Большую озабоченность у Эмрана вызывало поведение Надима. Он размышлял над этим уже несколько дней, никак не мог взять в толк, кажется ли ему, что междустаршим сыном и Зарой что-то происходит, или это наущения ревности. Эмран не мог поверить, что Надим сам начнет засматриваться на его жену — он был слишком рассудителен и сдержан. И все же… Что-то происходило, Эмран чуял это нутром и в итоге не сдержался.
Он заметил, что Зара снова как будто охладела к нему. Да еще эти дурацкие проблемы с анализами… Ради нее он прошел всех врачей, и все говорили, что для его возраста у него хорошее здоровье. Кроме одного момента. Эмран даже начал пить какие-то витамины, чтобы вновь обрести способность к деторождению. А еще упрямая Альбике, принимавшая его подарки, деньги, которые он ей перечислял, но все равно ради копейки стоявшая как дура в гардеробе дни напролет! Как тут не сорваться?
Как обычно, в себя Эмран пришел слишком поздно. Уже сидя на работе, после ночного инцидента, он пришел к выводу, что все же погорячился, и не следовало угрожать Заре оружием. Наверняка все это — больная ревность, от которой он не мог избавиться. И все же… Сайларову захотелось, чтобы старший сын поскорее определился с семейным статусом. На всякий случай.
Надим проследовал вслед за ним из комнаты Мики, и они вместе прошли в кабинет. Эмран привычно устроился в кожаном кресле, Надим выжидательно остановился по другую сторону стола.
— Присаживайся. В ногах правды нет.
Парень сел. Эмран попытался уловить в нем тревогу или стыд, но его лицо было совершенно спокойно. Наверное, все же показалось?
— Слушай, сынок. Тебе уже двадцать четыре, — начал Эмран. — Ты окончил институт, работаешь на стабильной работе… В твоем возрасте я уже задумывался о женитьбе…
Он не заметил, но скорее почувствовал, как замер Надим. Он почти не мигая смотрел в упор на отца.
— Я думаю, и тебе пора. Среди моих знакомых у многих подросли дочери, и они были бы рады с нами породниться… Честно говоря, я даже подобрал для тебя невесту. Очень хорошая девушка, они дальние родственники Дачиевых. Но если ты против…
— Я против, — быстро сказал Надим.
— Не принимай поспешного решения. Ты даже не знаешь, о ком я говорю…
— Я все равно против, отец, — повторил Надим тихим, но решительным голосом. — И ты знаешь почему.
— Послушай, если ты все еще надеешься, что я позволю тебе жениться на той девке, то напрасно! — тут же вскипел Эмран. Он не ожидал, что его сын до сих пор сохнет по какой-то иностранке. — Я сказал свое слово!
— Я тоже сказал свое слово. Если ты не позволяешь, я не женюсь. Ни на ком.
— Ты что, смеешь идти против меня?!
— Нет, отец. Я не хочу этого…
Надим выглядел обеспокоенным, не желая спорить с отцом, но все равно, как упрямый баран, стоял на своем.
— Значит, мы сватаем тебе девушку — которую я скажу. И только она переступит порог моего дома как сноха!
— Ты не можешь заставить меня жениться, — возразил Надим, поднимаясь. — Ты сказал, что когда я стану самостоятельным и независимым человеком, я смогу выбирать сам и сам нести ответственность за свои решения… Что ж, я дождусь этого.
Эмран сделал глубокий вдох, чтобы сдержать поток ругани, который желал вывалить на сына. Он не хотел отступать, но действительно не представлял, как женить его без его согласия. В этой семье Надим был, к сожалению, последним человеком, которого он мог прогнуть под себя, если его что-то не устраивало.
— Сядь! — бросил он.
— Отец, я просто не вижу смысла…
— Сядь, я сказал. Мы не закончили!
Надим, еле заметно покачав головой, уселся обратно на стул.
— Ну почему? Почему ты такой упрямый? — с раздражением спросил Эмран. — Я же добра тебе желаю! Я знаю, что тебе нужно, ведь я тебя вырастил и воспитал. Не будет тебе счастья с девушкой, которая ни черта не понимает в наших обычаях, не знает наш язык. Ну?
Сцепив руки в замок, Надим отрешенно смотрел в стол перед собой и ничего не говорил. Эмрану вдруг показалось, что он разговаривает со стеной. Он хорошо знал этот взгляд — так Надим словно цеплялся глазами за какую-то визуальную опору, чтобы не быть сметенным ураганом его напора. Сколько Эмран помнил, он занимал такую позицию крайне редко, но еще ни разу в таком случае ему не удалось подавть сына авторитетом. Разве только физически заставить делать то, что требовалось.
— Ты потом ведь пожалеешь, — продолжал Эмран. — Попомнишь мои слова, когда она начнет качать права, шляться не пойми где! Они же европейцы, у них другое представление о семье. Заведет себе знакомых из мужчин, будет с ними общаться! У них ведь так принято. Ты поймешь, что я был прав, но будет уже поздно — пойдут дети. Лишать детей матери тоже нехорошо, а мы не можем допустить, чтобы их оставили ей.
— Пускай, — глухо произнес Надим, все также не поднимая взгляда. — Пускай я ошибусь, но это будет моя ошибка. Я все это понимаю, отец, но…
Он осекся, постеснявшись продолжать. Эмран понял, что хотел сказать сын. Примерно «…но я люблю ее, и мне глубоко насрать на твое мнение». Ему было больно осознавать, что кто-то может поступать не так, как он запланировал, особенно всегда радовавший его Надим.
«Мальчик всегда тебя слушал и был на твоей стороне, — вспомнил Сайларов слова жены, когда они обсуждали нестандартный выбор сына. — Ну уступи ты ему в этом. Неужели он не заслужил хоть одной уступки с твоей стороны?»
В кабинете повисла тишина. Надим прожигал взглядом поверхность стола. Эмран закрыл лицо руками. Ближе к ночи его снова начали одолевать подозрения и сомнения. Нет, невозможно далее оставлять его здесь. Неженатый симпатичный молодой мужчина, не склонный выпускать пар на стороне… Все же он — не Мика, так и пыхавший неприязнью к Заре. Что за проклятье иметь молодую и красивую жену! И наслаждение, и проклятье одновременно.
— Черт с тобой, — наконец выдавил Эмран. — Женись на ком хочешь.
Надим медленно поднял на него недоверчивый взгляд. Взрослый парень, но сейчас он выгядел как мальчишка, впервые увидевший Деда Мороза. Эмран против воли едва заметно усмехнулся. На душе вдруг непонятно потеплело. Он поднялся с места и подошел к нему. Надим на автомате тоже встал и молча смотрел на него, видимо думая, что ослышался или не так понял.
— Женись, говорю, — вздохнул Сайларов. — Хочешь ходить по чужим граблям? Вперед! Только потом не говори…
Тут сдержанный Надим вдруг подался вперед и стиснул его в объятьях так, что тот чуть не задохнулся. Это длилось пару секунд, и парень быстро взял себя в руки, смущенно отстранился. Эмран с трудом подавил новую улыбку.
— Просыпайся, солнышко, — Сайларов склонился к спящей Заре и поцеловал в щеку.
Он все еще чувствовал вину за то, что напал на нее, и решил в ее день рождения постараться максимально все загладить. Зара приоткрыла глаза и слабо улыбнулась. Не слишком радостно для любящей жены, но Эмрану было уже все равно, как она к нему относится — лишь бы была ему верна и не слишком куксилась.
