Я закрыл дверь перед ее носом и ушел. Франческа не заслуживала ответа.
Через десять минут я стоял в своей спальне и развязывал галстук. Я уже превысил свою дневную норму алкоголя, поэтому пил воду, смотря из окна на оживленную улицу, и слышал, как за дверью стучат каблучки моей невесты. Вскоре я почуял запах сигаретного дыма. Франческа намекала, что не собирается считаться с правилами этого дома, но, закурив сигарету, она играла с опасным огнем. Она считает нас равными? Тогда ей предстоит отведать огромный кусок пирога, начиненного унижением. И, в отличие от десерта, я силой скормлю ей каждый кусок этого блюда, пока до нее наконец не дойдет.
Я собирался войти в гардеробную, чтобы переодеться, как дверь в мою комнату резко открылась.
– Как ты посмел! – прошипела она, так прищурив глаза, что едва можно было различить их неповторимый цвет. Пальцами она сжимала горящую сигарету. Франческа подскочила ко мне, но каждый шаг был неторопливым и достойным подиума. – Ты не имеешь права меня трогать. Не имеешь права говорить подобное о моем теле.
Я закатил глаза. Зря она испытывает мое терпение. Но я не выносил вранья, а, послушав Франческу, можно было подумать, что она святая дева, которая не пыталась потрогать мой член каблуками и чуть не кончила, когда я поцеловал ее в плечо.
– Если ты пришла не для того, чтобы отсосать мне, то, будь добра, выйди. Мне бы очень не хотелось вызывать охрану и переселять тебя в ближайший отель, но так я и сделаю.
– Вулф! – Франческа пихнула меня в грудь, теряя точку опоры.
Я и без того злился из-за фотографии и потери единственной вещи, что была мне дорога, поэтому не ответил. Она снова меня толкнула – на сей раз сильнее.
Подросток. Из всех женщин Чикаго ты женишься на подростке.
Я выудил из кармана телефон и набрал добавочный номер своего телохранителя. Франческа вытаращила глаза и попыталась вырвать у меня телефон, но я сжал ладонью ее запястье и оттолкнул.
– Какого черта! – заорала она.
– Я же сказал, что выкину тебя, и не шутил.
– Почему?
– Потому что ты растеряна, возбуждена и действуешь мне на нервы. Ты пришла в мою спальню только потому, что хочешь секса. Но тебе претит подобная идея. А поскольку я не из тех, кто принуждает женщину, у меня нет никакого желания полчаса слушать твои психи, пока ты сама это не усечешь.
Франческа зарычала, но ничего не ответила, а потом зарделась и стала яростнее затягиваться сигаретой. Ее губы определенно созданы мучить взрослых мужчин, в этом я уверен.
– Вон, – сказал я.
– Чья это фотография? – ни с того ни с сего спросила она.
– Не твое дело. Ты видела, кто убирал комнату?
Я пользовался услугами профессионалов три раза в неделю. Обычно они ничего не выкидывали, но снимок наверняка был похоронен под горой одежды. Еще одна вещь, которую она уничтожила. Безусловно, Франческа не из тех, кто подчищает за собой дерьмецо. Ее растили как королеву. Ей неизвестно, как убирать свой собственный беспорядок.
– Нет, – ответила Франческа, опустив глаза и кусая ноготь большого пальца. Она затушила сигарету, кинула ее в мой стакан с водой (я ее придушу) и посмотрела мне прямо в глаза. – И я знаю, для чего пришла сюда.
– Неужели? – Я изогнул бровь, прикидываясь заинтересованным.
– Я пришла сказать, чтобы ты больше не смел меня трогать.
– И по случайному совпадению ты заявилась сообщить мне важные новости в ночнушке, едва прикрывающей сиськи и выставляющей напоказ ноги. – Я снова выглянул в окно, потому что смотреть на нее вдруг стало совсем невыносимо.
Краем глаза я заметил, как она оглядывает себя, словно удивленная тем, что уже успела переодеться в светло-голубую ночную рубашку. Ну что за бестолочь? Я в жизни повидал немало женщин, но не встречал еще особы, настолько зацикленной на том, чтобы соблазнить меня, и шарахающейся, едва я выказывал малейшие признаки интереса.
– Хорошо. – Я провел большим пальцем по губам, с безразличием глядя на ухоженные окрестности.
– Хорошо?
– Да. Увы, ты кажешься унылой любовницей.
– Предпочту быть унылой, чем психованной.
– Унижение идет тебе на пользу, Немезида. А теперь уходи, – сухо приказал я и снял с шеи галстук.
В отражении окна я видел, как Франческа подошла к двери, но остановилась, положив ладонь на ручку, и снова повернулась ко мне. Я обернулся и посмотрел ей в глаза.
– Знаешь, как я поняла во время нашего поцелуя, что ты не Анджело? Не по твоему росту или запаху. А потому что на вкус ты – пепел. Обман. Вы, сенатор Китон, на вкус горький и холодный, как яд. Вы на вкус как подлец.
Довольно. Я резво шагнул к ней, чтобы Франческа не успела предугадать следующий ход, погрузил руку ей в волосы и набросился на ее губы, чтобы она наконец заткнулась. Второй рукой обернул галстук вокруг ее шеи, дернул к себе и сплелся с ней воедино в медленном страстном поцелуе.
Наши зубы клацали друг о друга, ее язык гнался за моим. Я припер к двери хрупкое тело невесты и довольно ухмыльнулся ей в рот, когда спиной она ударилась о круглые рукоятки. Губы Франчески двигались в такт моим, подтверждая, что она лжет. Я чувствовал, как она трется о мой пах, доказывая, что ей яростно хочется трахаться – ей просто ненавистна идея мне отдаться. Я крепче обхватил ее голову и углубил поцелуй. Франческа ошеломлена, судя по тому, как руками прошлась по моей груди, обхватила ими мое лицо и притянула к себе.
То же самое она проделывала с Анджело на свадьбе. Именно в такой позе я застал их на выходе из уборной. Ее руки на его лице. Одним движением она превратила страстную сцену в интимную. Франческа потянула за галстук, беспомощно простонав мне в рот, и я тут же отстранился.
Наша история не про любовь.
– Уходи, – гаркнул я.
– Но… – захлопала она ресницами.
– Уходи! – Я резко распахнул дверь в ожидании, что она сбежит. – Я изложил свою точку зрения, ты – свою. Я выиграл. Признай поражение и проваливай к чертовой матери, Франческа.
– Почему? – вытаращила она глаза.
Франческа скорее смутилась, чем обиделась, судя по тому, как она крепко обхватила себя руками, пытаясь прикрыть торчащие сквозь рубашку соски. Ее никогда не отвергали. Но пострадали не ее чувства, а гордость.
Потому что ты любишь другого и представляешь его на моем месте.
Я одарил ее язвительной улыбкой, шлепнул по попе и легонько подтолкнул к двери.
– Ты сказала, что я на вкус подлец, ну а ты – жертва. А теперь подбери остатки самоуважения и уходи.
Я хлопнул дверью перед ее носом.
Затем отвернулся.
Схватил стакан с водой, в котором плавал окурок сигареты.
