Его звали Петер Штайн, и он был родом из Штральзунда в Мекленбурге. Позднее они узнали, что Петер — выходец из одной из самых богатых предпринимательских семей в этом регионе. Ему было двадцать девять лет, и он носил звание оберлейтенанта люфтваффе — военно-воздушных сил Германии. С двумя товарищами Штайн выпрыгнул с парашютом над Северной Англией. Больше десяти дней он, тяжело раненный, пробивался через леса.
Все это Петер рассказывал на беглом английском, без малейшего акцента, через два дня после дилетантской хирургической операции, которая чуть не убила его и после которой он чудом выжил и на удивление быстро поправлялся. Немец попросил принадлежности для бритья и свою одежду.
— Что-нибудь для бритья я вам дам, — сказала Аделина, — а вашу одежду я выбросила. От нее остались лишь клочья.
Он, казалось, немного разозлился.
— А у вас найдется что-нибудь из одежды?
— Потом. Пока вам надо оставаться в постели. У вас была очень высокая температура, молодой человек. Вы слабее, чем вам кажется.
Штайн побрился, сидя в постели, а Виктория держала ему зеркало. После этого он, весь покрывшись потом, рухнул обратно в кровать.
— У меня действительно совсем нет сил, — сказал он удивленно и сердито, при этом тяжело дыша. — Со мной такого еще не было…
— Вы были ближе к смерти, чем к жизни, — призналась ему Виктория. — Вы потеряли несколько литров крови, и у вас была ужасная лихорадка. Но вы поправитесь!
Петер откинулся на подушки. Сейчас, когда он сбрил бороду, было видно, насколько ввалились его щеки и как остро выступают над ними кости. Благодаря прекрасной летней погоде, установившейся в последние недели, его кожа сильно загорела, отчего он не казался таким больным и жалким, каким был в действительности.
— Пожалуй, пришло время мне представиться, — сказал Штайн.
Они все были в комнате: Фрэнсис, Виктория, Лора и Аделина.
— Мы знаем, что вы немец, — сказала Фрэнсис.
— Наверное, я много говорил, — проговорил он, смирившись. Потом назвал свое имя и звание и сообщил о прыжке с парашютом.
Фрэнсис холодно посмотрела на него.
— Не самый простой способ посетить Англию, не так ли?
— Да уж… — Он замолчал.
— Когда я вас обнаружила, — сказала Лора, — вы все время говорили, чтобы я не вызывала врача. Почему?
Штайн обвел почти нежным взглядом ее полную, невзрачную фигуру.
— Это были вы? Та самая смелая молодая женщина, тащившая меня так далеко?
Лора покраснела. Еще никто никогда не называл ее «молодой женщиной». Она смущенно кивнула и опустила голову. Петер улыбнулся. Потом вновь стал серьезным.
— Я не хочу вас обманывать, — сказал он. — Мои товарищи и я совершили прыжок в Англии с заданием раздобыть военную информацию. Прежде всего о том, что касается вашего флота.
— Скарборо, — сказала Фрэнсис.
— Да. Это была наша цель. К несчастью, все пошло наперекосяк. — Он указал на свою раненую ногу.
— Но вы повредили ногу не при прыжке, — сказала Виктория, — моя сестра достала из нее пулю.
Петер с интересом посмотрел на Фрэнсис.
— Вы врач?
— Нет. Я даже не медсестра. Но кто-то должен был это сделать — иначе вы умерли бы. А поскольку мы не хотели вызывать врача…
— Вы довольно быстро поняли, что я немец. То есть враг Англии. Почему же не вызвали ни врача, ни полицию?
— Мы хотели сначала послушать вас, — ответила Фрэнсис. — Кроме того…
— Да?
— Вы были совершенно беззащитны. Нам показалось неправильным бросать вас в таком состоянии на произвол судьбы.
Петер неуверенно кивнул.
— Я понимаю. Проблема в том, что будет теперь.
— Откуда у вас пулевое ранение? — спросила Фрэнсис.
— Мы прыгали среди ночи. Я и второй наш товарищ приземлились удачно, а третьему не повезло — он сломал себе ногу. Мы, конечно, не могли его оставить и понесли до ближайшей деревни. У нас были британские паспорта, и мы надеялись, что никто не сможет определить наши подлинные имена. — Он поморщился. — Все могло бы закончиться хорошо. Люди в деревне были очень недоверчивы, но они не предполагали, что мы немцы. Наш товарищ остался у священника. А нам вдвоем следовало немедленно уйти. Но мы были совершенно измотаны и воспользовались предложением одного крестьянина переночевать в его амбаре. Что в это время случилось у священника, я могу только предполагать. Очевидно, он еще раз захотел посмотреть документы своего гостя, и у того сдали нервы. Будучи в очень плохом состоянии, он просто потерял рассудок и открыл священнику свою национальность — при этом, как я предполагаю, надеялся на то, что священнослужитель его не выдаст. Однако тот поднял всю деревню, и все сразу сбежались, чтобы задержать нас двоих. К счастью, я не спал и слышал, как они пришли. Но для побега тем не менее было уже слишком поздно. Они начали стрелять в нас. Мой товарищ сразу погиб. Мне оставалось только одно — отстреливаться, чтобы освободить себе путь к отступлению.
Петер замолчал. По его глазам было видно, что он прокручивает в голове ужасные события той ночи: амбар, темнота, факелы, возникшие из ниоткуда, разгневанные англичане с кровожадными лицами… Его товарищ упал замертво, и он понял, что они хотят схватить его живым и повесить. Слишком велика была ненависть к немцам в Англии.
— Когда вы отстреливались, — спросила Фрэнсис, — вы кого-нибудь ранили?
Он посмотрел на нее.
— Я кого-то убил.
В комнате повисло растерянное молчание — все осмысливали возможные последствия.
— Вы уверены? — наконец спросила Лора.
— Я попал ему в голову, — ответил Петер, — и видел, как… ну, в общем, не важно, что я видел. Он, конечно, погиб.
— Это была самооборона, — заявила Виктория.
Петер улыбнулся.
— Немецкий шпион — и самооборона? Нет. Если они меня схватят, то я буду казнен за убийство.
— Ах, черт подери! — воскликнула Фрэнсис.
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Кстати, оружие еще у меня…
Фрэнсис ответила на его взгляд.
— Я забрала его у вас. Думаю, что так пока будет лучше.
— Вынужден согласиться, — сказал Штайн. Но по нему было видно, как ему не нравится ситуация, в которой он оказался: лежать раненым в постели, не в состоянии ходить и стоять без посторонней помощи, быть безоружным и не иметь возможности защищаться.
— Оружие у вас сохранилось, — сказала Фрэнсис, — но почему не осталось документов?
— Я их, видимо, потерял. Меня тоже ранили, и я упал на землю. Вероятно, документы при этом выпали у меня из кармана.
