— Я не могу, — пробормотал он. — Не сегодня.
Ванесса выглядела ошарашенной.
— Подожди, что? Что? Что не так?
— Я просто не могу сейчас. Извини. Я люблю тебя, но хочу просто пойти наверх и лечь в кровать.
Одним быстрым движением Ванесса села на диване и запахнула халат.
— Ты хочешь лечь спать?
— Знаю, звучит бредово.
— Да уж.
— Прости, дело не в тебе. Просто слишком много всего происходит на работе, и я выжат.
— На работе? Все дело в этом? Что с тобой не так? Я устроила все это, а ты не хочешь? Ты устал? Вчера вечером ты тоже вернулся домой и не хотел, чтобы тебя беспокоили. Психолог сказала…
— Я знаю, что сказала психолог.
— Если мы хотим восстановить наш брак, мы должны быть заодно. Я люблю тебя. Ты это понимаешь?
Ванесса попыталась взять его за руку, но он отшатнулся.
— Я не могу. Я иду спать.
— Ты обещал. Ты обещал возместить за неудавшийся обед.
— Я знаю. И я возмещу. Просто не сегодня.
Он вышел из гостиной и пошел мимо свечек, которые указывали ему дорогу. Он чувствовал взгляд Ванессы, но ему было все равно. Он мог думать только о Керри и том факте, что его подставляют под обвинение в ее убийстве.
Глава 21
Мама лишь открыла входную дверь, а дом уже казался другим. В нем стояла тишина, которой не было раньше, какая-то пустота. Отец умер — он знал. Но это была другая пустота. Как будто дух дома: хорошие времена и смех, любовь, игривость — задули, словно последние угольки пламени, горевшего слишком долго. Теперь там не было ничего, только опустошенность, которую он в своем возрасте не мог постичь. Но он знал, что она там. Он ощущал ее, чувствовал ее запах. И это пугало его больше всего.
Мама молча прошла внутрь, стуча по паркету черными каблучками. Сняла черное пальто и положила его поперек кресла в гостиной, потом бросила на это же кресло черную сумочку. Шон вошел следом вместе с Лиамом, который так крепко сжимал его руку, что побелели пальцы. Оба мальчика остановились в прихожей. Шон смотрел, как мама снимает маленькую черную шляпку с вуалью, приколотую невидимками к волосам, и бросает ее на журнальный столик, заваленный стопками счетов. Неровным шагом она прошла дальше, снимая остальную черную одежду, пока не осталась только в атласной комбинации и чулках. Он не двигался, пока она не исчезла в кухне.
Шон повернулся и закрыл входную дверь. Уличные фонари только начали зажигаться. На квартал опустились сумерки. День подходил к концу. Он потащил брата наверх в его комнату, чтобы переодеться.
Большую часть дня Лиам молчал. Их не пустили на прощание с отцом, поэтому на похоронах они впервые познали то, что до этого было только словами и слезами остальных. Они не видели отца с того утра несколько дней назад, когда он ушел на работу. Гроб на похоронах был закрыт. У них не было возможности проститься как следует.
Во время похорон Шон заплакал, когда женщина на балконе церкви начала петь свои печальные песни, но Лиам сидел тихо. Даже когда друзья и родственники пытались успокоить Шона, Лиам оставался в стороне, далекий и отрешенный. Может, он слишком мал, чтобы полностью осознать случившееся? Он знает, что их отец умер, но насколько пятилетний ребенок понимает смерть? Лиам не знал отца так, как Шон, что уменьшало его боль и горе. В этом отношении младшему братику повезло.
Шон помог Лиаму снять пиджак и брюки и расстегнуть маленькую белую рубашку. Он достал из ящика комода пижаму с персонажами мультика «Ох уж эти детки!» и подошел к сидевшему на кровати брату.
— Вот, — сказал он. — Надень.
— Я хочу, чтобы мама мне помогла, — тихо ответил Лиам.
— Она сейчас не может. Мы должны сами.
— Почему?
— Потому.
— Потому что ей грустно?
— Да.
— Что папа оставил ее?
— Да.
— Мне тоже грустно.
Шон покачал головой:
— Что ты знаешь о грусти? Ты едва его знал.
— Я знал папу! Я любил его.
— Не так, как мы с мамой. Ты — слишком маленький.
— Я все равно скучаю по нему.
— Знаю.
Лиам спрыгнул с кровати в одном белье и доковылял до Шона. Он обнял его и сжимал до тех пор, пока Шону не пришлось отстранить его.
— Не оставляй меня, — прошептал Лиам, наконец расплакавшись. — Не умирай, Шон. Я не хочу, чтобы ты умер.
Шон встал на колени, чтобы их лица оказались на одном уровне. Большими пальцами он стер слезы Лиама.
— Я никуда не собираюсь. И я не собираюсь умирать. Я не оставлю тебя.
— Никогда?
— Никогда. Я — твой брат. Тебе от меня не отделаться.
Лиам попытался улыбнуться.
— Тогда тебе от меня тоже. Навсегда.
Шон взъерошил волосы Лиама.
— Навсегда — мне нравится. Договорились.
* * *
На красном пикапе Шон повернул на подъездную дорожку своего дома в Блэквуде и заглушил двигатель. Старый деревянный дом из-за небрежного отношения был немного обшарпанным. Разросшийся газон усеивали пятнышки весенних одуванчиков. Шон выпрыгнул из машины и пошел к двери, не замечая недостатков, которые не давали покоя его соседям. Дом достался ему после смерти дедушки с бабушкой в качестве награды за помощь с воспитанием Лиама. Однако он никогда не воспринимал его так. Это было просто место, где он вырос, а теперь живет, освобожденный от ипотечного кредита. Просто еще одна вещь с чужого плеча. Которая ему дорога даже несмотря на разбитое переднее окно и ржавую дверную коробку.
Он шагнул в пустой дом, входная дверь захлопнулась с глухим стуком. Шон прошел в кухню и включил свет. Вокруг было очень тихо. Он первый познакомился с Керри. Увидел ее в клубе — она ждала подругу, прислонившись к стене возле женского туалета, — и сделал ход. Они перекинулись парой фраз. Шон, как обычно, упомянул, что работает копом, она клюнула со ставшим уже привычным для него любопытством. Они пили и болтали до самого закрытия бара и наступления нового дня. Обменялись номерами, так и начались их нерегулярные отношения. Никаких искр, просто немного химии. Немного веселья.
Лиам познакомился с Керри месяца через два после брата, и, в отличие от Шона, сразу ощутил к ней явное сексуальное притяжение. Лиам, погрязший в разваливающемся браке и ищущий свет в конце своего тоннеля, по уши влюбился в девушку своего брата, и Керри ответила ему взаимностью. Оба ничего не могли поделать со своими чувствами и оба понимали, что причиняют боль Шону, но любовь побеждает все, и они не стали исключением. Их отношения начались, как только их взгляды встретились.
