— Разве тебе было плохо со мной? — беспомощно спросил Эмран, зная ответ.
— Прости… Я ведь не люблю тебя… И не хочу вставать между тобой и твоей женой.
— Но я все уладил! Она ни о чем не догадается. Все будет нормально, Зара… Я, я же люблю тебя!
— Эмран, пожалуйста… Дай мне развод?
Сайларов уже не помнил, когда плакал в последний раз, если не считать слезы умиления на свадьбе Лауры и пары похорон. Теперь же он задохнулся от возникшего из ниоткуда рыдания, а в уголки глаз будто насыпали битое стекло.
— Зара, прошу тебя. Не проси меня об этом! Я не могу тебя отпустить.
— Пожалуйста, — прошелестел ее шепот. — Пожалуйста… Я все равно не вернусь.
Эмран почувствовал слабость, но он и так сидел в кресле своего офиса и не мог лечь на пол. Он обернулся к огромным во всю стену панорамным окнам и вгляделся вдаль, пытаясь увидеть Зару за тысячи километров от него. А она однако хитра! Она не смогла бы просить у него развода в лицо. Он бы вымолил пощаду, завалил бы ее обещаниями о роскошной жизни, пригрозил бы в конце концов — это всегда помогало.
Ощущать себя жалким и брошенным Сайларову приходилось лишь однажды — когда Альбике не захотела к нему возвращаться. Это было мерзкое, отвратительное чувство, и его мужское естество противилось ему и отвергало. И тогда пришла ярость.
Эмран наконец излил на Зару все, что сначала порывался сказать. Он не стеснялся в выражениях и уровне громкости своего голоса, не заботясь о том, что его крики могут услышать по ту сторону двери. Он должен был выплеснуть на нее всю боль чудовищной обиды, которую никто не имел права безнаказанно ему наносить.
Его вторая жена слушала все молча, до него доносились лишь всхлипывания, и это бесило еще больше. Размазня! И все же рискнула заикнуться о разводе… Знать бы, что именно ее так допекло?
Когда все матерные выражения иссякли, Эмран, тяжело дыша, поднялся и подошел к окну. Он чувствовал себя нехорошо и всеми силами постарался успокоиться. Все же он уже не мальчишка, чтобы так горячо выяснять отношения, нельзя об этом забывать… Однако представляя, что Зара уйдет, он снова против воли вскипал бешенством и досадой.
— Ты мне дашь развод? — услышал он все тот же тихий, но упрямый голос.
— Да пошла ты к черту!!! Чтоб ты сдохла, тварь неблагодарная! Я твоему отцу на лечение дал, а ты вот как со мной обошлась?! Сама еще прибежишь просить прощения! Ты разведена! РАЗ-ВЕ-ДЕ-НА! Довольна, с**ка?!
Не в силах далее продолжать диалог, Эмран сбросил вызов и отшвырнул трубку на стол. Она проскользила по гладкой поверхности и тихо слетела на мягкий ковер. Хорошо. Экран не разобъется.
Эмран ослабил галстук и расстегнул пару пуговиц на рубашке, прижался лбом к прохладному стеклу, бессмысленно глядя сквозь заснеженную Москву. Все болело внутри болью, от которой не было исцеления.
— Отец?
Сайларов вздрогнул и устало обернулся. Из приоткрытой двери выглядывал обеспокоенный Надим. Встретившись взглядом с Эмраном, он быстро прошел в кабинет и оказался рядом.
— Все хорошо? Ты бледный. Вызвать врача?
— Нет… Нет…
Эмран прикрыл глаза и почувствовал, как сын пытается усадить его в кресло.
— Все точно хорошо? Что случилось? Ты ругался… Может, я все же вызову скорую?
— Принеси воды, — отмахнулся Эмран, чтобы прервать поток вопросов. Сердце в груди, до этого молотившее в ребра, как утопающий, постепенно замедляло бег.
Что он сказал Заре? Что она разведена? Ну и хрен с ней! Может, без нее ему будет лучше? Только как не хочется это выяснять.
