– Еще кто-то здесь есть?
Льюис свысока взглянул на нее. Сложением он походил на Ника, а в остальном нет. У Льюиса в глазах и лице была какая-то смазанность, щеки румяные, набрякшие от выпивки и недостатка движения. Позой и расхлябанностью он напоминал вечно недовольного подростка, хотя я дала бы ему лет тридцать с небольшим.
– Ломакс? – Он обвел гневным взглядом останки своей двери. – Какого черта?
– Твой новый дом очень мил. А теперь сядь.
– Не сяду! – Льюис выпрямился в полный рост и свободной рукой стянул ворот халата. – Где отец?
– Ника нет. – Ломакс опустила оружие. – Пропал без вести. А это значит, что мне больше не придется заниматься твоими скользкими делишками.
Молодой человек вспыхнул.
– Корабль мой, – отрезал он, – а значит, ты работаешь на меня.
– Корабль не твой, – парировала Ломакс, ее холодная улыбка резала, как скальпель. – Ник оставил его не тебе. У нас теперь новый капитан.
Льюис обернулся ко мне. Не будь я так зла, не распирай меня изнутри самоуверенность отца, я бы съежилась под его презрительным взглядом.
– Так решил Ник, – добавила Ломакс.
– Чушь собачья.
Я выступила вперед:
– Я твоя сестра, – и уточнила: – Во всяком случае, сводная.
Льюис, брезгливо кривя губы, смерил меня взглядом.
– Ты?
– Да, я.
– И явилась, надо полагать, поглумиться?
– Нет, – качнула я головой.
– Чего тебе тогда надо?
– Ищу ключ.
Я прошлась глазами по полкам, уставленным разнообразными вещицами и артефактами. Иные были мертвы или спали, но остальные пели, наполняя стройным хором пустоты моей души. Пальцы у меня звенели. В комнате пахло, как внутри старой ржавой жестянки, разогретой на солнце. Оставив Льюиса, я прошлась вдоль полок, осматривая выставку. Одни предметы были маленькие и тяжеловесные, как детали старого двигателя, другие тонкие и невероятно хрупкие, как сосульки или крошечные шпили из тончайшего стекла. И все настоящие, подлинные. Неудивительно, что здесь были решетки на окнах, – этот антиквариат, вздумай Льюис его продать, на всю жизнь обеспечил бы его шлепанцами и хлопьями с молоком.
На ходу я гладила предметы кончиками пальцев, и каждый тонким голосом отзывался на мои прикосновения.
– Держись от них подальше, – предупредил Льюис. – Они-то не твои.
Я не стала ничего объяснять. В голове спорили за мое внимание два набора воспоминаний: первый – мои собственные, из жизни старателей, открывавших и собиравших такие вот артефакты; второй – отцовские, о том, как он таскал их контейнерами до самой Земли и Благородной звезды и отбирал лучшие, чтобы задарить и ублажить ставшего чужим сына.
– Здесь чертова уйма реликвий, – заметила Ломакс. – Ник ради тебя от многого отказался.
Парень фыркнул:
– От чего же это он отказался?
– Мы могли бы сделать на их продаже тонны денег. Хватило бы оплатить немало горючего.
Льюис опустил миску с хлопьями на деревянную ступеньку.
– Ну а мне нужны не они, а корабль. Он должен был достаться мне.
Я покосилась на него через плечо.
– Это с чего же ты так решил?
– Ник должен был отдать его мне. Корабль мой по праву, и я его получу.
Не трогая больше артефактов, я развернулась к нему. Пальцы звенели.
– Извини, но мы пришли сюда за ключом. Это важно, и я надеялась, что ты нам поможешь.
– Потому и развалила мне фасад?
– Могла, вот и развалила, – рявкнула Ломакс. – Да ты и сам знаешь Паука.
Тонкие губы Льюиса неожиданно растянулись в слабой улыбке.
– Да, – сказал он, – его я хорошо знаю. Верно, Паук?
Тот, не сдвигая подошв, развернулся туловищем, нацелив пасть пескоструя в грудь Ломакс.
– Ага, думаю, ты прав.
Ломакс, сжав кулаки, шагнула к нему:
– Ах ты, продажная тварь!
Паук, не выпуская оружия, передернул плечами.
– Что тут говорить? Парень знает толк в деньгах. По мне, лучше бы он стал капитаном.
– А как же Ник?
– Ника-то нет, Ломакс. Теперь уж все равно, чего он хотел, он ведь не вернется.
Движением ствола Паук заставил ее выйти на середину. Я, разглядывая их из-за полок, проглотила слюну. На шее у меня, прямо под ухом, бился пульс. Руки беспомощно сжимались в кулаки и разжимались. Льюис прищурился на меня через весь холл. Кажется, он ждал, что я буду делать.
– Я думала, мы команда, – проговорила Ломакс.
Паук покачал головой.
– Вы с Ником никогда не держали меня за своего. Вам хватало друг друга. А я был доставалой и грузчиком да еще помогал Ганту с двигателями, если перелет был спешный.
– Неправда.
– Да правда это! Мы с тобой никогда на самом деле не ладили.
– И ты меня продаешь?
Паук сверкнул золотыми зубами. Приклад пистолета он упирал в бедро.
– Похоже на то.
Льюис, все так же стоявший у ступеней, захлопал в ладоши.
– Корабль мой, – с улыбкой объявил он и плотнее закутался в халат. – Я старший сын, законный наследник, и ни ты, – зыркнул он на меня, – никто другой ничего с этим не поделаете.
Ломакс выпрямилась в полный рост.
– Твой отец…
– Плевать мне на отца! Очень рад, что старик сдох.
– Ник был хороший человек. Не тебе…
– Он убийца. Убил мою мать.
– Не поняла? – моргнула Ломакс.
В улыбке Льюиса сквозило горькое торжество.
– Об этом он тебе не рассказывал, да? Ну, думаю, ты была ему не так близка, как воображала. – Он скрестил руки на груди. – Мать не вынесла его ухода. Умоляла остаться, но ему корабль был дороже нас. Когда она поняла это – отравилась.
– Я не знала.
– Да, наверное, не знала.
Льюис повернулся к Пауку и сказал:
– Мне это надоело. – Он спрятал руки в карманы халата. – Убей ее.
– Что? – Я оттолкнулась от стеллажа. – Стой!
– Не лезь, дура! – махнула на меня Ломакс.
Костяшки указательного пальца Паука стали белыми. Оружие дернулось в его руках. Ударила, зашипела молния, и мне пришлось заслонить глаза. Когда зрение ко мне вернулось, Ломакс лежала мертвая, вся левая половина ее тела была ободрана до почерневшего мяса и обуглившихся костей.
Льюис смотрел виновато – точь-в-точь подросток, позволивший себе лишнее.
