– Подними голову.
Господи. Сердце подскочило от звука его голоса. Почему он?
Я оставалась неподвижной. Его шаги прозвучали в комнате и стали громче, в то время как Вулф подошел ко мне. Когда я все-таки глянула на него, не поднимая головы, то увидела, что жених присел передо мной на корточки и смотрел с мрачным выражением на лице.
Он нашел меня.
Не знаю как, но нашел.
Не моя мать. Не отец. Не Клара. Он.
– Почему задержался? – кинулась я на него, проводя подушечками пальцев по щекам.
Я чувствовала себя ребенком, который ищет его союзничества, но он единственный, кто мог бы мне помочь. Мама и Клара имели благие намерения, но не обладали достаточной силой тягаться с моим отцом.
– Работа.
– Работа могла подождать до завтра.
– Могла бы, если бы не вмешался твой отец. – Вулф заскрежетал зубами. – У меня была встреча в баре под названием «Мерфи». Я оставил там свой портфель. Он стоял рядом и исчез, а потом на кухне начался загадочный пожар и быстро распространился по всему пабу. Угадай с первого раза, что случилось.
Я внимательно посмотрела на него:
– В этом городе итальянцы и ирландцы соперничали с начала двадцатых годов.
Вулф приподнял бровь.
– Твой отец украл и сжег мой портфель. Он хотел уничтожить собранный мной компромат на него.
– Ему удалось?
– Какой идиот будет хранить самое ценное в одном месте, не сделав для страховки копии, и разгуливать с ним средь бела дня?
Люди, с которыми водится мой отец.
– Ты ему скажешь? – всхлипнула я.
– Предпочту, чтобы он гадал. Это крайне занимательно.
– Тогда он не остановится.
– Хорошо. Значит, я тоже.
Я понимала, что Вулф говорит правду. А еще понимала, что он рассказал мне больше правды, чем я могла бы выжать из своего отца.
Картина постепенно собиралась целиком. Папа планировал, чтобы этот вечер стал сущим кошмаром. Он хотел уничтожить улики Вулфа, и для него стало большим приятным бонусом, что, пока моему жениху пришлось заминать очередной потенциальный пиар-скандал, я сидела и ждала его тут.
– Я его ненавижу, – сказала я, уставившись в пол. Во рту стало горько от этих слов, но я готова была поручиться за них всем своим естеством.
– Знаю.
Вулф уселся передо мной, скрестив длинные мускулистые ноги, и я посмотрела на крой его брюк. Никаких носков. Костюм идеально скроен под его рост и телосложение – как и все, что его окружает. Такой продуманный мужчина, решила я, нанесет неслабый ответный удар, как только решит наказать моего отца.
А мой отец ни перед чем не остановится, пока не разгромит Вулфа. Кто-нибудь из них обязательно прикончит соперника, а я, бедная дурочка, застряла прямо посреди их войны.
Я закрыла глаза, собираясь с духом выйти из этой комнаты и предстать перед родителями. Какой кошмар. Нежеланный щенок, что бегает от двери к двери под проливным дождем и ищет пристанища.
Медленно и вопреки здравому смыслу я залезла на колени будущего мужа, прекрасно понимая, что тем самым поднимаю белый флаг. Уступаю ему. Ищу у него защиты от своего отца и от собственных душевных терзаний. Я влетела прямиком в свою клетку и попросила запереть меня на замок. Потому что прекрасная ложь намного желаннее самой отвратительной правды. В клетке было тепло и безопасно. Ни одно зло на свете тут меня не найдет. Я обхватила шею Вулфа руками и спрятала лицо на его стальной груди, задержав дыхание, чтобы снова не разрыдаться.
Он замер, и тело его вдруг застыло от нашей внезапной близости. Я вспомнила совет мисс Стерлинг прикончить его добротой. Победить его любовью.
Сломайся. Сдайся. Почувствуй меня. Прими меня.
Я почувствовала, как он медленно обвил меня руками, словно признал мою капитуляцию, открыл ворота и впустил мою израненную и умирающую от голода армию укрыться в его королевстве. Вулф наклонился и, обхватив мои щеки ладонями, заставил меня поднять голову. Наши взгляды встретились. Мы сидели так близко друг к другу, что я увидела бесподобный серебристый оттенок радужки его глаз. Бледная и пугающая, как планета Меркурий с льдистыми голубыми крапинками внутри кратеров. Я тотчас же поняла, что в его равнодушной маске есть лазейка, и моя задача – пробраться сквозь трещинки и посадить там свои семена. Взрастить их, как взрастила свой огородик, и надеяться изо всех сил, что они пустят корни.
Вулф наклонил голову и слился со мной в поцелуе. Наши губы встретились так, словно были уже прекрасно знакомы. Не без некоторого смущения я поняла, что так и есть. Это был сдержанный, ободряющий поцелуй, и несколько минут мы осторожно изучали друг друга языками. Единственным, что нарушало тишину комнаты, были звуки наших губ и языка, которые зализывали раны, оказавшиеся намного глубже. Когда мы оторвались друг от друга, сердце у меня сжалось. Я испугалась, что Вулф в гневе покинет комнату, как ушел в последний раз, когда мы целовались. Но он лишь провел большим пальцем по моей щеке и, мрачно нахмурившись, внимательно на меня посмотрел.
– Нем, тебе хватит этой встречи с отцом до конца недели?
Я резко вздохнула.
– Думаю, я получила свою годовую дозу.
– Хорошо. Потому что я начинаю думать, что соскучился по своей невесте, и хотелось бы это исправить.
По пути домой Вулф переплел наши пальцы и прижал мою ладонь к своему мускулистому бедру. Я смотрела в окно с легкой улыбкой на губах, но на этот знак решила не обращать внимания. После того как мы вышли из зала, мать рассыпалась в извинениях за провальный ужин, а отца нигде не было видно. Его водитель подъехал к дому, пока мама продолжала оправдываться. Наверное, папа ушел строить козни против моего будущего супруга. Хотя упомянутый жених казался не особо обеспокоенным сложившейся ситуацией.
Я обняла маму и сказала, что люблю ее, говоря искренне и от всего сердца, но понимала, что общее представление о ней изменилось. В детстве я наивно верила, что мама защитит меня от любой беды. Даже от смерти. Но больше так не считала. На самом деле, отчасти я даже страшилась, что близок день, когда мне придется встать на ее защиту. Еще я пообещала себе никогда не поступать так со своим ребенком.
Когда у меня родится дочь, я буду оберегать ее от всех, даже от ее отца.
Даже от нашего наследия.
Даже от деревянных шкатулок с вековыми традициями.
Вулф помог мне надеть обычный шерстяной пиджак и пробуравил мою мать взглядом, которого она не заслужила.
Теперь, в машине, его рука лежала на моей, и он прижал мою ладонь к внутренней поверхности своего бедра, в опасной близости к паху. Я сжала ноги, но руку не убрала. К этой минуте я поняла, что не могу и не хочу отрицать очевидное: мой будущий муж пробуждает во мне физическое желание.
