Мы, не теряя времени, зашагали в кафе, и я даже ни разу не оглянулась на Роберта. Я была рада, что когда он подошел, со мной оказались девчонки, которые помогли избежать ненужного общения… Или пыталась убедить себя, что рада?
— Смотри-ка, Луиз, это ваша новенькая? — вдруг спросила Хадиджа и указала вперед.
Перед нами по улице еле волочила ноги худенькая девушка с длинными светлыми волосами. Ее голова была опущена, словно она что-то искала на земле, за спиной болтался черный кожаный рюкзак с серыми проплешинами и значками с символами и названиями групп, о существовании которых я не подозревала. Одежда тоже черная, но не женственная и модная, а мешковатая и выцветшая.
— Да, — пожала плечами я, не понимая, чем эта мисс Посредственность заслужила Хадижкин интерес.
— Кажется, она что-то потеряла, — предположила тем временем Хадиджа. — Идем поможем!
Ох уж мне эта добрая душа… Мы с Камиллой лишь переглянулись, а Хадя, словно какая-нибудь Мать Тереза, уже спешила к девушке, имя которой затерялось в моей памяти среди большинства других имен одноклассниц.
— Привет! — без стеснения поздоровалась Хадижда.
Маша, или Лена, или Юля, или как там ее… подняла голову, словно не веря, что к ней могут обратиться.
— Привет, — буркнула она в ответ, переводя взгляд от широкой улыбки и участливого взгляда Хади на наши с Камиллой мины.
Я-то сама не ханжа, могу общаться со сверстниками любой национальности, если только они обычные ребята, а не скины или рок-бомжи, как эта девушка, а вот Камилла вообще никого кроме вайнахов не считает достойным своего общения. Поэтому, надо думать, наши лица не излучали большого энтузиазма, пока мы с брезгливым интересом рассматривали русскую рокершу. Один плюс у нее все же был — фигура, но в остальном смотреть жалко.
— Ты что-то ищешь? Тебе помочь? — продолжала тем временем Хадиджа.
— Нет. Спасибо, — коротко ответила девушка.
— Ты ведь учишься в классе Луизы? — Хадиджа кивнула в мою сторону. — А я в параллельном. Я Хадиджа.
— Катя, — представилась в ответ моя одноклассница.
Ах да, точно. Катя. Впрочем, не все ли равно?
— Ты ведь новенькая? Как тебе наша школа?
— Пойдет…
Этой Кате, как и нам с Камиллой, явно было не по себе от Хадижкиного натиска. Но наша подруга была из той породы людей, которым везде надо, которые всем хотят помогать и со всеми дружить — ее просто нужно знать достаточно хорошо, чтобы воспринимать адекватно.
— А идем с нами в кафе? — предложила Хадижда, ничуть не смутившись, что жертва ее дружелюбия не слишком разговорчива. Мы с Камиллой одновременно закатили глаза к небу.
— Да нет, спасибо. Мне домой надо, — отказалась Катя.
— Хадиж, са нерваш меттах яха ахI! Iад йита иза! (Не мотай мне нервы, оставь ее в покое!)
Камилла решила высказать мысль, уже зревшую в моей голове. Я не решалась ее озвучивать из уважения к подруге, но сестра моя была в этом плане более прямолинейной.
— Ну, как хочешь, — миролюбиво сказала наша добрая самаритянка. — Если что, обращайся!
— И что ты к ней прицепилась? — Камилла уже тянула нас обеих в сторону кафе.
— Я знаю, что такое быть новенькой, — принялась объяснять Хадиджа, покорно следуя за ней. — И потом, родители всегда говорили, что мы должны располагать к себе людей, ведь если они благодаря нам примут ислам, нам простятся все грехи!
— Ой, не начинай, ладно? — не выдержала я.
Не люблю, когда она начинает «проповедовать». Во всем мы сходимся во мнениях с Хадиджей, кроме взгляда на религию. Я считаю, что в наше время надо быть проще, но ее же не переубедишь, поэтому теперь я на корню обрубаю все попытки завести эту тему.
— Я просто объяснила, — обиделась Хадиджа. — Не забывай, что ты мусульманка и являешься лицом ислама.
Я не хотела дальше слушать и демонстративно прикрыла уши ладонями. Я знаю, какую религию исповедую и считаю ее самой правильной, но иногда чрезмерно строгой для современного мира. Ну вот как бы я в школе ходила полностью «закрытая»? Когда успевала бы молиться? А уж о Роберте и подумать бы не посмела, ведь он — неверный, а мусульманкам за них замуж выходить нельзя.
Я обернулась на Катю, которую мы давно обогнали, словно хотела перепроверить, есть ли у нее шансы стать мусульманкой. Она все также медленно шла, но теперь уже смотрела на нас то ли с завистью, то ли с укором. Тут я заметила за ее спиной двух бегущих парней и сразу узнала их — Коля Дицман и, конечно же, его красавчик брат. Они резко подхватили ничего не подозревающую Катю под локти и ради шутки несколько метров пронесли по воздуху. Ее взгляд, до этого тоскливый, тут же прояснился, и она вместе с ребятами залилась смехом. Они оба все еще держали ее под руки, Коля что-то говорил, то указывая свободной рукой на школу, то жестикулируя. Роберт стоял рядом, также не отпуская Катиной руки.
Разумеется, у русских так принято. Это нормально — по-дружески хватать девчонок, трогать их. И мне стало немного завидно. Я позавидовала этой совершенно никакой девушке: у нее было что-то общее, веселое с Робертом, и к тому же у нее было в тысячу раз больше шансов завести с ним отношения, чем у такой стильной и ухоженной меня.
Заметив, что я на него смотрю, Роберт почему-то сразу отпустил Катю и послал мне долгий пристальный взгляд. Смутившись, я поскорее отвернулась и подключилась к разговору Камиллы и Хадиджи, обсуждавших, что им заказать в кафе.
Вечером, когда мы с сестрой улеглись в кровати, она неожиданно спросила:
— Луиз, а у нас есть родственницы, у которых мужья не нохчи?
Я подозрительно покосилась на ее кровать. Из-за городской засветки у нас в комнате никогда не бывает кромешной тьмы, но все же блеска беспокойной столицы было маловато, чтобы различить выражение ее лица. Тогда я задумалась над ответом.
— У дяди Али жена с Дагестана. И еще у маминого двоюродного брата Мовсара русская, кажется, или украинка…
— Нет, — перебила меня Камилла, — я имею в виду именно чтобы девушка вышла замуж не за чеченца.
Я начала перебирать в голове бесконечных родственников, а их у меня, поверьте, очень много, так сразу и не сообразишь. Имена, судьбы, степень родства…
— Да. Марем, — в итоге нашла я одно-единственное имя.
— Что за Марем?
— Помнишь папиного двоюродного дядьку Амирхана? Он живет в Эмиратах. Так вот его внучка, мама говорила, там вышла замуж за араба.
Один-единственный случай на добрую сотню человек. Статистика говорила сама за себя. Мы помолчали.
— Ну, это не считается, — наконец, ответила Кама. — Они в Эмиратах живут, там проще.
— Мы живем среди русских. Думаешь, нам проще выйти за русского? — сказала я с некоторым раздражением. — Больше никого предложить не могу. А что?
