Я отошел к окну, сделал глубокий вдох и набрал номер Джейсон. Она ответила после первого гудка. И, стало быть, эта девочка ждала меня.
— Джейс, малышка, — я прикрыл трубку ладонью и отвернулся от отца. — Да, да, прилетел. Но, тут, понимаешь… есть кое-какие обстоятельства. Да, задержусь. Совсем немного. Эй, ты там ревешь, что ли? Детка, если бы я мог… — я покосился на отца. Но тот делал вид, что не слушает мой разговор, увлеченный миром цифр в бумагах. — Я постараюсь освободиться как можно быстрее.
Я тяжело вздохнул, откинул голову назад, прикрывая глаза, и услышал ровный голос отца:
— Ты все? Тогда вернемся к нашим… баранам.
Два часа. Целых два часа отец выспрашивал меня буквально обо всем, делая пометки в своем ежедневнике. Нельзя понять, был ли доволен проделанной мною работой. Хотя, я написал все так, как есть. Отличительная черта моего отца — скрывать все эмоции. Только факты, сухие и непреложные. А вот уже потом принятие решений.
Но, это в прошлом. Сейчас я подъезжал к небольшому коттеджу на окраине Долины. Заглушил мотор и, не закрывая дверь, кинулся к дому. Думал, что в один момент преодолею все ступеньки на крыльце, и тихо постучу в дверь.
Но дверь распахнулась. Джейс, босая, в джинсах и футболке, летела ко мне. Один неуловимый миг, и она уже была в моих объятиях. Крепко обвила руками шею, утыкаясь носом во впадинку на ключице, а ногами обхватила меня за талию. Как я успел подхватить её, удерживая под ягодицы, я и сам не смог понять. Но я держал её, сильно и надежно, улыбался во весь рот, гладил одной рукой по волосам, и тихо шептал, косясь на её братьев.
— Ну, ну, малышка, перестань, — две тоненькие мокрые дорожки прокладывали себе путь вниз по моей спине под тканью футболки. А Джейс только качала головой и хлюпала носом, сильнее стискивая меня в кольцо своих рук и ног. — Все, я приехал. Я твой, только твой, теперь уже точно.
Что же с ней такое? неужели, эти три недели разлуки, так много для неё значили? Она не обращала внимания на своих старших братьев, что стояли у окна и смотрели на нас. И явно о чем-то спорили. Вот только, как мне успокоить её? Понятия не имею, как унять женские слезы. Самое страшное в мире оружие, потому что я чувствую себя таким беспомощным. Таким виноватым. И попроси она меня сейчас о чем-нибудь, не раздумывая бы выполнил любую её просьбу, только чтобы она снова улыбалась.
И я стал целовать её. Нежно. Медленно. Виски, высокие скулы. А эта девчонка не переставала удивлять меня. Она взяла в ладони мое лицо, долго всматривалась в глаза, а потом сама поцеловала. Вкладывая в это поцелуй столько тоски, столько нежности, столько страсти. Отстранилась, набирая в легкие воздух и, грустно улыбаясь, затараторила:
- Я люблю тебя, Марк. Так сильно люблю! Ты только помни об этом. Всегда. Я никогда, никогда-никогда, не смогу полюбить кого-то еще. Только ты, один.
— Малышка, — я улыбался. Мне бы радоваться, но как-то странно пугающе звучали сейчас её признания. — Джейс, и я люблю тебя! Тебя одну. И никто мне больше не нужен. Я больше никуда не уеду от тебя. Я понял, ты единственная, кто нужна мне в этой жизни. Эй, ты только не плачь, ладно, — она несколько раз кивнула. — Все будет хорошо, верь мне.
Настойчивое покашливание двух братьев-великанов заставило меня поставить Джейс на землю. Но вот только отпускать я её от себя был не намерен. Плевать. Пусть видят, и пусть знают.
— Марк, — Бил, сложив руки на груди и широко расставив ноги, в упор смотрел на меня. — Как Нью-Йорк?
— Как всегда, — я стиснул плечо Джейс, — полон жизни и энергии. Но мне почему-то кажется, что тебя это совсем не интересует.
— Ты прав. Джейс, — он кивнул в сторону сестры.
Но она лишь замотала головой:
— Бил, не сейчас. Не надо. Я все знаю, помню. Но хочу…
— Только не делай того, о чем потом будешь жалеть. Мы все будем…
— В чем дело? — я переводил встревоженный взгляд с братьев на мою малышку. — Если я должен поговорить с вами и все объяснить, то… Мы вместе. Все, я не буду больше ходить вокруг да около. Мне надо попросить вашего разрешения, чтобы я начал встречаться с Джейс официально?
— Нет, — Роб покачал головой и положил руку на плечо брата, как бы сдерживая его. — Бил, оставь их в покое. Не лезь!
— Ты сбрендил? С ума сошел?..
Бил резко скинул руку брата со своего плеча и сжал кулаки. Но Роб был не из робкого десятка: он толкнул старшего Гордона в спину, направляя к дому.
— Нет. Я все помню. Но вот на твоей стороне я не буду, никогда. — А потом повернулся к нам. — А вы, наслаждайтесь жизнью, пока есть время. Только, сестренка, и в самом деле…
— Я все помню, Роб! — она взяла меня за руку и отвернулась от братьев, — Я только обуюсь, ладно?
— Конечно. — я наклонился и поцеловал её в лоб. — А что происходит?
— Ничего. — она ответила резче, чем мне хотелось. — Ничего. Они просто излишне волнуются. Я сейчас.
***
Переднее сиденье машины было отодвинуто назад до упора. Я привез эту девчонку на наше любимое место, на дикий пляж, скрытый от любопытных глаз высокими скалами, и целовал. Джейс сидела на мне верхом, отвечала на мои ласки, и путала волосы у меня на затылке в своих пальчиках.
А я шептал, скользя губами по её нежной коже:
— Я так соскучился, Джейс. И так хочу тебя. Поедем ко мне, пожалуйста. — она чуть откинула голову назад, открывая мне доступ к шее, и кивнула. Я не верил сам себе. Неужели?.. — Малышка, — я улыбался. — Так ты готова сдержать свое обещание?
— Да. Я хочу этого…
Она прижалась щекой к моей щеке, и её горячее дыхание обжигало мое ухо.
— Я боюсь, Марк, — она шептала чуть слышно. — Мне так страшно…
— Детка, — Я сильнее прижал её к себе и гладил рукой по волосам. — Все будет хорошо. Я знаю. Я постараюсь, буду нежным и…
Но почему какой-то настойчивый колокольчик звенит в голове, что боится она вовсе не этого? Не близости со мной. А чего? Что так страшит и пугает её? Братья? Но я не дам её в обиду! Никому. И потом, она собралась перебраться в кампус с начала учебы. Найти соседку и снимать небольшую квартирку-студию. Хотя, на кой черт? У неё есть я.
