Ден схватил меня за локоть и с раздражением втолкнул обратно в комнату для персонала.
— Гораздо быстрее будет понять всё по камерам, чем бежать туда,— пояснил он мне, включая систему управления и вывода на плазменные экраны максимально возможное количество камер. — Ты помнишь, в каком именно иллюзионе ты видела его последний раз?
— Да, крайний правый. Там ещё кресла-яйца зелёненькие такие.
— Понял, зал номер девять.
С этими словами на плазменном экране над нашими головами развернулась огромная картинка с парой десятков одинаковых эргономичных кресел, валяющихся обёртками от спрессованных сухарей и даже двумя подозрительно знакомыми бутылками из оранжевого стекла.
— Его нет в иллюзионе, — сообщил Ден очевидное, — а значит, в отличие от тебя ему хватило мозгов на то, чтобы подняться и убрать свой бампер подальше от «Титаника».
— Ден, ну почему ты такой? — я не выдержала и произнесла вслух то, что у меня крутилось на языке.
Денис всегда был центром внимания женской половины любого лайнера, звездолёта или частной космической яхты. Красивый и фигурой, и лицом, стильный, остроумный, он чаще всего заигрывал и флиртовал с пассажирками, меняя их с той же частотой, с которой меняют фильтры во взятом напрокат скафандре. Пару раз его комплиментов удостаивались даже Кора и Оливия, но единственной, кого он в упор никогда не замечал, была я. Порой казалось, что на моём лбу написано слово «неудачница», такими сочувствующими взглядами меня провожали члены команды, когда я в очередной раз набиралась храбрости, чтобы объясниться с Деном, а он отмахивался.
— Какой такой, Ванёк? — Денис посмотрел на меня так, словно впервые увидел.
Я поморщилась.
— Во-первых, не «Ванёк», «Ваня» или «Ванька», а Ванесса. Неужели так сложно называть меня женским именем, а не дурацким сокращением, к тому же больше подходящим парню, чем девушке?
Денис насмешливо посмотрел на меня, высоко вскинув густые брови. Я понимала, что сейчас не место и не время для разборок, но у меня в душе накипело.
— Ты ещё попроси тебя по зубодробительной фамилии называть. Ну ладно, Ванесса, а во-вторых, что?
— А во-вторых, ты ведёшь себя грубо по отношению ко мне. Я уже замечала это и не раз…
— Вань… Ванесса, — Денис тут же исправился, взлохматив волосы необыкновенного иссиня-чёрного оттенка, — тебе не кажется, что сейчас не самое время выяснять отношения? «Титаник» угодил в астероиды, идёт разгерметизация корабля, нас ждут у шлюпок. Нам надо срочно эвакуироваться…
В голове как будто щёлкнул тумблер предохранения, и в памяти взмыло множество отмашек Дена. «Я занят», «сейчас моя смена», «Ванька, не тарахти как неисправный двигатель, у меня от тебя раскалывается голова», «шеф вызвал, ничего личного, потом как-нибудь скажешь, что хотела» и подобные фразы, после которых я ощущала себя ненужным камнем, который пнули ради забавы, а он летит с отвесного обрыва. При этом чаще всего он поправлял пиджак, смахивал несуществующие пылинки с костюма, поправлял причёску или выбирал одеколон, которым надушится, чтобы пойти на очередное разовое свидание. Денис никогда не воспринимал меня всерьёз: ни как члена команды, ни просто как девушку. Обидно, когда ты представляешь для человека, который тебе безумно нравится, пустое место. В глазах предательски защипало.
— … дожидаются нас. Ну что, пойдём?
Моргнула и посмотрела в карие глаза Дениса оттенка самого тёмного шоколада. Всё-таки он очень многое унаследовал от прадеда. Ещё в первый же день знакомства с командой, только взглянув на телохранителя, я поняла, что пропала. Жгучий брюнет с карими глазами почему-то сразу проассоциировался у меня с расой цваргов. Высокий, с атлетическим телосложением и вечно скривлёнными губами в ироничной насмешке Ден представился как обычный человек с Танорга, но уже тогда я почувствовала, что с ним нелегко поладить. Проявив недюжинные способности следователя, благодаря инфосети и стащенной медицинской карте из сейфа Коры я смогла выяснить, что красавчик-телохранитель на одну восьмую относится к расе, которой я восхищалась ещё с третьего класса.
Цварги во многом походили на таноржцев, их родная планета также входила в состав Федерации Объединённых Миров и была достаточно технологичной. Они уступали в том, что касается изобретений, но при этом в отличие от людей дольше жили, имели более плотную структуру мышц и костей, потрясающую регенерацию, а их мужчины умели считывать эмоции разумных существ. К сожалению, за это качество в космосе цваргов частенько называли «эмоциональными вампирами».
Денис вновь машинально потянулся рукой к голове, чтобы взлохматить волосы, но потом резко её отдёрнул. Я проследила за его движением и невольно обратила внимание на то, что несколько чёрных волос на его голове блестят в тускло мерцающем аварийном свете лайнера.
— У тебя наросты? — ахнула.
Это было ещё одной особенностью цваргов. Именно благодаря чувствительным органам, которые походили на гладкие рога и полностью развивались лишь к сорока-пятидесяти годам, мужчины начинали улавливать излучаемые мозгом бета-колебания, трансформируемые в эмоции.
— Да, — выдохнул Ден сквозь зубы.
Снова посмотрела на голову Дениса и сопоставила факты. Он никогда не стригся коротко, оставляя длину волос где-то до середины уха, а последнее время часто укладывал волосы гелем, чтобы они смотрелись объёмно. Раньше я думала, что Ден просто хочет выглядеть стильно, а сейчас меня неожиданно озарило:
— Почему ты скрываешь, что в тебе есть кровь цваргов?
— Потому что, — раздражённо ответил парень, дёргая меня за руку, а мой пульс резко подскочил вверх.
Он взял меня за руку!
— Пойдём, Вася, реально нет времени на твои причуды.
Я по инерции сделала несколько шагов вперёд, а потом вновь окаменела. Рога, способные улавливать колебания, развиваются у цваргов постепенно. И это для них полвека — лишь шестая часть жизни. На семь восьмых Ден всё-таки человек, а, следовательно, его наросты могут ещё долго внешне оставаться всего лишь наростами, но кто сказал, что он ими ещё ничего не чувствует?
— Ну что ещё, Вася?! — воскликнул телохранитель прежде, чем я что-то сказала вслух.
Шварх. Он действительно улавливает мои эмоции.
— То есть всё это время ты знал, как я к тебе отношусь? — произнесла, вынимая руку из его захвата и отводя взгляд в сторону.
Сказать, что чувствовала себя неуютно или некомфортно — значит не сказать ничего. Пожалуй, если бы я оказалась голой перед всеми пассажирами лайнера, и то чувствовала бы себя лучше.
Всякий раз, когда смотрела на Дена, то ощущала, как у меня непроизвольно краснеют щёки и от волнения начинают подрагивать пальцы. А от его бархатного голоса и вовсе впадала в ступор. Голову посещали дурацкие фантазии о том, что было бы, если бы он обнимал сильными руками не очередную длинноногую красотку, а меня. А фантазия, как говорила мама ещё с детства, у меня действительно крайне бурная. Уже давно поняла, что могу разговаривать с коллегой по команде нормально лишь тогда, когда в крови достаточно алкоголя или адреналина. Из-за того что всё-таки который раз решилась сказать Денису о своих чувствах к нему, вчера вечером нещадно напилась.
