– Ниадохус! Стоять! – грянуло со склона, где продолжали работать пращники.
Грубый Деан в свое время немало понаемничал у имперцев и знал: быстро камнеметы не перезарядить. Он глянул в сторону механизмов – обслуги там крутилось втрое меньше положенного. Так что…
– Работаем, бакланы, работаем! – прорычал Деан, смахнув пот.
Хлоп-хлоп-хлоп! – ответили верные пращи.
Мерех совсем не боялся. Страх обуял его, лишь когда три стрелы свалили дана Рокона. Но потом он услышал слова Остаха, и страх ушел, родилась злость. «Наш дан не умер. Мать Предков хочет победы!» Нужно победить, и тогда дан останется жив.
Над краем обрыва появился имперец: вынырнул резко, словно его подбросили. Мерех ткнул копьецом, но имперец ловко отвел удар. Миг – и он уже стоит на площадке, занося клинок для удара.
Отрубленная кисть с мечом отлетела в сторону; подоспевший Остах подбил ногу врага, и имперец рухнул со скалы. Наставник полоснул еще кого-то внизу, склонившись над краем.
– Не спи, крысеныш! – заорал он Мереху. – В морду коли, в бедра!!!
Остах метнулся обратно, встряхнув окровавленным тесаком. И Мерех колол. Теперь уж его так просто не провести: научился! Он выжидал появления противника и колол. Быстро и точно. Точно и быстро юный горец наносил сразу несколько уколов. Хоть один, а свалит имперца.
«За отца! За деда! За Архогу! – приговаривал Мерех. Из-за каменной кромки вылез усатый имперец – и юный горец ловко загнал наконечник в глаз, под обод шлема. – За дана Рокона!»
Рядом прогудело длинное копье, которые швыряли страшные устройства из вражеского лагеря. Копье ударилось об острый выступ скалы, и большой наконечник вбило в древко, расколов его рогулькой. Снаряд брякнулся рядом с Мерехом и загремел-заскакал к обрыву. Мальчишка поймал его в последний миг. Шальная догадка обожгла парня. Он отбросил дротик, уперся рогулькой в верхнюю перекладину лестницы, едва-едва видневшуюся над самым краем. Поднатужился… Тщетно, лестница даже не шелохнулась. Мерех закусил губу, жилы на шее вздулись, ноги заскребли по скале… Лестница медленно отодвинулась, и мальчик подался вперед!
– От себя и вбок!.. – захрипел за спиной знакомый голос. Наставник Остах! – Ещщще-э-э чутка… Вбок! Валим!
Они стряхнули лестницу вправо, и она заскользила, падая, по скале, увлекая и сбивая соседние лестницы. Болары на склоне, лицезревшие грандиозное падение, ликовали.
– Хвалю, воин! – треснул мальчишку по затылку Остах, вырвал из рук чудесную рогульку и умчался.
Мерех потер макушку и огляделся. Остах вместе с Баратом примерились к новой лестнице… А вот болары на склоне и помощники-воры засуетились, убегая…
«Чего это они?» – удивился мальчик и вдруг увидел, как во вражеском лагере качнулись, уставившись в небо, балки камнеметов. Метнулись гигантские пращи машин – и в воздух поднялась туча камней, пролетев и врезавшись в опустевший склон. Вовремя пращники убрались! Однако ни болары, ни воры не вернулись обратно. Выхватив ножи и мечи, они неслись вперед. Мальчик обернулся. На дальнем краю площадки имперцы вовсю рубились с горцами. Доблестные дорча сражались отчаянно, но врагов было много, слишком много. Как хищные муравьи, они всё лезли и лезли через край, выдавливая горцев и захватывая все больше и больше скальной площадки под ногами. Мерех сжал дротик, чтобы рвануть к своим, но тут раздался топот.
