– Не двигай руками, – приказал я жестким от страсти голосом, наблюдая, как от страха и волнительного предвкушения поднимается и опускается ее грудь. С этим я слажу. Я еще даже не коснулся ее языком, а у нее ноги дрожали от возбуждения. Я приподнял ее ночнушку до плеч, обнажая розовые, напоминающие монеты соски.
До ужаса ослепительная.
До безобразия наивная.
Безоговорочно моя.
Теперь, когда Франческа лежала передо мной обнаженной, я снял ботинки, носки, брюки, пиджак и рубашку, оставшись в одних черных трусах от Армани. Такое я тоже нечасто проделывал: не раздевался перед женщиной. Секс не был снисхождением. Для меня он был способом выпустить эмоции. Я редко трахал своих любовниц в постели, предпочитая заниматься сексом по-быстрому, а даже если такое случалось, то постельная прелюдия завершалась сразу, как я достигал оргазма. Немезида смотрела на виднеющуюся у меня в трусах эрекцию с любопытством и страхом в лазурных глазах.
– Хочешь посмотреть?
Она кивнула и покрылась румянцем, отчего мне вдруг стало очень жарко.
– Ты бы хотела увидеть меня полностью? Трогать не обязательно. Сегодняшний вечер только для тебя.
Франческа сглотнула и прикусила нижнюю губу. Я осторожно снял трусы и предстал перед ней в чем мать родила. Не припомню, когда такое случалось в последний раз, и попытался урезонить себя, что такова концепция брака: тебя обязательно вынудят отодвинуть свои стены, но это не значит, что они будут разрушены. В ближайшие годы нам светит много секса в ванне, в джакузи, в душе и перед зеркалом. Без разницы, увидит она меня голым сегодня, завтра или через месяц. Я присоединился к Франческе в постели и разместился между ее ног, обхватив ее щеки ладонями. Затем опустился на нее и поцеловал, сначала нежно, а потом, сжав подбородок, заставил открыть рот и ворвался в него языком, облизывая и всасывая ее нижнюю губу, зная, что это сведет ее с ума.
Тут же сработала ее мышечная память, и Франческа вспомнила все наши мгновения до прошлой ночи. Она простонала и ответила на мое предложение мира, убрав руки со спинки кровати и пальцами проводя по моему подбородку.
Я взял ее за запястья и вернул руки на изголовье.
– Терпение, Нем, это добродетель.
– Которой я не обладаю. – Моя невеста тут же позабыла о злости и заулыбалась как истинный сентиментальный подросток.
– Которой тебе придется выучиться в качестве жены сенатора.
Я пощекотал ее подбородок – мое слабое звено – и с большим азартом, рвением и страстью поцеловал. Она полностью сдалась мне на милость, и я спустился поцелуями по ее шее, по ложбинке, а потом взял в рот сосок и втянул его в рот. Он стал напряженным пиком, и я нежно потянул его зубами, стараясь не напугать Франческу, но ее тело все равно дернулось от страха. Тогда я передвинулся на другой сосок, а тот стал потирать большим пальцем. Когда Франческа привыкла к такому обращению, я облизал кожу вокруг него и подул на чувствительную влажную плоть. Нем задрожала, и с ее губ сорвался еще один стон.
Франческа была робкой женщиной, и у меня не оставалось сомнений: несмотря на скудное представление о сексе, что у нее сложилось благодаря мне, она станет успешной ученицей.
Я провел языком по центру ее груди, нырнул в пупок, а потом прошелся влажными поцелуями по внутренней поверхности ее бедер и над щелочкой. По пятнам засохшей крови на ее коже я понял, что со вчерашнего дня она не принимала душ. Как своевременно я решил ее вылизать, пробуя вкус собственного семени и понимая, что это ужасно негигиенично, но не мог же я просить ее помыться. Для меня – нет. Франческа простонала, вжимаясь лоном в мое лицо, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения, не имея возможности коснуться меня.
– Замри.
– Извини. – С ее сочных губ сорвалось что-то, напоминающее смешок.
Мне доставляло огромное удовольствие, что она допустила меня к своему телу, хотя до сих пор я вел себя как ублюдок. Я не считал это послушанием. Это доказывало, что после случившегося у нее есть храбрость и мужество лечь со мной в одну постель. А еще я обожал ее невинность: она не брилась и не наводила лоск перед сексом. Я провел руками по ее бедрам, схватил за попу и, приподняв, начал лизать ее лоно. Оно было припухшим и красным после вчерашнего, и я страстно возненавидел себя так же, как всегда ненавидел ее отца.
– Ты восхитительна, – хрипло сказал я.
– О, – пропищала она и простонала: – Это… это…ого. Да.
Скользнув языком между ее половых губ, я вспомнил, что не делал куни больше десяти лет, но если кого и стоило попробовать, так это мою будущую жену. Сначала ее тело было скованно, но после Франческа расслабилась, шире раздвинула бедра и позволила мне пихать в нее язык, борясь с ее тугой киской, которая была напряжена – неудивительно, учитывая, что вчера ей пришлось пережить, – и необычайно узкой. При мысли снова войти в нее своим толстым членом и побыстрее упереться в ее окровавленные простыни, я чувствовал, как запульсировало в паху.
Поласкав ее несколько минут, я подвигал языком внутрь и наружу, и Франческа простонала от удовольствия, начав подаваться мне навстречу и ведя себя более раскрепощенно. Приоткрыв один глаз, она глянула на меня. Раз за разом Франческа прижималась бедрами к моему лицу, как будто пыталась догнать мой язык, а ее соски были такими твердыми, что я одновременно решил потеребить их. Усилив давление на клитор, я втянул его в рот и несколько минут кружил вокруг языком, оттягивая ее оргазм каждый раз, когда она была близка к нему. Через двадцать минут я решил сжалиться над ней, поэтому сомкнул губы на комочке и так сильно всосал его в рот, что она закричала. Франческа затряслась всем телом от своего первого оргазма и, отпустив спинку кровати, зверски схватилась за мои волосы и дернула за пряди. Кожа головы стала гореть, но я не смилостивился над ней. Вместо этого потянулся к бурбону и выудил из стакана кубик льда. Слизав с него алкоголь, я сунул ледышку между ее припухших губ, а сам, уже не так неистово погладив клитор, подвел ее еще к одному оргазму, вынуждая простонать так громко, что почти затряслись окна.
После этого она испытала еще два оргазма.
– Ты научишь меня, как правильно трогать мужчину? – спросила Франческа, прислонившись к спинке кровати, когда мы закончили, а я, голый и возбужденный, сидел рядом с ней.
– Нет, – отрезал я. – Я научу тебя, как трогать меня. Трогать других мужчин в этой жизни тебе нельзя, Нем.
В такой момент глупо было даже думать об этом мальчишке Анджело. На меня вдруг нашла темная первобытная потребность убрать его из нашей жизни. Я не стал упоминать, как он устроил ей подлянку и подвел меня к мысли, что они действительно трахнулись. У нее и без того вышел дерьмовый день благодаря вашему покорному слуге.
Франческа завернулась в простыни, постукивая пальцем по подбородку, словно раздумывала, говорить или нет.
– То, что ты увидел в саду… – Она замешкалась.
Я хотел сказать ей, чтобы не утруждалась, но правда в том, что мне было интересно, о чем они говорили и куда оба исчезли.
