– Bastardo, – промямлил отец. – Родился ублюдком, им и помрешь, сколько бы дорогих костюмов у тебя ни было. – Он посмотрел на моего мужа с искренней ненавистью.
– Ты был ублюдком по рождению, – усмехнулся Вулф. – До того, как стал мафиози.
Ого. Мой взгляд заметался между ними и остановился на моем отце.
Отец рассказывал мне, что его родители умерли в автомобильной аварии, когда ему было восемнадцать, но я никогда не видела их фотографий. Он пригвоздил меня сощуренным взглядом глаз цвета индиго.
– Vendicare me.
Поквитайся со мной.
– Забирай простыни и выметайся к чертовой матери. Завтра утром можешь показать их самым близким членам семьи. Не друзьям. Не мафии. И если это просочится в новости, я лично воткну этот нож тебе в шею… и хорошенько его прокручу, – сказал Вулф, расстегивая верхние пуговицы на рубашке.
Отец развернулся и вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью.
Глухой стук закрывшейся двери эхом раздавался в ушах, когда я осознала свою новую реальность. Я замужем за человеком, который не любит меня, но регулярно наслаждается моим телом. Замужем за мужчиной, который не хочет иметь детей и страстно ненавидит моего отца.
– Я займу диван, – сказал Вулф и, взяв с кровати подушку, кинул ее на кушетку возле окна. Он не собирался ложиться со мной в одну кровать. Даже в брачную ночь.
Я метнулась в постель и выключила свет.
Никто из нас не пожелал друг другу спокойной ночи.
Мы оба знали, что это будет очередной ложью.
Глава двенадцатая
Франческа
Прошла неделя, и мы с Вулфом вернулись к привычному нам ночному распорядку.
У нас было много поцелуев, уйма прикосновений, ласк языком, стонов и обоюдных провокаций губами и пальцами. Но когда Вулф заходил дальше, я сжималась и просила его выйти из комнаты. Он всегда слушался. Боль, которую я вынесла в первый раз, оставила неизгладимый след и вселила в меня страх. Не только в физическом плане. Недоверие Вулфа служило напоминанием, что нас просто влечет друг к другу, но между нами нет доверия. Нет любви.
Мы займемся сексом, и наверняка скоро. Но только на моих условиях. Только когда я буду комфортно себя чувствовать.
Жизнь шла своим чередом. Дни были перегружены и насыщены разными мероприятиями и событиями, но ничего примечательного не происходило.
Мужу стал досаждать мой отказ спать с ним. Мисс Стерлинг расстраивало, что нас с супругом связывает одна похоть, а отец полностью перестал со мной разговаривать, хотя мама продолжала звонить каждый день.
Спустя неделю после свадьбы я вышла из колледжа и направилась к машине, в которой меня всегда ждал Смити. Подойдя к черному «Кадиллаку», я увидела, что он прислонился к пассажирской двери в привычном дешевом костюме и в черных очках Ray-Ban. Перекатывая во рту леденец, Смити кивнул мне:
– Ваша очередь садиться за руль.
– Что?
– Приказ босса. Он не против, поскольку дорога домой ведет не по шоссе.
С тех пор как Вулф пообещал научить меня, я получила всего два урока. У мужа было мало свободного времени, но я знала, что справлюсь. Вулф сказал, что я от природы хороший водитель, а он не славился щедростью на комплименты. К тому же Смити прав: дорога домой пролегала через город, и движение было оживленным. Для тренировки – идеально.
– Ладно. – Я подавила радостную улыбку.
Смити подкинул в воздух ключи, и я их поймала. Он оттолкнулся от машины и показал на кофейню через дорогу:
– Зов природы.
– Не торопись.
Он вернулся через пять минут, улыбаясь во весь рот:
– Если ваш муж спросит, не говорите ему, пожалуйста, что я вообще намекнул на способность мочиться. Он отрежет мне член только за то, что я напомнил вам о его наличии.
Смити удивил меня этим шутливым признанием, и я, улыбнувшись, покачала головой:
– Вулф не такой.
– Да ладно! Вулф проявляет интерес ко всему, чем вы занимаетесь и с чем контактируете, включая назойливую рекламу по радио и ту ненавистную вам улицу, потому что там живет бродячая кошка.
– Нам нужно найти ей дом, – напомнила я и, сев на место водителя, подвинула кресло вперед под свой низкий рост, потом поправила зеркала, вздохнула и вставила ключ в замок зажигания. Машина зарокотала. Я обхватила пальцами руль, а Смити сел на соседнее кресло.
– Готовы?
– Как и всегда.
Он махнул конопатой рукой вдаль. У Смити была копна красновато-рыжих волос и такого же цвета ресницы.
– Отвезите нас домой, Фрэнки.
Он впервые назвал меня Фрэнки, и по какой-то причине мое сердце затрепетало. Мать называла меня vita mia, отец в последнее время вообще никак не называл, а Вулф величал Немезидой или Франческой. Анджело обращался со мной как с богиней, и мне этого не хватало. Мне не хватало его.
Я не виделась и не разговаривала с ним целую вечность и подумывала написать ему, чтобы узнать, все ли у него в порядке, но не хотела злить мужа. Поэтому ежедневно спрашивала новости у мамы. Она поведала, что Майк, отец Анджело, вне себя от ярости и пожаловался папе на нечестное поведение моего мужа к его сыну, что создало еще больше напряжения в их и без того непростых отношениях после моего внезапного замужества. В последнее время обстановка среди мужчин Синдиката накалилась до предела.
Выехав со стоянки, я направилась к особняку Вулфа. К нашему особняку, надо полагать. Я повернула за угол, и мое сердце вернулось к нормальному ритму после внезапного выброса адреналина от сидения за рулем, когда Смити вдруг заворчал:
– Эта «Вольво» едет впритык к нашему заду, чтоб ее нахрен, – от возмущения проявился его ирландский акцент.
Мне не по себе было сидеть в машине с ирландцем из Чикаго, хотя я знала, что Смити никак не связан с преступным миром и наверняка подвергся тщательной проверке, когда сенатор Китон нанял его в качестве своего водителя.
Я глянула в зеркало заднего вида и заметила двух людей, которых тут же узнала. Двое мафиози, работавших на семью Бандини. Грузные высоченные чудища, которых обычно отправляли разбираться с делами, требовавшими меньше бесед и больше силы. Тот, что был за рулем, тошнотворно улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
Проклятье.
– Гони, – приказал Смити.
– Дорога оживленная. Мы в кого-нибудь врежемся. – Я лихорадочно стала оглядываться и крепко сжала руль. Смити заерзал, смотря назад, и явно жалел, что предложил мне вести машину.
– Они вот-вот налетят на нас. Нет, не так – они в нас врежутся. Со всей силы.
– Что делать?
– Поверни налево. Сейчас.
