— Не хватает, чтобы ты еще простыла…
Я едва заметно приподнял уголки губ в усмешке, наклонился и стал согревать ножку своим дыханием. Не выдержал и стал целовать тонкую кожу на подъеме, большими пальцами разминая стопу. Джейс закрыла глаза и чуть склонила голову к плечу. Ей нравилось. И не просто нравилось, она расслаблялась. Не знала, куда деть руки, и закинула их за голову, играя длинными прядями своих волос. А мне хотелось поцеловать её, коснуться своими губами её губ, почувствовать её горячее дыхание. И я, опираясь на одно колено, навис над ней.
Синие озера распахнулись и сквозь туманную поволоку заглядывали в самую мою душу. Джейс протянула руку и коснулась моей щеки холодными пальцами.
— Снежная королева, — я усмехнулся, захватывая губами её мизинец и чуть прикусывая его, — Попробую растопить тебя.
Я подался назад, снял майку, кидая её на переднее сиденье и, взяв ладони Джейс в свои руки, положил их себе на грудь:
— Согревайся.
Но черт! Острые, переворачивающие всю душу, разряды мелкого электрического тока расходились по моему телу от неуверенных прикосновений тонких пальчиков к моей коже. Ощущение, что аккумулятор, что находился в моей голове, сейчас до краев наполнится энергией, и вся она, собираясь там, загудит и выплеснется наружу атомным взрывом. Таким, что затопит все вокруг. Унесет и меня и Джейс за пределы Вселенной.
И я передавал часть этой энергии ей. Через ласки, через прикосновения, через поцелуи. И она отзывалась на каждое мое касание: выгибала спину, подаваясь ко мне; собирала мои волосы на затылке в кулачок, чуть оттягивая их; выдыхала мне в плечо, целуя или едва ощутимо прикусывая кожу. Это трение двух наших тел, кожа к коже (и когда я только успел стянуть с неё не только футболку, но и лифчик?), вызывало в нас обоих бурю эмоций. Джейс стонала. Её дыхание становилось рваным, хриплым. А я жаждал обладать ею.
Не отрываясь от её губ, я чуть приподнялся и потянулся к пряжке ремня на брюках. Дрожащими пальцами сумел справиться с ним, слыша, как брякают металлические части застежки друг о друга. Еще немного… совсем немного, и эта девчонка станет моей. По-настоящему.
Я сумел справиться с застежкой на её джинсах, расстегнул молнию и осторожно проник за резинку маленьких трусиков. Мне хотелось касаться её, так же, как вчера. Ощущать шелк коротких волос, становясь при этом смелее, настойчивее. Джейс стиснула ножки, беря мою ладонь в плен. Но только теперь я не намерен был отступать. Лепестки розового, никем не сорванного, бутона были пропитаны влагой. Джейс широко распахнула глаза и тихо выдохнула мое имя, когда я, осмелев, скользнул чуть дальше. Такое привычное и знакомое "Марк" с её губ слышалась чем-то новым, неизведанным и неизвестным, и от этого безумно притягательным. Воодушевленный новым звучанием своего имени я становился смелее. Я боялся, что она оттолкнет меня, но моя девочка только чуть сжала бедра, напоминая мне, что всё это для неё неведомо. А я чувствовал её жар, пульсацию каждой её мышцы. В ней было так горячо, так воспламеняюще. И так хотелось туда… Она извивалась, хваталась за мои плечи, стонала, пока я ласкал её.
На узком сиденье спортивной машины мы едва умещались вдвоем. Ножки Джейс скользили вверх и вниз по замшевой обивке; она поджимала пальчики. А голова металась из стороны в сторону. На бархатной коже проступали бисеринки пота, которые я слизывал, словно они были эликсиром жизни для меня. Чуть солоноватые, но все равно напоминающие на вкус сочную вишню.
Джейс прикусила фалангу указательного пальчика и приподняла бедра навстречу мне. Еще, и еще раз. Господи! Что же будет с этой девчонкой, когда она распробует на вкус это лакомство? Моя девочка! Моя любимая! Моя желанная! Нам никогда не будет скучно.
Она всем своим телом отвечала на мои прикосновения, которые становились все откровеннее, все смелее. Стискивала бедра, пыталась подтянуть колени к груди, только отодвинуть хотя бы на миг ту агонию, что накрывала её волной. Она была так прекрасна! Так невообразимо желанна. Небольшие холмики её груди с твердыми бусинками сосков просили о поцелуе. Разве мог я им отказать? Я потянулся к ней, выдыхая:
— Сейчас, малышка, подожди… еще немного…
Я чуть отстранился для того, чтобы убрать с пути последнюю преграду, что отделяла меня от этого крышесносного, такого желанного тела. От моей девочки. Я стал медленно и осторожно, не переставая целовать её, стаскивать узкие джинсы с её ног. И вдруг…
Горячие ладони легли мне на запястья, останавливая. Сбивчивый голос, такой хриплый, все еще наполненный желанием, еле слышно произнес:
— Марк, что ты?.. Пожалуйста… пожалуйста, не здесь… не в машине…
Черт!
Какого дьявола?
Эти слова, эта просьба… все это отрезвило меня. Казалось, ушло наваждение, но желание осталось. Я открыл глаза и уперся взглядом в запотевшее боковое стекло. Какого хрена? Что я творю? Мои похоть и желание обладать ею сумели взять верх над?.. Над чем? чувак! Возьми себя в руки! Разве эта девочка, та, которую ты так сильно любишь, заслуживает того, чтобы?.. Всего этого? Быть лишенной девственности на заднем сиденье машины?! Как?.. как?.. Разве так ты рисовал себе первую с ней ночь?! А она?
Я выдохнул и тяжело опустился на неё, просунул руки и крепко стиснул худенькое тело, что все еще было влажным, в своих руках. Поцеловал тонкую кожу за ухом и тихо выдохнул:
— Джейс, прости. Прости, пожалуйста. Я не…
— Мне не за что тебя прощать, — Она снова не оттолкнула, обвила свои руки вокруг моей спины и уткнулась лбом в плечо. — Я и сама… хотела. Но только…
— Да, малышка, ты права: это не лучшее место. Прости.
Я приподнялся и, опираясь на колено, что было между ног Джейс, подался назад. Лишившись тепла моего тела, Джейс поежилась и, в стремлении прикрыть обнаженную грудь, обхватила себя руками. Оттолкнулась пятками и подтянулась вверх. Ей было неловко. И от своей наготы. И от расстегнутых и приспущенных с бедер джинсов и трусиков. Она подтянула колени к груди, не зная, что сделать лучше: поправить брюки, оставляя мне право любоваться своей грудью. Или наплевать на джинсы, но соблюсти хоть какое-то приличие, закрываясь от меня.
Моя маленькая глупышка! Я потянулся за её вещами, что оказались висевшими на спинке пассажирского кресла, и протянул их ей. Джейсон смотрела на меня во все глаза, но без страха. Смущенно, да. И немного растерянно. Я положил вещи ей на колени, а сам опустил голову, и стал застегивать ремень на брюках.
— Тебе лучше привести себя в порядок. Пока не замерзла снова. — я усмехнулся, но беззлобно. — Обещаю, подглядывать не буду. Но и на улицу не выйду. Не буду впускать в наш тесный мирок холодный ветер.
Обратить все в шутку? Может, это снимет напряжение? Черт знает, как стоит вести себя сейчас? только, не напугать, не оттолкнуть. Не дать смущению и робости перевесить и замкнуться Джейсон в себе. Поэтому, я делал вид, что долго и усиленно вожусь с ремнем и молнией на джинсах.
