— Открой ротик, — хрипло, тоже задыхаясь, просит он. И я подчиняюсь. Обхватываю губами головку. — Да, вот так, моя девочка, поцелуйся с ним в засос. Провожу языком по пульсирующей головке, понимая, что Захар на пределе. Слизываю капельку влаги, всасываю сильнее, принимая его почти каменный член глубже и еще глубже, ощущая, как хватка на моих волосах усиливается. Это грубо, но мне дико нравится ощущать, как от каждого движения моего языка по большой головке этот сильный мужчина содрогается и шумно втягивает воздух. Минет – особый вид кайфа. Возможность управлять удовольствием мужчины и впадать в экстаз от его грубости и несдержанности, ощущая, как мужчина теряет контроль.
— Хватит! — рычит Захар. — Дальше я сам, — не позволяет мне больше играть с ним. — Расслабь горло! — это грубо, но мне нравится осознавать, что Мастер на пределе и уже не контролирует себя. Он такой горячий в этот момент.
Долго он меня не мучает. Грубо вторгается в рот не сильными, но глубокими толчками, лишая дыхания, упираясь в горло. Позволяет отдышаться и вновь имеет мой рот. В какой-то момент замирает и обильно кончает мне в рот, издавая хриплый, задыхающийся стон. Сглатываю терпкую сперму, облизывая его член, и усмехаюсь, когда Мастер вздрагивает и отстраняется, не позволяя его дразнить. Он опускается передо мной на корточки, убирает упавшие волосы с лица и заглядывает в глаза.
— Спасибо, ты была великолепна.
Я не помню, как уснула. Отрубалась на его руках, по-моему, даже в процессе развязывания. Но спала я как никогда сладко, поскольку, несмотря на усталость, всю ночь чувствовала его рядом с собой.
ГЛАВА 37
Элина
Просыпаюсь и первые минуты не понимаю, где нахожусь. Темные шторы, черное белье, минимум мебели и много свежего воздуха. Я у Захара. Его нет рядом, хотя подушки хранят его запах, и я точно помню, что ощущала его всю ночь рядом. Подтягиваюсь. Закрываю глаза, пытаясь себя прощупать. Мне хорошо, мне спокойно. Я признаю его власть надо мной и мои чувства к этому мужчине. Жизнь продолжается. Если бы дед не свел меня с Захаром, наверное, у меня еще много времени ушло бы для принятия того, что прошлое мертво, как бы ни хотелось его не воскресить.
Встаю с кровати, и полностью обнаженная иду к окну. Открываю шторы, впуская в комнату дневной свет. Я недолго была в изоляторе, но даже несколько дней достаточно, чтобы начать ценить свободу. И понять, что жизнь не закончена, и надо брать от нее все.
Внаглую открываю встроенный шкаф, срываю с вешалки первую попавшуюся рубашку Захара и надеваю ее, закатывая рукава. Это определенно сексуально – носить рубашку любимого мужчины на голое тело. Взлохмачиваю волосы и спускаюсь вниз. Очень вкусно пахнет свежим кофе. Захар в зоне кухни, смотрит в панорамное окно и разговаривает по телефону. Я не знаю, который час, да и мне плевать. Но мой Бог, как всегда, собран и идеален. Отглаженные брюки, белый пуловер тонкой вязки, часы на широком кожаном ремешке, идеально уложенные волосы и холодный мятный запах. Поза уверенная, спина широкая, ровная. Мой Мастер. И как бы я ни любила свободу, есть что-то истинно женское и интимное – полностью отдаваться своему мужчине.
На стойке уже накрыт завтрак. Свежий сок, круассаны, тосты, сыр, масло и ароматный кофе.
— Нет. Мы улетаем вечером. Да, теперь решаю я! — твердо произносит он. Сдается мне, Доронин разговаривает с моим дедом. — Если она захочет, то у вас будет время, — скидывает звонок, и оборачивается, осматривая меня. Скользит взглядом по моим голым ногам, выше, трогает взглядом. Приятно до мурашек. Кажется, только этот мужчина может так смотреть.
