— Тебе понравится, тебе очень понравится, — тем временем бредил Оушен, прижимаясь ко мне бёдрами ещё теснее.
— Прекрати! Я даже твою еду не ела! Я не хочу! — Предприняла тщетную попытку достучаться до опьянённого плотским желанием мужчины.
Вселенная! Ну почему на этом шварховом корабле, полном тестостерона, нет ни одного захудалого биоробота?!
— Правильно, детка, сопротивляйся! — с какой-то маниакальной горячностью прошептал Оушен мне на ухо. Он точно сошёл с ума! — Люблю строптивых! У меня всегда были лишь самые дерзкие! Настоящие хищники любят догонять и ловить свою добычу…
— Оушен! — Я упиралась и пыталась своими жалкими силёнками хоть как-то убрать руки ларка от стратегически важных мест. — Я. Не. Хочу. Отпусти меня!
Где-то на задворках сознания отметила, что, несмотря на буйное пламя, полыхающее в вертикальных зрачках, Оушен не старался причинить мне боль. Совсем. Он нюхал мою шею, лицо, волосы, трогал бёдра и живот, сжимал, но точно не до синяков. Видимо, то, что я пыталась оттолкнуть его, он действительно воспринимал за игру.
— Я всё видел, Ванесса, всё видел! Тогда, когда я поставил тарелку с едой перед тобой, ты посмотрела на меня глазами, полными желания. Ты можешь сколько угодно громко кричать, что не хочешь меня, но тело и его реакцию не обмануть! Я помню, как изменился твой запах. Это все почувствовали и все поняли. Давай же, детка, сделаем это прямо здесь. Ты целых два дня носила брюки, и твоя юбка меня не обманет…
Мужская ладонь дотронулась до моего кружевного белья, того самого, что было на мне в момент эвакуации с «Титаника», и похоже это раззадорило ларка ещё больше. Он издал низкий утробный рык, каким сопровождают крупные хищники свою победу над более слабыми собратьями. Смесь неописуемых эмоций пробежала по его лицу. Удивление. Восторг. Радость. Предвкушение. Похоть. Лёгким движением Оушен разорвал тонкое кружево и настойчиво стал разворачивать к стене, одновременно надавливая на поясницу.
И в этот момент я сделала сразу несколько вещей. Схватила иглоёжку с плеча и бросила в лицо ларку, оглушительно крикнув «иглы!» Помощник капитана зарычал раненым зверем, подняв руки к лицу, и тогда, действуя на адреналине, я со всего размаха ударила несостоявшегося насильника коленом в пах, а в следующую секунду рванула в каюту.
Глава 11. Разборки
Всё, что случилось тем вечером, я помню с большим трудом. Помывшись в душе, переоделась в новую одежду, после чего, нервно озираясь и вздрагивая от малейшего шороха, добралась до пищеблока, откуда доносились радостные мужские голоса.
— Знатно тебя расцарапала эта тигрица!
— Скорее уже хтэрр, никогда не видел, чтобы женщина так яростно отбивалась...
— Должно быть, хороша, страстная штучка!
— Ох, люблю строптивых самочек! Может, и мне перепадёт, недаром же она в штанах ходила…
Слушать и дальше сомнительные «хвалебные» речи в свой адрес не стала. Просто зашла в столовую и ледяным тоном попросила позвать капитана. Ашенторн помрачнел лицом сразу, как только увидел до крови расцарапанную морду помощника. По мере того как я рассказывала о произошедшем, капитан всё больше и больше хмурился, а его помощник сутулился и отводил взгляд. Те, кто понимал общегалактический, как-то вмиг побледнели и замолчали, заставив пинками и толчками замолчать соседей. Мне было всё равно, что меня слышит кто-то помимо капитана.
А потом случилось и вовсе невероятное. Ашенторн подошёл и со всего размаху ударил Оушена, а потом ещё и ещё. Ларки повскакивали с мест, кто-то засвистел, кто-то стал возмущаться, поднялся шум и гам. Не могу сказать, что что-то чувствовала в тот момент, когда Оушен упал на пол, забрызгивая кровью всё вокруг. Кто-то коснулся моего плеча. Это Дъоши, оказывается, накинул на меня плед. Наверное, если это был кто-либо другой, то я бы отшатнулась. Меня трясло от пережитого стресса, и вид избиваемого, но при этом совершенно не сопротивляющегося Оушена почему-то лишь добавлял нервотрёпки.
— Ты совсем замёрзла, девочка, — произнёс он по-доброму, — пойдём, провожу тебя в твою каюту.
Путь обратно я не запомнила, ровно как и тот момент, когда Ежевика вновь оказалась на моём плече. Дъоши аккуратно посадил меня на край кровати и тихо спросил:
— Мне что-нибудь для тебя принести? Хочешь есть?
Отрицательно мотнула головой. Есть не хотелось совсем, скорее наоборот — ощутимо тошнило. Если я в таком состоянии употреблю даже простую воду, то она стремительно выйдет из меня наружу. Я закуталась в плед плотнее и тихо, но настойчиво спросила:
— Дъоши, а что значит, когда девушка надевает штаны?
Ларк вздохнул и отвернулся, явно не горя желанием что-либо объяснять.
— Дъоши, да объясни мне, наконец! — внезапно резко вспылила. До сих пор как-то держалась, а здесь вдруг эмоции прорвались наружу. — Я не ларка и не понимаю даже половины всего, что происходит на этом шварховом корабле! Объясни мне, какого… неужели у вас это норма?!
Неожиданно, стоя спиной ко мне, Дъоши заговорил:
— Нет, не норма. Совсем не норма. Теперь вся стая отречётся от Оушена, но и не это самое страшное. Самое страшное то, что у него совсем не останется никого в этой Вселенной…
О, Вселенная, он что ещё и сочувствует ему? Ему?!
Я ответила, даже не попытавшись сдержать ядовитую язвительность:
— Очень ему сочувствую.
Дъоши вскинул на меня удивлённый взгляд и резко нахмурился. Даже ладони на миг сложились в кулаки, а на предплечьях чётко проступили вены.
— Зря ты ёрничаешь, Ванесса. Для ларка нет наказания хуже, чем изгнание. Но бывают такие вещи, из-за которых с изгнанником может кто-то отправиться из его друзей или родственников… а бывают непростительные поступки. Причинение вреда той, кто способна подарить жизнь — это табу. Если бы он это ещё сделал неосознанно…
Ларк говорил настолько серьёзным тоном, что я тут же стушевалась.
— Ну, высадят его на какой-нибудь планете, и что такого? Он там мне хвастал, что у него горы кредитов на банковском счету. Проживёт как-нибудь, авось, справится, уже большой мальчик, к тому же общегалактический язык знает.
Собеседник отрицательно покачал головой.
— Ты не поняла. Мы привыкли жить стаями, это наша психология, наши гены, наше наследство — называй, как хочешь. Одиночество вызывает у ларков настоящую ломку, сродни приёму, а потом резкому отказу от тяжелейшего наркотика. Если ты посмотришь на любые другие планеты, где периодически бывают ларки: Тур-Рин, Тарренсо, Эклептика, да даже филиалы Академии Космического Флота, — ты не найдёшь ни одного одинокого ларка. Мы всегда ищем себе подобных и живём одной большой семьей. Это наша природа, которую невозможно изменить. А что касается денег… Все кредиты, движимое и недвижимое имущество, даже личные вещи — у Оушена заберут абсолютно всё. Ничего не оставят. Половину отдадут его стае, а половину тебе как пострадавшей стороне.
