На одной из ступенек сидела пожилая женщина, расставив толстые ноги с варикозными венами и выставив на обозрение свое линялое белье. Ее выцветшее серо-зеленое платье-халат задралось вверх, обнажив бедра. Волосы до плеч, свисающие прядями, постоянно падали ей на лицо, и она нетерпеливым движением руки все время пыталась убрать их за уши. В воздухе стоял запах алкоголя, но Фрэнсис не была уверена, что запах исходил от женщины.
— Извините, — сказала она, — вы здесь живете?
Женщина в упор посмотрела на нее.
— А вам это зачем?
— Я кое-кого ищу. Мистера Хью Селли. Я подумала, что, может быть, вы скажете мне, где я могу его найти…
— Хью? — Теперь выражение лица женщины стало подозрительным, что придало ему своеобразную брутальность. — Откуда он может знать кого-то вроде тебя?
Фрэнсис понимала, что в этом доме она казалась инородным телом. На ней был льняной костюм цвета карамели и нитка жемчуга Морин. И хотя она вся вспотела и чувствовала себя помятой, ее внешний вид выделялся на общем фоне.
— Где мне его найти? — спросила она, проигнорировав вопрос незнакомки.
— Я его дочь, — сказала Марджори.
У женщины выпучились глаза.
— Его дочь? Бог мой!
Кряхтя, она встала. Ее платье наконец-то опустилось. Женщина была не такая полная, какой показалась вначале, но вся обрюзгла.
— Откуда ж ты взялась? Дочь Хью!.. Этого не может быть!
— Где мой отец?
Женщина стала тяжело спускаться по лестнице.
— Сейчас иду. Я вышла сюда поесть, потому что внизу это уже невозможно… темная дыра…
— Извините, — сказала Фрэнсис, почувствовавшая неладное, — но кто вы, собственно говоря?
Женщина протянула ей руку. Теперь, находясь рядом с ней, Фрэнсис поняла, что алкоголем от нее не пахло. Перегар, похоже, просто впитался в эти стены.
— Миссис Селли. Гвен Селли.
— Вы…
— Мы поженились в феврале, Хью и я. Вы этого не знали?
— Я не имела понятия, — сказала потрясенная Фрэнсис. Марджори же вообще потеряла дар речи.
— Разве у него не две девочки? — спросила Гвен.
— Старшая сестра захотела жить в Йоркшире. А Марджори решила… вернуться к отцу.
Гвен, похоже, не была от этого в восторге.
«Неудивительно, — подумала Фрэнсис. — Только что подцепила себе вдовца и даже умудрилась женить его на себе — и тут неожиданно появляется его дочь-подросток и заявляет, что хочет жить с ними… Кому такое понравится?»
Она была в ужасе от того, что Хью Селли женился на такой особе. Неряха, заурядная, дерзкая… И это после такой женщины, как Элис! Фрэнсис не могла себе это объяснить. Хью всегда был простофилей, и, видит бог, она всегда его недолюбливала — но чтобы так низко пасть… Имеет ли она право оставить Марджори здесь, у этой женщины?
Гвен спустилась вниз по мрачной лестнице, ведущей в подвал. Дневная жара сюда не проникала, и воздух был прохладен. В помещении стоял затхлый, гнилостный запах. Гвен включила голую лампочку на потолке.
— Хью! — крикнула она. — К тебе гости!
За дверью раздался слабый голос:
— Кто?
— Тебя хватит удар, — пообещала Гвен и открыла дверь. — Твоя дочь!
Они вошли в квадратную комнату, в которой было так мрачно, что сначала едва можно было что-то разглядеть. Потом глаза постепенно привыкли к темноте. На противоположной от двери стене Фрэнсис и Марджори увидели окно; перед ним, с наружной стороны, располагалась шахта лифта, через которую проникала узкая полоска света, рассеивавшегося по комнате.
Из мебели здесь стояли кровать с разорванными подушками и одеялом, два кресла, обитые изношенной зеленой тканью, и журнальный столик, на котором лежали стопки газет и журналов. Хью Селли сидел в одном из кресел и пристально смотрел на вошедших.
— Что? — спросил он.
Фрэнсис сделала шаг вперед.
— Мистер Селли, не знаю, помните ли вы меня… Я жила когда-то в доме, в котором вы были комендантом. Я была подругой вашей жены… вашей первой жены, — быстро поправилась она.
Он сразу узнал и вспомнил ее.
— Фрэнсис Грей…
— Я привезла вам Марджори, мистер Селли, вашу младшую дочь. Она очень хотела вернуться к вам. — Она потянула за руку Марджори, которая с непривычной для нее робостью стояла в дверях, и поставила ее рядом с собой.
— Папа! — произнесла девочка. Ее интонация удивила Фрэнсис. В ней было что-то незнакомое. Умиление? Боль? Волнение? С удивлением Фрэнсис впервые увидела, что Марджори способна на подобные чувства. Все это время она тосковала по дому…
Хью встал; при этом ему пришлось опереться на спинку кресла, словно старому человеку. Ему вряд ли было более шестидесяти, но выглядел он на все семьдесят пять.
— Марджори! — прошептал Хью, не веря собственным глазам.
Гвен наблюдала за этой сценой с недовольным лицом.
— Это как-то странно — просто приехать сюда, не предупредив заранее, — проворчала она.
— Это, конечно, не очень вежливо, — любезно согласилась с ней Фрэнсис, — но все решилось очень быстро.
Гвен пробормотала еще что-то невразумительное. Хью протянул обе руки; они дрожали.
— Марджори! — прошептал он. Дочка взяла его руки; он притянул ее к себе и обнял, буквально вцепившись в нее. — Марджори! — Потом немного отстранил ее от себя и стал разглядывать. — Ты так похожа на Элис… На мою Элис!
Во второй раз в течение нескольких минут Фрэнсис удивила сила его чувств, в существовании которых она всегда сомневалась. Она знала, что Хью боготворил Элис, но иногда подозревала, что этим обожанием он прежде всего удовлетворяет свое собственное эго. Преклонение перед превосходящим его во всем человеком могло заставить Хью почувствовать, что он и сам немного возвысился. Сейчас, в эту секунду, Фрэнсис стало ясно, насколько Хью действительно любил Элис. В одно мгновение она поняла всю меру одиночества, на которое его обрекла ее смерть. Она видела, как он страдал. И поняла, почему он женился на Гвен. В его состоянии Хью был находкой для такой женщины, как она.
— Почему ты не написал нам, когда мама погибла? — спросила Марджори. — Почему не сказал нам, чтобы мы приехали к тебе?
Хью устало пожал плечами:
— Я не мог. Ничего больше не мог. Все так опустело…
— У нас здесь нет места, — сказала Гвен. — Прямо не знаю, где может разместиться девочка!
Она стояла как дракон, решительно защищая свой мир от любого посягательства извне. Было ясно, что Хью полностью пребывает в ее власти. У нее не было ни малейшего желания терять свое влияние на него лишь потому, что неожиданно объявилась близкая родственница — дочь Элис, которая еще к тому же так похожа на свою мать…
