Маша обрадовалась, когда подошла Надюха. Колбасная принцесса была наряжена в тесное платье с лифом на шнурках; крючковатый посох в руке означал, что она изображает пастушку.
— Специально, чтобы танцевать не приглашали, — печальным голосом соврала Надюха. Бал начался час назад, но Маша не видела, чтобы ее кто-нибудь пригласил с посохом или без посоха.
— Твои барашки разбежались. Пойдем лучше потреплемся, — предложила Маша, подумав, что колбасной принцессе сейчас так же плохо и одиноко, как и ей.
Надюха сунула посох под мышку:
— Пошли, только не через главный вход. А то еще привяжутся.
Было ясно, что Надюха оставила всякие надежды встретить нахала, который бы к ней привязался. Играя в конспирацию, она подвела Машу к оркестру, втащила за кулисы, и они оказались в служебном коридоре без окон, с тусклыми желто-коричневыми стенами.
— Ушли, — шепотом сообщила Надюха.
Пришлось ей подыграть:
— От кого?
— Один придурок прохода не дает. Ты его не знаешь, — поспешно добавила Надюха, пресекая неудобные вопросы.
Маша собиралась рассказать ей про «жучок», но подумала, что, может быть, и не надо. У колбасной принцессы еще детство играет.
Между тем Надюха на цыпочках вела ее по коридору, состоявшему из одних поворотов, тупичков и открывавшихся неизвестно куда дверей. В одном месте они поднялись на пять ступенек, прошли несколько шагов и, спустившись на пять ступенек, повернули назад. Лабиринт.
— А знаешь, где мы? — понизив для таинственности голос, спросила Надюха.
Маша давно задавала себе этот вопрос и уже решила, что потеряла ориентацию, но тут увидела под лестницей маску поросенка. Они прошли особняк насквозь. Похоже, коридор строился для прислуги, чтобы она убиралась в комнатах, топила печки, ходя своей дорогой и не попадаясь на глаза господам.
— Вон туда можно выйти к бару, — Маша показала направо. — Между прочим, здесь убегал наш поросеночек.
— Который залез к тебе в номер? — Мыском пастушкиного башмачка с пряжкой Надюха пнула маску. — Думаешь, он бросил?
— Не думаю, а знаю. Могу показать еще кое-что.
— Ветчину, которую из него сделали?
— Почти. Шкуру неубитого поросенка.
Со вчерашнего дня бой наверняка успел забрать костюм из пожарного ящика, но в начатой Надюхой игре это не имело значения. Подражая колбасной принцессе, Маша на цыпочках пошла вверх по лестнице. Надюха кралась за ней с покрасневшим от волнения лицом.
— Какую шкуру?
— Т-с-с! — Маша уже видела пожарный ящик.
И вдруг на верхних этажах кто-то громко высморкался.
— Вывезли за город и — ногами. Мне спину сломали. Полгода в больнице, — жалобно сказал девчачий голосок.
Маша и Надюха замерли.
— За что? Кинули какого-то важняка? — Второй голос принадлежал парню. Он пытался говорить баритоном, но то и дело пускал петуха.
— Нет, они тоже лохотронщики были. У нас моментальная лотерея, билеты с голограммой, а у них только игровой автомат с черепашками. Мы их клиентуру переманили, — девчонка опять высморкалась. — Надежде Спартаковне, старушке, пробили голову…
— Ладно-ладно, все прошло, — утешил ее парень. — Раз ты теперь у Хозяина, считай, все! Лучше личного танка. Никто тебя не тронет, а тронет, так умоется кровянкой.
— А ты что делал? — спросила девчонка.
— Да все по мелочи. С наперсточниками походил малек, но это ж курам на смех. У них шарик был большой, вместо наперстков стаканы, типа все честно. Один фиг, на эту заморочку только сильно пьяные клюют.
— Ершик, а с телефоном у тебя что получилась?
— Не у меня — у Хозяина. Выпас его какой-то гад… — И Ершик начал рассказывать, как ему позвонили по мобиле и велели забрать из двести шестого номера штуку, которой там, скорее всего, и не было.
Маша слушала, не дыша. История с «жучком» переворачивалась с ног на голову! Не изменилось одно: в ее номере побывал бой. Но «жучок» он должен был не поставить, а снять. И приказ получил не от Андровского, а от незнакомой женщины. Причем та звонила по телефону, который бой получил от Хозяина и поэтому считал, что женщина говорит от его имени. Но потом бой понял, что женщина — враг Хозяина… Разбираясь в этой головоломке, Маша совсем забыла про Надюху. А колбасная принцесса вдруг стала хватать ее за руки.
Маша взглянула на нее и отшатнулась. Закатив глаза, Надюха медленно сползала по стене. Ее лицо посерело, как табачный пепел. Торопясь, пока она совсем не упала, Маша подставила плечо, взвалила Надюху на себя и стала спускаться по лестнице. Того, что она успела услышать, было достаточно, чтобы ей очень не хотелось столкнуться с боем и неизвестной девчонкой.
Коленки тряслись и подгибались. Больше всего Маша боялась оступиться в своих туфлях на тонком каблуке. Можно так загреметь с лестницы, что врагам нечего будет добавить. Она уговаривала себя, что каждый, кто может подтянуться на турнике, может и унести свой вес. Беда в том, что вес колбасной принцессы был далеко не Машиным.
Уф, спустилась! На ровном месте стало легче. Куда теперь? Направо, всего в десятке шагов, была дверь, выходившая под парадную лестницу к стойке портье. Но если появиться там с Надюхой на спине, портье обязательно расскажет бою о таком редком событии. Пойти налево, в сторону бального зала? И долго, и трудно, и ничего не стоит заблудиться. Самое дрянное — Маша не знала, что с Надюхой. А вдруг ей срочно нужен укол или таблетка, и минута промедления может стоить жизни колбасной принцессе?! И не спросишь. Надюха повисла на ней, как мешок.
Маша скинула туфли и побежала налево. В глазах стояла сцена из одного кино, где маленький китаец выносил из боя большого белого командира, не бросая при этом винтовку. Со стороны Маша с Надюхой выглядели, наверное, точно так же. Роль винтовки играл пастушеский посох. «Надо было посадить ее на яблоки», — подумала Маша, пробежав шагов двадцать. «И очистительную клизму», — подумала, пробежав еще пятнадцать шагов и два поворота. «Посох, наверное, можно уже бросить», — подумала, потеряв счет шагам.
— Я сама, — вдруг сказала колбасная принцесса.
Маша опустила ее на ноги и почувствовала, что не может разогнуться. Спину ломило невыносимо. Так и останешься горбатой на всю жизнь. У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба.
Она заставила себя выпрямиться и начала шарить по Надюхиным карманам.
— Ты что?! — отпихивалась колбасная принцесса.
— Ищу таблетки.
— Какие?
— Не знаю, какие у тебя таблетки.
— Да нет у меня таблеток, я не болела с пяти лет, — хлопая белесыми ресницами, выложила Надюха.
— А что ж ты?..
— Испугалась.
