Ребята дружно отвели глаза и покраснели. Тяжело вздохнула. Да уж, нелегко мне придётся и дальше на «Интергалактике», но определённо придётся вникать в менталитет этой расы, если я хочу остаться с Ашенторном.
— Я ветеринар и занималась в тот момент своей профессиональной деятельностью. Более того, мне ничего не угрожало.
— Это-то мы уже поняли. — Вьятт почесал затылок.
— А я, между прочим, тебе говорил, что на Танорге женщины действительно работают, — тихо шикнул на него Ройни. — А ты всё: «не бывает такого, не бывает…!»
Самый молодой ларк из экипажа «Интергалактика» пародировал пилота настолько забавно, что я не удержалась и громко расхохоталась. Вьятт смотрел на друга немного насуплено, но через некоторое время прыснул тоже. Когда мы все втроем отсмеялись, Ройни продолжил заданную тему:
— А если защитник провинился сильно, то он может построить новый дом или пристройку к старому.
Так, весело общаясь, мы подошли к кораблю. Уже у самого входа, когда Вьятт перекладывал сумки, чтобы набрать код доступа, посмотрела на его украшенный пантерой бицепс и спросила:
— А что значит этот рисунок?
Не имевший татуировок Ройни насупился и чуть погрустнел, а вот первый пилот наоборот горделиво выпятил грудь вперёд.
— Это отметка Вечного Леса, что я явлюсь защитником!
— Но вы же вроде все защитники, разве нет? — Оглянулась на Ройни.
— Кроме Ашенторна и теперь уже Оушена, — неожиданно серьёзно поправил он. — Татуировкой духи награждают самых достойных на их взгляд. Это всегда те звери, которых ларк победил в честном бою.
— То есть он… они знают, кого вы убили? — уточнила.
Было как-то странно и дико говорить о деревьях и духах как живых и разумных существах, но я уже поняла, что это какая-то общая на весь Ларк религия. А к тому, что является святым, нельзя проявлять неуважение.
— Конечно, они же живут в стволах исполинов и всё видят своими глазами, — важно кивнул Вьятт.
— И как появляется этот рисунок?
— Ты задаешь слишком неприличные вопросы, Ванесса, — оборвал меня Вьятт, а вот Ройни неожиданно смилостивился.
— Кора исполинов чёрная, как ночное небо, имеет причудливый рельеф и нагревается, когда до неё докасаются достойные. Она отпечатывается, проникая под кожу и становясь красивым рисунком.
Звучит так, будто кора — часть единого живого и крайне разумного организма, но, наверно, не стоит говорить так ларкам про их святыню.
— А ты касался, но она так и не нагрелась? — сочувствующе спросила.
Он грустно кивнул.
— Так что там насчёт прощения? — неожиданно напомнил Вьятт.
— А? Насчёт прощения? — Задумалась на миг, а потом вспомнила, с чего всё началось. — Не говорите никому, что я знаю ларкский. Идёт? А вашему капитану я сама расскажу, но чуть позднее.
Мужчины растерянно переглянулись, пожали плечами, но кивнули.
Вечером того же дня проверила оставшиеся яйца каркарры. В моторном отсеке, где всегда было достаточно жарко, я соорудила им что-то вроде инкубатора. Судя по тому, что скорлупа стала покрываться тонкой синей паутинкой, птенцы должны вылупиться совсем скоро. Переглянулась с Ежевикой и наказала ей сторожить гнездо.
— Теперь ты днюешь и ночуешь здесь, поняла?
Иглоёжка посмотрела на меня, потом на кладку, вздохнула так, будто я от неё требую чего-то невозможного, но поплелась к гнезду. Давно обратила внимание, что эта мелкая игольчатая хитрюга понимает куда больше, чем показывает. Такая маленькая, а разум как у щеняха или даже дельфина. Недаром млекопитающее.
А вечером пришёл Ашенторн. Впервые за последние дни он завалился в каюту не тогда, когда я уже спала, а тогда, когда только собиралась. Он посмотрел на меня настолько яркими и горящими глазами, что нам обоим стало не до слов. Началось всё с дверного порога, а закончилось уже на мягком матрасе.
— Я по тебе соскучилась, — призналась честно, прижимаясь груди, которая на ощупь как цельный кусок гранита.
— Я тоже, — тихо ответил мужчина, глубоко вдыхая аромат моих волос. — Ты у меня замечательная… мне так повезло с тобой. До сих пор не могу поверить, что всё это со мной происходит взаправду.
— Что «всё»? — легонько подначила. — Что нагло вторгаюсь в твою каюту? Лезу в кусты к каркарре? Уговариваю пойти против правил и оставить помощника на корабле? Мешаю твоему экипажу спокойно завтракать?
Ашенторн рассмеялся. Громко, тепло, радужно. Как будто из-за тучек вышло долгожданное солнышко и пригрело своими лучами.
— Нет, Ванесса. Мне повезло с тобой потому, что ты не считаешь меня недостойным, сколько бы я ни пытался донести до тебя обратное. Ты чудо, которое духи послали мне незаслуженно. Я даже представить себе не могу ларчанку, которая стала бы терпеть на корабле Оушена после того, что он сделал, будь он даже моим единокровным братом. Безумно виноват перед тобой, что подверг смертельной опасности на Тиксе, но при этом ты даже не заикнулась о том, что хочешь получить от меня дом или кредиты на банковский счёт. Про то, что ты ночуешь в моей каюте, вообще молчу.
— А что не так с ночёвками в твоей каюте? — произнесла, сонно зевая.
— Как что? Ты приходишь ко мне каждую ночь, показывая, что хочешь только моей защиты. —Первые дни на «Интергалактике», если помнишь, ты носила штаны, показывая, что готова принять защиту нескольких мужчин.
Захотелось возразить, сказать что-то вроде: «Я вообще не хотела ничьего повышенного внимания. Да я даже представить себе не могла, что у вас такие дурацкие законы…». Но я промолчала, лишь вместо этого аккуратно поинтересовавшись:
— То есть ты бы отнёсся нормально к тому, что время от времени я ночую, скажем, не в твоей каюте, а в каюте… Ройни?
Не знаю, чего я ожидала. Наверное, резких возмущений, негодования или хотя бы обиды. Признаков ревности, в конце концов! Я не из тех женщин, которые специально вызывают это разрушительное чувство у вторых половин, строя глазки и флиртуя с другими мужчинами. Мне всегда казалось, что ревность, зависть и злость — слишком негативные эмоции, и если действительно любишь кого-то, то будешь оберегать психическое состояние и стараться сделать так, чтобы он или она не испытывали их. Однако услышанное неожиданно выбило из меня дух.
— Ройни достойный ларк, здоровый, молодой и сильный, у него хорошее семя.
Не передать словами, какие чувства у меня взметнулись внутри в этот момент. Как будто я до их пор пригоршнями ела вкуснейшую спелую малину, и неожиданно на язык попался отвратительно-горький жук-вонючка, о существовании которого я до сих пор не знала. Нет, знала, конечно… но легче от этого не стало.
— А как прошёл твой день, кстати? — спросила, чтобы перевести разговор.
— Хорошо. Нам наконец-то удалось продать оставшуюся часть акитту, закупить топливо по адекватной цене и даже взяться за пару заказов. Теперь бы пристроить ведьмедя в надёжные руки и можно будет покинуть Маркетхолл.
