Наскоро подписал контракт, практически не вчитываясь в слова, настолько меня потрясло известие, что существует гуманоид, эмоции которого не приносят мучительной головной боли. Ощущение того, что вот-вот выяснится, будто это всё сон, не покинуло меня даже тогда, когда я отшвартовался от «Безымянного».
Мало кто знает, что хоть внешне рога и перестают расти после пятидесяти, сами органы восприятия бета-колебаний развиваются всю жизнь, и чем старше цварг, тем лучше он улавливает эманации других организмов. Наивная молодежь кичится своими рогами, вечно соревнуется, кто воспринимает волны более широкого диапазона, но они даже не представляют, что с годами то, что они считают даром, для особенно чувствительных цваргов становится проклятьем.
Я щёлкнул тумблером двигателя и чертыхнулся, поняв, что сделал это уже в третий раз. В итоге переключил управление на автопилот и откинулся в кресле, впервые за последние пятьдесят два часа разрешая себе выспаться.
Часть II. Обучение
Урок 1. Глупцы здесь не задерживаются
Пот скатывался по лицу, шее, плечам, но меня это особенно не волновало, так как я знала, что умная ткань спортивного комбинезона вот-вот впитает влагу и нейтрализует неприятный запах. Что меня действительно волновало, так это то, что боевая тройка Шелдон-Флойд-Агнесса уже выполнила норматив – забрались на эту швархову скалу.
– Эй, мелкая, шевели щупальцами, а то опять не успеешь, – подначил шустро огибающий меня по отвесной стене Райан.
Это был тот самый цварг, которого я видела в качестве голограммы в кабинете Маркеланна Моро. Молодой и ловкий, он проворно хватался за выступы и время от времени, когда не мог дотянуться до очередного камня, использовал свой хвост в качестве пятой точки опоры, просто с силой вколачивая острый шип в гладкую стену.
– Это у тебя щупальце. Одно и длинное, – сердито произнесла, завистливо выдохнув.
Я же в который раз прокляла свои короткие руки и ноги, понимая, что за три года хотя и вытянулась, всё равно осталась нескладной маленькой девочкой. Пальцы слишком маленькие, чтобы обхватить выступ, длины ног не хватает, чтобы как следует упереться, даже если я разъедусь не то что в шпагат, а в отрицательный шпагат. Да-да, первым делом на общих тренировках Лоретт показала, что это такое, а также и массу других гимнастических упражнений, которые мне пришлось научиться делать. Месяц за месяцем, год за годом я тренировалась и училась многому. Если к знаниям в сфере информационных технологий придирок не было, и мне назначили лишь годовой курс по взломам распределённых баз данных, то по физическим данным мне требовалось выкладываться на все сто, и всё равно этого было недостаточно. Оказывается, титановый скелет и наноботы в крови не добавляют ни ловкости, ни вёрткости, ни выносливости, ни аккуратности, лишь грубую силу, которая без хорошо поставленной техники мало чего стоит.
Другие агенты на уроках физической подготовки чаще всего не обращали на меня внимания. Они никогда не подтрунивали и не выражали удивления, что ребёнок захухри делает на их занятиях, но и никогда не помогали. Постепенно я даже привыкла к такому отношению. Всем, кроме Элизабет, Андрэ и Лоретт было на меня плевать. Эти же трое прекрасно знали, сколько кредитов вбухано в мою личность, а потому какое-никакое внимание от них всё же чувствовалось. Док заходил раз в месяц и проводил полную диагностику всего организма, иногда выдавал витаминизированные неаппетитные пюрешки землисто-коричневого цвета. Они были такими же безвкусными, как и основная еда в тюбиках, но за время проживания на «Безымянном» я настолько привыкла к отсутствию вкусностей, что ела всё, что дают.
Лоретт разговаривала со мной исключительно на занятиях, точнее не столько разговаривала, сколько красноречиво поджимала губы или произносила очередной колкий комментарий, когда я раз за разом лажала. Я даже со временем стала различать ситуации, когда пиксиянка грубила всем без разбору просто из-за того, что у неё плохое настроение, и когда в своей резковатой манере пыталась донести действительно важную информацию.
Элизабет появлялась в моей каюте без графика, всегда в разное время суток и в совершенно разных образах. Однажды ко мне в дверь завалилась скалящаяся лысая рептилоидка в купальнике, колготках в сеточку и ботфортах, и я даже не сразу сообразила, что это агент пси-класса. Лишь после того, как гостья стала прямо на глазах отдирать от тела вторую кожу, мой пульс стал более или менее сносным.
Эльтонийка обычно расспрашивала, как идёт моё обучение, есть ли у меня вопросы или пожелания, но в те моменты, когда я вспоминала что-то действительно существенное, например, могут ли мне рассказать о том, как поживают родители и младшая сестра, пси-агент очень ловко уводила разговор в сторону.
Малинововолосая красотка с завидной регулярностью напоминала, что могла бы подкорректировать мою фигуру, пока она не сформировалась полностью – сделать бёдра шире, талию уже, грудь пышнее, – но я отказывалась от любых вмешательств. Только-только хоть как-то свыкнувшись с новой внешностью, мне не хотелось терять и её тоже. На это эльтонийка всегда деловито фыркала и осуждающе говорила, что я поступаю недальновидно, мол, красивые женщины добиваются успеха быстрее и легче, а агенты алеф-класса с помощью саморассасывающихся имплантов несколько раз в год меняют свою внешность. В такие моменты мы начинали спорить. В последнюю встречу я не выдержала:
– Твоими стараниями у меня теперь есть контракт на первые десять лет работы. Другие фигура или лицо мне ни к чему!
На это Элизабет громко расхохоталась:
– Ну не всегда же ты будешь сигмой этого нудного старпёра! Джерри, как-нибудь перекантуешься эти десять лет, а там глядишь, может, и какую-никакую личную жизнь настроить сможешь. Опять же, вероятно в кругу адмирала есть какие-нибудь нормальные мужчины, вон с Моро же он дружит уже несколько десятков лет.
Кто о чём, а эльтонийки о сексе. Быть может, я бы и сама так думала и реагировала, если бы среди представительниц моей расы рождались только девочки, но порой эта черта в Элизабет меня страшно бесила. Благо пси-агент навещала меня нечасто, и я успевала остыть от одного разговора до следующего.
Камень под моим ботинком начал крошиться, что вырвало меня из размышлений, и я из последних сих уцепилась за край площадки пальцами, после чего вытянула себя, наплевав на то, что ладони от этого действия раздираются в кровь. На карачках выползла на горизонтальную поверхность и совершенно неграциозно плюхнулась, восстанавливая дыхание. Райан с усмешкой на устах наблюдал за моими жалкими потугами, тюленьими переваливаниями и тяжёлой одышкой. Он не подал руку, впрочем, как и другие, кто достиг финиша раньше меня. Это было ещё одно негласное правило агентов: помогают лишь внутри своих сложившихся боевых групп, но никак не сигма-агентам.
Какое-то время я думала, что смогу подружиться с Райаном, как с более опытным специалистом своего класса, но и тут я просчиталась. При всём своём кажущимся «лёгком» характере, он совершенно не шёл на контакт. Однажды, когда я предложила ему перелететь пропасть вместе, так как это было заметно удобнее для прохождения данного этапа полосы препятствий, белки его глаз ни с того ни с сего налились кровью. Больше к Райану я не подходила.
