрением окидывают кафе, и он поправляет тёмно-русые волосы, а затем смахивает со своего идеально скроенного пиджака невидимые пылинки. Резко его цепкий взгляд останавливается на нашем столике, и мужчина улыбается настолько неприятно, что даже его красоту это затмевает напрочь. Я слышу, как Сью-Сью издаёт тихий стон и поворачиваюсь к ней. Она скатывается немного по диванчику и опускает голову вниз, чуть ли не закрывая её руками.
– Вау, надо же, кого я встретил. Сью-Сью Паркер, до сих пор играешь в самостоятельную женщину? – Полный ехидства голос звенит над нашим столиком. Тот самый мужчина. Он получает невероятное удовольствие, наблюдая за тем, как Сью-Сью вся краснеет от негодования.
– Вау, надо же, ты до сих пор жив. Ещё балуешься наркотиками? Тебя уже выписали из психиатрической клиники для избалованных уродов, которые ничего из себя не представляют? Передай им, что они поступили крайне опрометчиво, – зло шипит Сью-Сью.
Так, запахло горячим.
Эти двое сцепляются взглядами и буравят ими друг друга. Надеюсь, что это не её бывший. Он законченный козёл.
Прочищаю горло и тогда внимание мужчины переходит ко мне. Он окидывает меня быстрым взглядом и делает шаг в мою сторону.
– Прошу прощения за то, что некоторые не умеют вести себя в обществе, хотя их учили этому, – он красноречиво смотрит на Сью-Сью, стискивающей пальцами приборы. Думаю, она сейчас его выпотрошит. Это весело так.
Мужчина вновь впивается взглядом зелено-голубых глаз в меня.
– Но я не могу упустить такого шанса, чтобы не представиться самой прекрасной женщине, которую видел в жизни. Сойер Уиллер, – он склоняет голову, вызывая у меня тошноту.
– Стоило упустить этот шанс, Сойер Уиллер. Я абсолютно не умею себя вести в обществе, и я чересчур эмоциональная. Внезапно могу порвать твои брюки, именно сейчас в моей голове я вижу это. Свали отсюда, ты нам настроение портишь, – язвительно улыбаюсь я. Сойер отшатывается от моих слов и поджимает оскорблённо губы.
– Видишь, ты никому не нравишься. И никогда не будешь нравиться. Айви даже не знала тебя, но точно угадала, что ты наглый, высокомерный слизняк, – хихикает Сью-Сью.
– Да кто ты такая, чтобы унижать меня? Ты хоть знаешь, сколько у меня власти? Я раздавлю тебя. Я…
– Тише-тише, Сойер, не нервничай ты так. Штанишки порвёшь, – цокаю несколько раз языком и поднимаюсь с места. – А мы же не хотим, чтобы ты лишился своих невероятно дорогих и роскошных брюк, не так ли? Тебе ведь выдали их, как форму, чтобы пустить пыль людям в глаза. Но вот невозможно дышать этой пылью и нафталином. Поэтому мы уйдём, чтобы нас не вырвало от твоего смрада. Господи, учись пользоваться одеколоном, а не освежителем воздуха в уборных.
Достав из сумочки деньги, бросаю их на стол и кривлюсь, оглядывая с отвращением его с ног до головы.
– А если ты ещё раз оскорбишь мою подругу, то поверь мне, я узнаю цвет твоих трусов и уверена, что найду на них дерьмо. Ты даже не заметишь, когда они начнут украшать собой центральную площадь вместо флага. И заруби себе на носу, тронешь мою семью, я очень захочу познакомиться с тобой поближе. Ясно, Сойер? – Щёлкаю пальцами перед его ошарашенным лицом и протягиваю руку Сью-Сью. Она хватается за неё и гордо задирает подбородок.
– Так тебе, высокомерная выскочка, – она показывает ему язык и мы, хихикая, уходим из кафе под абсолютно идеальную тишину.
Раз я уже и так прославилась в нём, так что терять? Но никто не будет унижать мою семью и именно голос Сойера я слышала в доме, когда он говорил с братом. Если он позволяет себе подобное со Сью-Сью, то подавно унижает моего брата. А это делать не стоит. Мои волосы снова буйные и сейчас мне не страшно высказать своё мнение, потому что у меня есть человек, который меня поддержит. Пирс. А больше мне и не нужно. Для счастья и нормальной жизни не так много людей необходимо. У меня всё есть, и даже изменщица мать не испортит триумф оттого, что я постояла за себя так, как захотела, а не засунула язык в задницу, как требовал отец раньше. Мне перестало быть страшно в какую-то минуту отличаться от других и использовать свой голос. Он у меня, оказывается, довольно громкий.
