— Меня знают твои друзья!
— Если ты имеешь в виду Дэвида и его команду, то да. Но я не просил тебя ездить к ним со мной.
— Но я ездила.
— И всякий раз ныла, как тебе все это надоело. Какие еще претензии?
Я старался сохранять спокойствие. Сунул руки в карманы и покачивался с пятки на носок. Модный ночной клуб не то место, где нужно выяснять отношения. Но Эмили этого не понимала или понять не хотела. Она визжала, обвиняя меня во всех смертных грехах.
— Я думала, что по окончании университета, мы будем вместе. И работать вместе…
— Эм, не будь не справедлива: мы никогда не строили планов на будущее. Тем более, на совместное. И не хранили друг другу верность, разве не так? Если ты хочешь работать в корпорации моего отца, то попробуй направить резюме в кадровый отдел фирмы, как все. Ты же знаешь, он и мне никаких поблажек не сделает, я начну с низов.
— Но… но…
Она не готова была сдаться так быстро.
— Все, Эм. Это — все! Конец наших отношений. — я заключил последнее слово в воздушные кавычки. — Будь добра, больше не надоедай мне.
Я собирался уйти, но она ухватилась за моё плечо:
— То есть, ты бросаешь меня? Бросаешь меня ради этой малолетней шалавы?!
Вот не стоило ей говорить это. я вскипел. И пусть на нас смотрят, мне плевать. Я схватил Эмили за плечи и тряхнул со всей силы:
— Никто! слышишь: никто! никто не смеет называть Джессику «шалавой»! а уж ты тем более!
— Ты урод, Эриксон! — Эмили быстро пришла в себя, вырвалась из моих рук и кричала. — Скотина и свинья! Засренец! Гребаный козел! И ты еще об этом очень пожалеешь! — она кричала, а мне было смешно. Пожалуй, я впервые увидел её настоящей. — И это не ты бросаешь меня! Это я тебя бросаю!
Да сколько угодно! Если ей от этого будет легче, то, пожалуйста. Мне все равно. Главное, что больше её в моей жизни не будет.
Эмили резко развернулась и пошла обратно на танцпол. А я повернул голову в сторону бара и с сожалением заметил, что Пола уже открыто флиртует с каким-то парнем. Что ж, пожалуй, сегодня содержимое шуршащего конвертика мне не понадобится. Я вздохнул: Фил прав, разрядка мне нужна. Тем более, после такой встряски. Но, не судьба…
Я повернулся, собираясь выйти на улицу, позвонить Филу и сказать, что возвращаюсь домой, как на моем пути встала милая стройная шатенка:
— Не хило тебе сейчас досталось, — она провела ноготком по рукаву моего пиджака, кокетливо взмахнув ресницами. — Вот поэтому я думаю, что отношения, это не для меня. Так, секс на одну-две ночи…
В прозрачности её намеков сомневаться не приходилось. Я усмехнулся, достал телефон, чтобы отправить сообщение Филу и, наклоняясь к девушке и обнимая её за талию, прошептал:
— К тебе?
Глава 6
Марк
Джейс нервно елозила по сиденью машины, жевала губу и смотрела в окно. И мне была непонятна причина этого беспокойства.
— Ничего не хочешь сказать? — я не отрывал взгляд от лобового стекла, след за дорогой.
— А если я им не понравлюсь? А если я оплошаю? Подведу тебя? — она повернулась ко мне. И я увидел такое беспокойство в синих глазах, что невольно приподнял уголки губ в улыбке. — Я ничего не знаю, ничего не умею. Марк, поворачивай назад! Я хочу домой, я боюсь.
— Поздно, — я уже сворачивал на подъездную дорогу к дому предков. — Мы почти приехали.
— Нет, ты не понимаешь, я боюсь подвести тебя. Твои родители, наверняка, не знают, что я…
— Что ты живешь в Долине? Знают, я рассказал им все, всю правду. Поверь, Сан Фернанде не самый плохой район. Да и неважно это.