Показались разгоряченные всадники на конях. Увидев сечу, они пригнулись, выставили копья и ударили. Имперцы не ожидали появления всадников, качнулись, валясь со скалы… Подоспевшие болары и воры врезали справа; Остах с небольшим отрядом забрался на верхотуру поверх сечи и принялся метать дротики… Горцы сдвинули щиты, поднажали и скинули врагов со скалы. Поле боя осталось за защитниками.
Из-за поворота выбегали и выбегали новые воины, спешащие из лагеря у пещеры. Увидев их, Мерех понял, что битва окончена. Первым делом расправились с лестницами: на те, что валялись под стенами, скинули тяжелые валуны, доламывая, а оставшиеся стоять у стены горцы вытащили к себе. Пригодятся!
Ноги у Мереха задрожали, и он присел на камень. Утер пот. Мокрая рука тоже мелко подрагивала. А он и не заметил, как сильно устал! Мальчишка сполз с валуна и свернулся калачиком. Вот он немножко отдохнет, а потом задаст имперцам!..
Сквозь сон Мерех почувствовал, как его поднимают и куда-то несут. Кое-как разлепив глаза, он узнал Барата. Сил сопротивляться и говорить не осталось. Совсем не осталось. Юный горец окончательно провалился в забытье.
Проснулся Мерех только к утру. Лагерь гудел: дан Рокон лежал в Лоне Матери ни жив ни мертв.
Глава 10
Олтер пробудился в Лоне Матери. В глазах резало, виски сдавило, в животе поселилась сосущая пустота.
«Отец! Тумма!»
Оли приподнялся и разглядел сумеречную гигантскую фигуру лекаря. Великан прислонился к стене и отдыхал, закрыв глаза. На коленях покоилась голова Рокона. Правитель лежал неподвижно, и Оли обмер. Неужели?.. Неужели все зря? Олтер обратился к дару, дабы взглянуть на пламя жизни, но встретил лишь пустоту. Проклятье! Тумма прав: не стоило пытаться исцелить родную кровь. Дар обратился против дваждырожденного.
Грудь отца едва-едва приподнялась в неглубоком вздохе, и Олтер чуть не разрыдался от облегчения.
«Жив!»
Оли подполз к отцу. Обнаженный торс покрыт старыми шрамами, а следы вчерашних страшных ранений покрылись наплывами багровых рубцов. Не может быть! Тумма вытащил стрелы вечером, а сегодня раны уже затянулись!
– Милостивая туомиллманаква сильна, – прогудел Тумма. – Помогла, и тело господина исцелилось.
– Но почему… почему он как мертвый?.. – прошептал мальчик, разглядывая бледное восковое лицо отца. Нос заострился, щеки впали, под глазами синева.
В ногах Рокона завозился Кайхур. Высунул мордочку, приподнял поломанное ухо. Глянул с укоризной и запрыгнул мальчику на колени. Оли не удержался и упал на спину. Так он ослаб. Кайхур утвердился на груди хозяина и принялся вылизывать лицо.
– Кайхур! Фу, вонючка! – Олтер скинул щенка. Вскочил на ноги… Надо же… Сила!.. Сила вернулась! Перевел взгляд на отца. Теплые угли мерцали приглушенным светом. И дар! Дар вернулся.
– Оунманастри силен, – пробасил Тумма, – и Лоно сильно.
– Прости, малыш. – Оли погладил щенка. Кайхур прихватил палец и тут же отпустил. Не обиделся, значит…
Послышался шорох. Страшась войти и потревожить покой раненого владыки, на границе пещеры переминались ближники и болары. И рядом Бареан, Наула, Наум, архогский сирота. Остах растолкал воинов. Выглядел дядька ужасно – едва ли краше Рокона.
– Как он? – прокаркал наставник. – Что с даном?
– Господин жив, – ответил Тумма.
Воины радостно зашумели, но Остах поднял руку.
– Мать Предков помогла Тумме. Раны отца затянулись, но огонь жизни не возгорелся, – пояснил наследник и пристукнул ладонью. – Я хотел помочь, но нельзя… Не пускают.