***
Эмран с некоторым беспокойством смотрел, как Руслан смущенно поднялся и, сделав едва заметный поклон в знак уважения, вышел из зала. Хороший парень, очень перспективный. Даже не парень, а мужчина, так как Руслану уже перевалило за тридцать. Именно такой и сможет усмирить его взбалмошную дочь.
Глядя на Сати, Эмран все больше убеждался, что если не устроить ее брак в ближайшие год-два, она навсегда останется в старых девах. Все больше капризов, все больше требований к женихам. И ей явно нужен не едва оперившийся пацан, а солидный человек, в меру терпеливый, чтобы перегнуть ее непростой характер.
Сайларов не хотел ссориться с дочерью, но иного выхода не видел. Руслан, дальний родственник Дачиевых, заприметивший Сати еще на свадьбе, ему очень понравился. Он продолжал неспешную пустую беседу еще с двумя гостями со стороны потенциального жениха, а сам поглядывал на дверь и прислушивался. Сейчас по идее Руслан должен был общаться с Сати, и Эмран молился, чтобы он ей пришелся по душе, как ему…
— Я не пойду за него, — отрезала Сати, когда вечером отец за чашкой чая осведомился о результатах переговоров.
— И чем же он тебе не угодил? — мгновенно раздражаясь, спросил Эмран.
— Я же сказала, что хочу доучиться!
— Не проблема. Ты заканчиваешь магистратуру в этом году. Летом устроим свадьбу.
Сати метнула на Эмрана злобный затравленный взгляд, и он мысленно усмехнулся — время отмазок учебой истекло. Других причин у нее не было — Руслан был и состоятелен, и симпатичен, и приятен в общении. Что еще нужно девушке для семейного счастья?
— Я не хочу, — упрямо сказала дочь. — Я не готова.
— Тебе уже двадцать три, Сати! Что значит, ты не готова? Наши девушки выходят и в шестнадцать!
— Ну и что! Я не такая, как все. И вообще он слишком старый!
— Хватит! — Эмран хлопнул рукой по столу. — Мне надоели твои капризы! Даю тебе месяц на размышление. Если ты не даешь согласие этим людям, клянусь, я выдам тебя за кого посчитаю нужным.
Он заметил, как Сати сильно нахмурилась и сжала губы. Она всегда так делала, когда пыталась подавить плач. Эмран уважал в ней эту внутреннюю силу, но сейчас она шла дочери лишь во вред. Какому мужчине нужна женщина сильнее его самого? От сильных и упрямых женщин в семье одни проблемы.
— Ты не можешь меня заставить! — запальчиво крикнула Сати.
Эмран поднялся и подошел к ней вплотную, уничтожая ВЗГЛЯДОМ. Девушка несколько секунд еще выдерживала его, но потом опустила голову.
— Не смей повышать на меня голос, — четко и спокойно проговорил Сайларов, несмотря на кипевшее раздражение.
— Прости, па. Но я правда не хочу. Зачем ты меня заставляешь?
— Это для твоего же блага, Сати, — Эмран бережно взял в руки ее голову и поцеловал в макушку. — Потом ты мне спасибо скажешь.
— Нельзя сделать человека счастливым насильно!
— Можно. Все, довольно. Нечего болтать почем зря. Скажу им, что мы это обсудим через месяц, идет? А тогда уж будь добра не выеживаться и принять кольцо.
Сати, все также стоя с низко опущенной головой, слабо кивнула в ответ. Из-за спадавших на ее лицо волос Эмран не видел его выражения, но вряд ли оно сияло благодарностью. Однако он был уверен, что поступает правильно. Видел он немало одиноких женщин в возрасте, в том числе и его соотечественниц, и не хотел этого для Сати. Пока он в силах выбирать ей достойного кандидата, пока она не наломала дров, как Надим, пока она еще его слушается, он должен решить этот вопрос ради всеобщего спокойствия.