Я подъехал к воротам и набрал комбинацию цифр на кодовом замке. Створки дрогнули и плавно жужжа стали разъезжаться в стороны. Перед нами во всей красе открывался вид на выложенную песчаником аллею с живой изгородью, что тянулась с двух сторон до самого дома. Мелкие камешки хрустели под шинами автомобиля. Странно, но этот звук всегда успокаивал меня и так прочно ассоциировался с домом.
Джейс зажмурилась, когда мы объезжали фонтан, что располагался как раз напротив центрального входа в дом, и замотала головой:
— Пожалуйста, увези меня отсюда! Это дворец президента Соединенных штатов! Я тут…
— Ты еще не видела так называемый задний двор, — я усмехнулся, заехал под навес, к самой двери и заглушил мотор. — Жаль, декабрь, и ты не поплаваешь в бассейне.
— Еще и бассейн, — Джейс тяжело вздохнула, — знаешь, я думаю, это была плохая идея…
— Мальчик мой! — тяжелые двери дома открылись, и на пороге показалась моя мама. — Солнышко, ну, наконец-то!
Она шла к машине, широко раскрывая руки для объятий. Я вышел и тут же заключил маму в кольцо своих рук, немного приподнимая над землей.
— Мам, мы виделись не так уж и давно.
— Марк, ты же знаешь, я скучаю… Ну, где твоя гостья? Мне не терпится её увидеть.
— Если не сбежала, пока я тут тебя обнимал, то в машине, — я обошел тачку и открыл пассажирскую дверь. Джейс сидела, сцепив руки в замок и зажав их между коленями. — Вылезай, я познакомлю тебя со своей мамой.
— Нет, — она энергично затрясла головой, — Не вылезу. Я боюсь.
— Трусиха. Говорю, вылезай!
— Милая, — моя мама выглядывала из-за моей спины. — Марк так много рассказывал о вас.
Джейс вздохнула, сверкнула своими глазами в мой адрес так, что было удивительно, как гром не загремел от столь яростной вспышки её гнева, потом вложила ладошку в мою протянутую руку и вышла. Не знаю, какой она представляла себе мою маму, но первые её слова, от которых мы согнулись пополам, были:
— Ой, а вы такая… домашняя.
Наверное, у того, кто знает моего отца, но не знаком с моей мамой, складывается впечатление, что она должна полностью соответствовать ему. Ну, в том плане, что выглядеть, как модель, которую облачили в платье от кутюр и толкают на подиум. Отец высокий, подтянутый, спортивный седовласый мужчина выше среднего роста. Его громкий голос заставляет трепетать любого, даже самого прилежного сотрудника фирмы. Его тяжелый взгляд из-под нависших косматых бровей и меня заставлял закрывать свой рот и не спорить с ним. Но только до того момента, как мне исполнилось пятнадцать. И все думают, что мама такая же: высокая, чопорная, светская львица, завораживающая всех холодной красотой. Но это не так.
Моя мама стройная миниатюрная шатенка. Её густые роскошные волосы чуть посеребрила седина, но это её ничуть не портит. Она едва достает до плеча отца. Но, несмотря на это, характер у неё о-го-го! Спуску не дает никому и никогда. Отец строгий, но мама справедливая. Я не помню, чтобы она повышала на нас с Николасом голос, ей было просто достаточно посмотреть на нас, назвать нас полными именами и все: мы, пристыжено опускали головы вниз и прекращали, на время, свои проделки. Мама, вот именно что домашняя. Не курица-наседка. Но… не знаю, как объяснить. Днем она носилась со своими благотворительными проектами по приютам, вся из себя такая бизнес-вумэн. В отчетах сверяла все до последнего цента. Блистала на приемах рядом с отцом в вечерних нарядах, играя роль настоящей великосветской леди. А дома она была нашей мамой. Помогала с уроками; устраивала бои подушками; пекла вместе с нами печенье, устроив на кухне настоящий погром с рассыпанной мукой. Помню, как она окунала в миску со смесью свой палец с идеальным маникюром и слизывала жидкое тесто или крем, пробуя его на вкус. У неё получались самые вкусные в мире вкусности. И мы помогали ей с Ники. И готовить, и печь и убирать. Но это было так редко. Или, мне так казалось?
