– И ничего ты не сделаешь, пока затронуты интересы твоей беременной жены. – Артур имел наглость ехидно мне ухмыльнуться.
Стоявший возле меня Уайт кашлянул:
– Мистер Росси, если вы нас не впустите, мне придется вас арестовать. У меня есть судебный ордер на обыск вашего дома.
Очевидно, все же один человек на пороге верил, что я могу кинуть своего тестя на съедение волкам.
Артур медленно открыл дверь и впустил меня в дом. Уайт держался сзади и переминался всем своим грузным весом, как подросток, не знавший, как пригласить девчонку на выпускной. Этот мужчина обладал харизмой банки с содовой.
– М-может, я тут подожду? – заикаясь, спросил Уайт.
Я махнул на него рукой:
– Продолжай притворяться, что ты спец в своем деле.
– Уверен? – Он стер пот со лба, а голубая вена на его шее продолжала пульсировать.
– Ты напрасно тратишь мое драгоценное время и испытываешь мое терпение. Уходи.
Повернувшись ко мне спиной, Артур повел меня в кабинет. В последний раз я был там, когда требовал у него руку дочери. И пока мы поднимались по лестнице, я стал вспоминать. На этой площадке у нас случилась одна из первых перепалок. Также вспомнилось, как на верху лестницы я сжал ее хрупкое запястье и силком потащил вниз, думая, что она мне изменила.
Хренов придурок. Разбрасываешься ярлыками, называешь Уайта и Бишопа идиотами, тогда как сам за короткий период своего брака не раз показал себя шутом.
Я знал, что Франческа где-то в доме, и мечтал увидеть ее розовую улыбку, услышать хриплый смех, контрастировавший с ее утонченной натурой.
– Назови хоть одну причину, почему мы идем в твой кабинет, а не в прежнюю комнату моей жены, – сказал я, когда ко мне вернулся голос, а мысли о жене отошли на второй план.
– Вопреки нашим разногласиям, моя дочь очень дорожит моим одобрением. Если я дам его тебе, то твои шансы поговорить с ней повысятся. А сейчас, сенатор Китон, мы оба знаем, что давно уже пора сравнять счет.
Артур остановился возле двери кабинета и жестом показал заходить. Вход охраняли два его солдата.
– Убери их, – смотря на него, сказал я.
Не отводя взгляда, он щелкнул пальцами, и охранники молча спустились по лестнице. Мы зашли в его кабинет, и Росси прикрыл дверь наполовину, видимо, ожидая, что я могу придушить его голыми руками. Я прекрасно его понимал. Даже мне было трудно предугадать свою реакцию на исход этого визита.
Он прислонился к столу, а я сел напротив него на диван и вальяжно закинул руки на спинку. Но я знал точно:
1. Сегодня моя любовь к жене подвергнется испытаниям.
2. И пройду я их с блеском, черт меня раздери.
Франческа
Услышав низкий тенор мужа, я, как мотылек на пламя, вылетела из комнаты в коридор. Голос Вулфа напоминал поэму, и я впитывала каждое слово, как будто от этого зависела моя жизнь.
Я увидела, как отец ведет его в свой кабинет: его спину, широкие плечи и идеально скроенный костюм. Отсчитала одну, две, три, четыре, пять, восемь… десять секунд и на цыпочках прокралась к кабинету. Наблюдая, как подслушивала мисс Стерлинг, я научилась некоторым бесценным уловкам. Стоя босиком, я прижалась к стене и ровно, неглубоко задышала.
Отец зажег сигару, и запах жженой бумаги и табака ударил мне в нос, вызвав тошноту. Боже, меня тошнит даже тогда, когда кто-то просто дышит в мою сторону. Я заглянула в кабинет, пытаясь подавить желчь, поднимающуюся к горлу. Отец прислонился к столу, а мой муж сидел на красном бархатном диванчике и выглядел, как всегда, спокойным и безразличным.
Мой муж, неумолимый и жестокий.
Пугающий и неуязвимый.
С камнем вместо сердца, которое я обязательно смягчу.
– Полагаю, ты считаешь, что можешь вот так просто зайти к ней в комнату и потребовать вернуться. Угрожать мне снова Уайтом и Бишопом, – сказал отец, скрестив ноги и дымя сигарой.
С тех пор как я вернулась домой, он ни разу ко мне не зашел, но это не мешало ему шантажировать моего мужа. Я всеми фибрами души хотела ворваться в кабинет и расставить все точки над «и», но была слишком обижена и унижена, чтобы рисковать очередным отвержением. Может, Вулф пришел отпустить меня, а я больше умолять не стану.
– Как она? – проигнорировал его вопрос Вулф.
– Она не хочет тебя видеть, – резко ответил отец и выпустил в воздух очередную струю дыма, тоже игнорируя его вопрос.
– Ты водил ее к врачу?
– Она не выходила из дома.
– Чего ты, черт побери, ждешь? – воскликнул со злостью Вулф.
– Если я правильно помню, Франческа достаточно взрослая, раз забеременела. А значит, и достаточно взрослая, чтобы записаться на прием к гинекологу. К тому же, если кто-то и должен ей помогать, то это должен быть человек, несущий ответственность за ее ужасное положение.
Ужасное положение? Я запыхтела как дракон, из ноздрей которого вырывался горячий воздух.
Именно в эту секунду меня осенило, что мой отец конченый человек. Его не волнуем ни я, ни малыш. Единственное, что всегда было ему дорого, – Синдикат. Он любил и обожал меня, пока я была его марионеткой. Но при первых признаках неповиновения отрекся от меня и снял с себя ответственность. Он продал меня. А потом, когда не смог отдать меня в другую могущественную итальянскую семью, потерял интерес. А вот Вулф прошел сквозь огонь и воду. Даже когда мы конфликтовали. Даже когда увидел наш с Анджело поцелуй и думал, что мы переспали. Даже когда я снова, снова и снова бросала ему вызов, он ни разу не произнес слово «развод», потому что не собирался отказываться от нас.
Он показал себя более верным, чем мой отец.
– Верно подмечено, – встал Вулф. – Я сейчас же везу ее к врачу.
– Не выйдет. На самом деле, сегодня ты ее вообще не увидишь, – ответил отец.
Вулф невозмутимо подошел к нему и остановился в нескольких метрах, возвышаясь над его головой.
– Это ее просьба или твоя?
– Ее требование. Как думаешь, почему она так с тобой и не связалась? – Выдув дым в лицо Вулфу, отец положил сигару в пепельницу. – Она просила меня убедиться, что ты как следует унизишься.
– Дай угадаю: у тебя много вариантов, как я могу это сделать.
– Да. – Отец выпрямился и отошел от стола, оказавшись нос к носу с Вулфом. Хотела бы я сейчас увидеть лицо мужа. Отец лгал ему, а Вулф был слишком умен, чтобы этого не заметить. Но опять же – любовь похожа на наркотик. Под ее влиянием ясно мыслить не удается.
– Если подчинишься моей воле, разрешу повидать Франческу.
– А если нет?
– Уайт хоть сегодня может прийти и лично арестовать меня. А ты можешь силой ворваться в спальню Франчески вместе с полицией. Уверен, она оценит этот жест. Особенно в ее нынешнем состоянии.
