– Да какое там, Джерри, тебе ещё расти и расти! Вон, посмотри, какая ты сейчас маленькая. – Джой постарался отшутиться, но после разговора с Райаном я вдруг остро почувствовала недомолвку. – К тому же наноботы даруют тебе часть силы и повышенный болевой порог. Подумай, оно тебе не надо? Я уверен, что как только ты выйдешь на задание, тебе понравятся все преимущества наноботов.
Похоже, Особый Отдел не хотел, чтобы я избавлялась от наноботов.
– А-э-м-м-м… касательно органов. Они на мой мозг же не могут влиять?
– М-м-м-м, Джерри, с чего такие странные вопросы? – Пальцы дока начали перебирать пустые пробирки. Он явно нервничал.
– Я переспрошу. Может ли так статься, что наноботы экранируют излучение головного мозга?
– Всё возможно, действие сыворотки экспериментальное, ты же понимаешь… Их запрограммировали, чтобы они помогли тебе перенести последствия операции… – голос дока звучал так, будто бы он оправдывался.
– Андрэ, а теперь, глядя мне в глаза, скажите, что наноботы были действительно необходимы, и без них нельзя было обойтись.
Док резко поднял голову и повторил мою фразу точь-в-точь, как я просила. А я хмыкнула и пошла прочь из медицинского отсека, повторяя про себя фразу «доверие – слишком большая роскошь для агента». Оказывается, Особый Отдел воспитывал всё это время во мне чувство благодарности, на самом деле сделав из меня подопытного кролика. В воспоминаниях всплыла и та сцена, когда Андрэ надел шлем на мою голову. Ведь док прекрасно понимал, что на самом деле программирует наноботов, которые по сходным механизмам колебаний на мозг не дадут мне больше вспоминать о родителях и младшей сестре. Шварх, прошло каких-то шесть лет с момента катастрофы. Я даже не уверена в том, какого цвета глаза у моего отца. Тёмные-карие, как ночи на Танорге, или светло-медовые? А как зовут мою маму? Озноб пробежался по моему телу. Сестру – Диана, но маму… Неужели я забыла, как зовут мою собственную маму?! Закусила щёку с внутренней стороны, чтобы не дать ни единому слову, ни единому вздоху вырваться. Во рту поселился гадливый привкус железа.
На душе было мерзко от осознания всего, что со мной произошло. У меня отобрали не только тело и имя, у меня отобрали даже саму возможность помнить близких, причём всё это подавалось под соусом заботы о моём здоровье. Что ж, это правило я усвоила ещё три года назад. Слабые винят других, а сильные создают свою судьбу сами.
Часть III. Первое задание
Глава 1. Первое задание
Лёгкие горят огнём так, будто их вот-вот разорвёт, но это не мешает мне концентрироваться, а наоборот помогает. В последние годы только это и помогает мне… помнить.
Дженнифер Рэтклифф. Почему мне важно помнить это имя? Кто это? Дженнифер, Дженнифер… В памяти встаёт изящная темноволосая фигурка, которая зовёт меня завтракать. На стол уже накрыто, во всей квартире приятно пахнет яблочным пирогом. Девочка чуть младше шутливо отталкивает меня в сторону и усаживается на мягкий диванчик с громким возгласом: «Я первая! А значит, и кусок выбираю первой! Мне вон тот, с румяным боком». Женщина смеётся и отвечает: «У меня подгорело с той стороны. Диана, давай лучше корку обрежем, и я тебе черники вместо неё насыплю?». «Нет, хочу корочку, чтобы хрустело! Я что, зря бежала сюда?» – возмущается девочка и смешно морщит носик.
Квартира? Не каюта? Пирог? Не безвкусное синтетическое пюре? Откуда эти воспоминания? Кто эта женщина? Почему я не могу вспомнить ни её имени, ни лица?
Голова начинает кружиться от недостатка кислорода, но именно это и даёт мне новый толчок. Мама. Папа. Младшая сестра! Когда-то я могла нарисовать даже их лица, но сейчас помню лишь то, что они у меня есть. Точнее, были у Дженнифер Рэтклифф. Особый Отдел, не церемонясь, запрограммировал наноботов так, чтобы я забыла свою прошлую жизнь. И, возможно, у них это получилось бы, если бы не адмирал Нуаре. Его лицо я способна вылепить из гипса или глины с закрытыми глазами, даже если меня разбудят среди ночи. По иронии судьбы, именно адмирал Даррен, заключивший контракт на меня с Особым Отделом, является той самой тонкой связующей нитью с прошлым. Ведь мне никто не приказывал забывать его в той жизни, и я его знаю в этой.
Я чувствую, как верхняя часть туловища начинает непроизвольно подёргиваться в мелких судорогах – первый признак того, что в крови скопилось слишком высокое количество углекислого газа. С каждой секундой опасная концентрация растёт. Организм сам начинает пытаться избавиться от вредного газа – накатывающие конвульсивные сокращения мышц вокруг лёгких пытаются спровоцировать вдох свежего воздуха. Но это не то, что мне сейчас нужно, совсем не то. Колоссальной силой воли я подавляю эту судорогу и вновь погружаюсь в пучину воспоминаний.
…Много-много лет назад я читаю доклад с громоздкого планшета у огромной голограммы с многочисленными планетами Федерации Объединённых Миров: «… и командору Нуаре, таким образом, присудили звание адмирала Космического Флота». Несмотря на то, что детские голосовые связки уже устали, голос охрип, а пальцы дрожат от слишком тяжелого и неудобного планшета, который мне пришлось почти час держать на вытянутых руках, меня переполняет чувство восторга и гордости.
Я всегда восхищалась Космофлотом, защитившим нас в войну с трасками, но почему-то даже упоминание адмирала Нуаре вызывает во мне внутренний трепет. Эти эмоции проносятся сквозь года и не тлеют, а вместе с ним как сладкая вата во вращающемся барабане на тонкий прутик налипают другие чувства: любовь, тепло, забота, счастье… Растопленный сахар эмоций превращается в тонкие волокна облачков воспоминаний. В голове начинают мелькать различные картинки «хлопковой радости»: как меня забирают из школы и хвалят за пятёрки; как мы с сестрой катаемся на аттракционах, нам страшно и весело одновременно; как родители открывают бутылку шампанского в честь моего диплома по окончании университета; как Диана сообщает, что выходит замуж. Есть! Я вспомнила! Вспомнила!
С бешено бьющимся от волнения сердцем я выныриваю из бассейна и хватаю заранее приготовленную кислородную маску. Вдох.
– Четырнадцать минут сорок три секунды! Поздравляю, Джерри, ты установила новый рекорд, – сообщает тем временем мужской голос где-то позади. – Я уже стал подумывать, а не отрастила ли ты себе, часом, жабры, кто ж тебя знает?
Это Кевин – миттар по расе и один из лучших агентов бета-класса Особого Отдела, работающий на планетах с повышенной влажностью. Последнее время я всё чаще и чаще стараюсь попасть вместо тренировок с Лоретт на его занятия. Мне стало казаться, что пиксиянка слишком внимательно ко мне относится и может догадаться о моих намерениях и о том, что я научилась притуплять действие наноботов. Да, пришлось потратить несколько месяцев, но после прощания с Райаном я изо всех сил стала пытаться найти способ ослабить инородные частицы в организме. И я его нашла – когда мозг начинает испытывать нехватку кислорода, слабеет и действие наночастиц.
– Не думаю, что жабры мне пойдут, – отвечаю полушутя-полусерьёзно. Именно так и принято общаться среди агентов – никогда не поймёшь, то ли тебе сообщают правду, то ли очень тонко иронизируют.