— И куда мы летим? — интересуюсь и беру со стойки чашку кофе, отпивая глоток.
— На острова отдыхать. Я взял горящие путевки на неделю, — спокойно отвечает Захар. — Вылет в девять.
— Ммм, как интересно. И что вы, Мастер, теперь все будете решать за меня? — стаскиваю с тарелки кусочек сыра.
— Тебя что-то не устраивает? — строгий, но прячет улыбку, сверкая глазами. — Ты не хочешь отдохнуть? Мне кажется, сейчас нам обоим это необходимо. Ну и оторваться от реальности, побыть неделю наедине – не помешает.
— Я только за «остаться наедине». Но делается это не так, — усмехаюсь.
— И как?
— Нужно сказать… — оставляю чашку, подхожу вплотную к Захару и опускаю ладони ему на грудь. — «Элина, не хотела бы ты отдохнуть и слетать со мной на острова? Потому что я хочу побыть с тобой наедине». Попробуйте, Мастер, не распоряжаться, а предлагать.
Веду носом по его шее, шумно вдыхая.
Все происходит неожиданно. Захар резко хватает меня за талию, разворачивает и прижимает к прохладному стеклу, вынуждая задохнуться от напора. Он зарывается в мои волосы, сжимает на затылке, смотрит в глаза. Зависаем. Я давно от него не прячусь, позволяя читать меня между строк.
— Ты отдаешь мне себя. Нет, — холодно усмехается, — ты уже отдала. Назад дороги нет. И я решаю. Но я решаю в твою пользу. Взамен моей власти ты получаешь… — недоговаривает. Хватает мою ногу, сжимает, закидывает себе на бедро, прижимая к себе. Плыву. Начиная дрожать от волны возбуждения. — Чего ты хочешь взамен?
— Если уж я отдаю вам душу, Мастер, — тянусь к его губам, но не целую, просто касаюсь, — я хочу, чтобы вы взамен обнажались передо мной и любили меня.
— Приемлемо, но проблема в том, что я не люблю тебя, Элина, — вдруг произносит он, касаясь моих губ. Пытаюсь отвернуться, чтобы скрыть разочарование, но Захар до боли сжимает мои волосы, не позволяя пошевелиться. Глупо требовать от тематика ванили, это совершенно противоположные вещи. Но все равно горько. Настолько, что я не могу этого скрыть. — Я болен тобой, Элина, — хрипло, немного задыхаясь, произносит он. — Неизлечимо болен. Смертельно, моя девочка. И я хочу умереть рядом с тобой. С мной случилось то, что я отрицал, а скорее всего, и боялся.
Обнимаю его за шею, перебираю пальцами на затылке волосы, заглядывая в глаза цвета грозового неба, вот-вот грянет гром, но там нет масок, полное обнажение. Настолько, что я чувствую, как дрожат его руки, сильно сжимающие меня.
— Это самое восхитительное признание в любви в моей жизни. Ты и правда уникален, — улыбаюсь в его губы. — Я буду, наверное, банальной, по сравнению с вами, Мастер, но я вас люблю. Поцелуйте меня. Взамен я прошу ванили, пусть дозировано, но очень сладко, мне это иногда необходимо, — уже шепчу ему. И он целует. Не просто целует, а поглощает меня, жадно всасывая губы, сплетая языки, лишая нас кислорода. Замедляется, позволяя мне вздохнуть, лаская языком мои губы, игриво кусает, всасывает. На минуту позволяет мне поиграть с ним и самой исследовать его упрямые губы, пробуя их на вкус. Вкусно, очень изысканно. Откидываю голову, бьюсь затылком об стекло, когда горячие губы, переходят на шею, целуют, всасывая кожу, оставляя дорожку ожогов. И это интимнее и откровеннее, чем самый горячий секс. Это глубоко, очень остро и на грани. Его любовь стоит того, чтобы отдать за нее душу…
